Дар трех принцев [27]

Дар трех принцев

[27]

У всех людей есть глаза, но лишь у немногих дар проницательности.

Николо Макиавелли

СЕРЕНДИПИТИ (англ. – serendipity) – счастливая способность к открытиям, инстинктивная прозорливость, умение усматривать в окружающем мире элементы, достаточно очевидные, но ускользающие от обыденного взгляда. В русском языке это понятие используется сравнительно недавно, в основном в специальной литературе, и ни в одном словаре пока не разъясняется. (Иногда оно употребляется на русский манер – серендипность, но чаще используется «калька» с английского). В англоязычном же мире оно давно пользуется популярностью, включено в наиболее известные словари и даже в разговорной речи употребляется весьма активно.

Это редкое слово отличается еще и тем, что имеет точную дату рождения. 28 января 1754 г. английский писатель Хорас (Гораций) Уолпол в частном письме впервые употребил это слово и определил его как «очень выразительное слово, характеризующее открытие, совершенное без преднамеренных действий». Этимология слова восходит к древнеперсидскому эпосу – притче «Три принца Серендипа», пересказанному Уолполом в изящной новелле (Серендип – старинное название Цейлона в персидской транскрипции). В притче и соответственно в рассказе повествуется о странствиях трех принцев (точнее двух принцев и принцессы), которые постоянно делали важные открытия благодаря своему удивительному умению обращать внимание на несущественные, казалось бы, детали окружающей действительности.

Современникам Уолпола слово понравилось благодаря своей благозвучности и экспрессивности и постепенно встроилось в языковую канву английского языка. Максимальная скорость этого процесса была достигнута в первой половине ХХ в., когда изобретательская активность и методология изобретательской деятельности также развивались весьма активно. Постепенно расширялась и сфера его применения – ведь творчество, изобретение и открытие нового свойственны многим сферам человеческой деятельности.

В капитальном словаре «The American Heritage Dictionary of the English Language» термину сопоставлено уже три самостоятельных значения: 1) способность делать удачные открытия «по случаю»; 2) факт возникновения такого открытия; 3) состояние в момент совершения такого открытия. Более того, существительное serendipity в этом словаре уже обзавелось и производными терминами serendipitous (прилагательное) и serendipitously (наречие). Создать аналогичные по смыслу русскоязычные термины пока не удалось, да, похоже, в наш век тотального девелопмента, коучинга и асессмента никто и не пытался.

Отношение психологов к явлению, описываемому данным термином, довольно противоречиво. Многим памятно афористичное суждение У. Джемса: «Искусство быть мудрым состоит в умении знать, на что не следует обращать внимание». Иными словами, разумное поведение предусматривает жесткую фильтрацию всего, что несущественно по отношению к наиболее важным жизненным целям и практическим задачам. Многие руководства по интеллектуальному и личностному совершенствованию прямо призывают сосредоточиться в жизни и деятельности на, говоря словами гештальтистов, ключевых фигурах, не отвлекаясь на мелкие подробности фона. Однако, по мнению сторонников противоположного подхода, именно то, что может показаться маловажным и несущественным на первый взгляд, при внимательном рассмотрении и неожиданном сопоставлении служит бесценной подсказкой в решении творческих задач.

Известный физиолог У. Кеннон в своей статье «Роль случая в открытии» приводит длинный список открытий, сделанных, по его мнению, благодаря счастливой случайности: открытие Колумбом Нового Света, открытие Клодом Бернаром нервной регуляции кровообращения, открытие Эрстедом магнитного действия электрического тока.

Когда Луиджи Гальвани у себя дома в Болонье увидел, что лягушачьи лапки, висевшие в ожидании поджаривания на железной проволоке, периодически сокращаются, он после внимательного наблюдения сделал вывод, что сокращение мышц происходит в том случае, когда лапка одной своей частью касается железной проволоки, а другой – куска медной проволоки, случайно прикрученного к концу железной. Именно это наблюдение привело его к конструированию так называемой металлической дуги, что в итоге выразилось в понимании природы электричества и последующем изобретении элемента Вольта.

Немецкий физик В. Рентген экспериментировал с электрическими разрядами в высоком вакууме, используя платиноцианид бария, чтобы обнаружить невидимые лучи. Ему и в голову не приходило, что эти лучи способны проникать сквозь непрозрачные материалы. Случайно он заметил, что платиноцианид бария, оставленный вблизи вакуумной трубки, начинает флуоресцировать, даже если его отделить от трубки черной бумагой. Позднее он скромно объяснил: «По воле случая я обнаружил, что лучи проникают сквозь черную бумагу». На самом же деле нужна была величайшая сила воображения, чтобы не только увидеть этот факт, но и осознать его огромные последствия для науки.

