Чаще перечьте своим родителям

Чаще перечьте своим родителям

У нас во дворе беседка, где обычно собираются по вечерам шахматисты сгонять партию-другую. Днем она пустует, но иногда и в это время там можно увидеть парочку пенсионеров.

Как-то я проходил мимо этой беседки в обеденное время и увидел Давида Абрамовича, пенсионера из соседнего дома, в прошлом геолога. Он сидел с шахматной доской на коленях, ждал, кого можно случайно зацепить на игру.

Позвал меня. Я не отказался, ныне профессия моя не требует жесткой временной привязки к столам и кабинетам.

Стали играть. Надо сказать, что Давид Абрамович был классным шахматистом, некогда мастером спорта и даже чемпионом Ленинградской области по переписке. С ним редко кто соглашался играть, ведь никому неохота проигрывать. Но я сел — мне по барабану, для меня игра — просто удовольствие, на результат не претендую. И вот Давид Абрамович сначала проиграл одну партию, потом другую, затем, в сердцах, громко захлопнул доску. Вижу, лицо у него совсем скуксилось, словно забытый под диваном мятый носок.

— Не огорчайтесь, Давид Абрамович, еще возьмете реванш! — подбодрил я старика, у которого довелось выиграть впервые.

Тот только рукой махнул:

— Не в этом дело, опять с сыном поссорился!

— Из-за чего?

— Да, по сути, ни из-за чего, на ровном месте. Ему всегда правым быть хочется.

— Идиотизм чистой воды.

— Да, идиотизм, согласен. Только, может, я сам виноват, я же геолог, по командировкам месяцами мотался, мало для него времени оставалось. Вот где-то и недовоспитал. Понимаешь, Николай, он считает, что самая справедливая война — это война с собственным отцом. Боюсь только, когда меня не станет, он не сможет нигде и ни с кем воевать, потому что отец всегда самый слабый противник. Остальные могут характер сломать, безвольным сделать.

Давид Абрамович вдруг взялся за сердце и побледнел.

— Таблетки дома оставил, пойду я, — сказал он и, пошатываясь, вышел из беседки.

Я проводил старика взглядом до подъезда и только потом обнаружил, что он оставил на скамейке шахматы. Утром я принес ему доску. Дверь квартиры была открыта и напоминала проходной двор. Меня ожидала печальная новость, накануне Давид Абрамович умер.

Я собрал с дворовых любителей шахмат понемногу денег и в день похорон принес венок от всех нас. У гроба увидел его сына, стоящего на коленях. Он беззвучно рыдал. Это была катастрофа, которая застигла его внезапно, и он был сам частью ее.

Берегите родителей.