К подобным явлениям У. Кеннон относит свое открытие взаимозависимости между эмоциональными состояниями и функционированием некоторых внутренних органов. Однако он подчеркивает, что счастливого случая удостаивается ум, прежним опытом уже подготовленный к открытию. Перечень фактов из области серендипити можно продолжить.

Сторонники этого взгляда прямо заявляют, что подобные случаи – результат того, что человек, сделавший открытие, «просто оказался в нужном месте в нужное время». Иногда ученые или экспериментаторы открывают вовсе не то, что искали; например, Шееле работал над выделением магнезия, но неожиданно для самого себя открыл хлор, о существовании которого он даже не подозревал. Клод Бернар ставил опыты с целью доказать, что сахар разрушается печенью, и вдруг открыл обратное.

Хотя случайность и выступает у некоторых авторов в качестве объяснительного принципа, сторонники «серендипити» сознают, что их теория в практическом плане может быть истолкована пассивное ожидание благоприятного случая. Поэтому они подчеркивают необходимость идти навстречу случайности и принимать соответствующие меры для увеличения вероятности благоприятного случая.

Французский математик Ж. Адамар в своей книге, посвященной математическому творчеству, настойчиво подчеркивает, что «объяснение чистой случайностью равносильно отказу от какого бы то ни было объяснения и признанию того, что существует действие без причин». Против ссылок на случайность в качестве объяснительного принципа выступает и Дж. Гилфорд, усматривающий в таком подходе отрицание науки, поскольку подобное объяснение «прекращает постановку вопросов и проведение исследований».

Судя по всему серендпити определяется способностью обращать внимание не на любые детали окружающей действительности, а именно на те, которые каким-то неожиданным образом могут способствовать решению некоей важной проблемы. И упоминавшееся суждение Джемса нисколько не противоречит этой идее – отвергая «ненужное», продуктивный ум оказывается способен в огромном массиве поступающей извне информации выделить по-настоящему «нужное» даже вопреки тому, что оно может и не казаться таковым обыденному взгляду. По определению Джемса, «гений на самом деле – это лишь немногим более чем способность к нестандартному восприятию».

В наши дни неожиданному развитию этих идей послужили исследования английского психолога Р. Вайзмана, сумевшего наглядно доказать: люди, обладающие способностью подмечать ценные «подсказки» в окружающей их будничной обстановке, оказывается более удачливы в житейском смысле этого слова, тогда как хронических неудачников отличает «зашоренность», узость восприятия, приверженность стандартным нормам и правилам. По мнению английского психолога, удача – это не удачное стечение обстоятельств, а наша готовность им воспользоваться; первое случается в жизни практически каждого, и не раз, а вот второе отличает далеко не всякого. Впрочем, о том же говорили и писали многие, в частности Луи Пастер: «Случай только помогает уму, готовому им воспользоваться»

Практические выводы из этих опытов и суждений исключительно важны. Ведь жизнь – это непрерывная череда проблем, требующих решения. Многие жизненные проблемы успешно решаются по шаблону, с помощью стандартных заученных приемов. Но есть и такие, для которых шаблона не существует либо он оказывается малоэффективен. Но любая проблема дается нам вместе со средствами ее решения. Просто мы, «зациклившись» на привычных шаблонах, воспринимая мир сквозь фильтр не всегда продуктивных установок, оказываемся неспособны распознать эти средства и воспользоваться ими. К сожалению, этому способствует традиционное школьное обучение, ориентированное прежде всего на решение стандартных задач по заданному алгоритму. Поискам решения при этом внимания уделяется недостаточно – зачем думать, когда можно просто запомнить правильный ответ?

Неудовлетворенность таким подходом порождает поиски новых путей интеллектуального совершенствования, среди которых одним из наиболее популярных выступает учение Э. Де Боно о так называемом латеральном мышлении (т. е. «боковом», предусматривающим рассмотрение проблемы под непривычными углами зрения). Во многих учебных заведениях по всему миру, в том числе и в России, используются приемы формирования продуктивного мышления, основанные на этом учении.

Разумеется, этот подход – далеко не единственный. Многие современные концепции обучения ориентированы не на то, чтобы научить исполнению инструкций, а на то, чтобы развить способность различать в многообразном потоке информации ценные «подсказки» и продуктивно пользоваться ими. В формировании таких способностей, вероятно, и состоит подлинное интеллектуальное развитие.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.