Глава 6 История с кокаином (1884–1887)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 6

История с кокаином (1884–1887)

Работа в больнице принесла Фрейду значительное продвижение по службе, что позволило ему улучшить свое материальное положение и занять приличное место в обществе, но не принесла ему славы ученого, о которой он так мечтал. Его честолюбие не было удовлетворено, о чем свидетельствуют его письма этого периода, в которых он неоднократно намекает на некое новое открытие, которое сможет привести его к желанной цели. К сожалению, по большей части он только дразнил себя ложными надеждами, лишь мельком схватывая суть своих идей. Только две из них, разработанные им детально, привели его ближе всего к успеху: метод окраски нервной ткани хлористым золотом и клиническое применение кокаина.

Как мы увидим, второй случай был чем-то большим, нежели просто попыткой прославиться, и проблемы, которые он поставил, заслуживают его описания.

Вот что писал о нем сам Фрейд:

Здесь я могу задним числом рассказать, как по вине своей невесты я не прославился уже в те молодые годы. Побочный, но глубокий интерес побудил меня в 1884 году получить от «Мерка» в то время малоизвестный алкалоид, кокаин, чтобы изучить его физиологическое воздействие. В разгар этой работы передо мной открылась возможность поездки к моей невесте, с которой я был в разлуке в течение двух лет. Я быстро завершил опыты с кокаином и в своей публикации довольствовался предсказанием, что скоро будут найдены новые применения этого средства. Я даже предложил своему другу, офтальмологу Кёнигштейну, исследовать возможность применения анестезирующих свойств кокаина на больном глазу. Возвратившись из отпуска, я узнал, что не он, а другой мой друг, Карл Коллер (сейчас он в Нью-Йорке), которому я также рассказывал о кокаине, провел решающие опыты на глазах животных и продемонстрировал их на Конгрессе офтальмологов в Гейдельберге. Поэтому Коллер по праву считается изобретателем местной анестезии с помощью кокаина, которая оказалась столь важной для малой хирургии; но я не держу зла на невесту за эту помеху.

Начальное и конечное замечания Фрейда наводят на мысль о том, что кого-то следовало винить. Есть много свидетельств того, что Фрейд в действительности считал виновным себя. «Я упомянул об этом свойстве алкалоида в своей работе, но не подверг его детальному исследованию». В разговоре он обычно приписывал это упущение своей «лени».

Первое упоминание темы кокаина появляется в письме Фрейда от 21 апреля 1884 года, в котором он сообщает сведения о «терапевтическом проекте и связанной с ним надежде»:

Я ознакомился с литературой о кокаине, содержащемся в листьях коки, которые жуют некоторые индейские племена для снятия напряжения и усталости. Немцы[39] испытывали кокаин на солдатах и сообщали, что он увеличивает их жизненную силу и повышает стойкость. Я раздобыл немного кокаина и попробую испытать его воздействие, применив в случаях сердечных заболеваний, а также нервного истощения, в особенности при ужасном состоянии отвыкания от морфия. Возможно, над проблемой применения кокаина работают другие; может быть, из этого ничего не получится. Но я определенно испытаю его воздействие, а ты знаешь, что, когда человек упорно стремится к чему-либо, рано или поздно он добивается успеха. Нам нужна всего одна такая удача, чтобы начать думать о собственном доме. Но не питай чрезмерных надежд, что на этот раз нас ждет успех. Как ты знаешь, темпераментному исследователю нужны два фундаментальных качества: он должен быть энергичным в своей попытке, но критичным в своей работе.

Фрейд взялся за работу, не строя никаких планов и не особенно рассчитывая на успех. «Я полагаю, кокаиновый метод окажется сродни другому моему методу[40]; менее значительным, но все же чем-то вполне приемлемым». Первым препятствием оказалась стоимость кокаина, который он заказал у компании «Мерк» из Дармштадта; вместо ожидаемой им цены в 33 крейцера (6 пенсов) за грамм кокаина с него запросили 3 гульдена 33 крейцера (5 шиллингов и 6 пенсов). Он был обескуражен. Первая мысль была о том, чтобы прекратить исследование, но, оправившись от шока, Фрейд смело заказал грамм в надежде на то, что когда-нибудь сможет за него заплатить. Он сразу же испытал воздействие пяти сотых грамма на себе. Он обнаружил, что кокаин способствует улучшению настроения и вызывает ощущение сытости, «сняв бремя всех забот», но не притупив его ум. Свойство кокаина притуплять голод навело Фрейда на мысль об использовании его как средства против рвоты.

Он решил предложить это средство своему другу Фляйшлю. Эрнст фон Фляйшль-Марксоу (1846–1891), чья дружба много значила для Фрейда и о чьей безвременной кончине он позже глубоко скорбел, являлся в то время также ассистентом Брюкке. Он был молодым, красивым, полным энергии человеком, прекрасным оратором и блестящим педагогом. Фляйшль обладал чарующими и приятными манерами, присущими старому венскому обществу, прекрасным даром собеседника. Эти качества непривычно контрастировали с его патетической ролью героя и мученика физиологии. Из-за небрежности при анатомическом исследовании он занес себе инфекцию. Ампутация большого пальца правой руки спасла его от смерти. Но продолжающийся рост невромы требовал повторных операций. Его мучили сильные боли. Тем не менее этот человек продолжал экспериментальную работу, а во время бессонных ночей изучал физику и математику, санскрит. Когда боль стала непереносимой, ему пришлось прибегнуть к морфию, к которому он впоследствии болезненно пристрастился. В разгар его мучений, последовавших за попытками освободить себя от этого пристрастия, Фрейд предложил ему использовать вместо морфия кокаин. (Это было решение, о котором в последующие годы Фрейд горько сожалел.) Причиной такого предложения послужило сообщение, которое он прочитал в «Детройтской терапевтической газете» об использовании кокаина вместо морфия. Фляйшль ухватился за новое средство «как утопающий хватается за соломинку» и в течение нескольких дней постоянно его принимал.

Фрейд проводит ряд исследований с применением кокаина, в частности использует его как обезболивающее средство при катаре желудка. Результаты использования этого, по словам Фрейда, «волшебного средства» превзошли все ожидания.

Если дела пойдут хорошо, я напишу о кокаине статью и полагаю, что он займет подобающее место среди прочих терапевтических средств, например рядом с морфием, или даже потеснит его. С ним я связываю и другие надежды и намерения. Я регулярно принимаю малые дозы этого вещества против депрессии и несварения, и чрезвычайно успешно. Полагаю, с помощью кокаина можно будет положить конец самой трудноизлечимой рвоте, часто сопровождаемой сильной болью; короче говоря, я только теперь ощущаю себя врачом, так как действительно помог одному пациенту и надеюсь вылечить его. Если дела пойдут подобным образом, мы сможем наконец наладить нашу личную жизнь и поселиться в Вене.

Он послал немного кокаина Марте для общего укрепления организма, настойчиво рекомендовал его своим друзьям и коллегам, как для личного употребления, так и для их пациентов, а также давал его своим сестрам. С современной точки зрения Фрейд быстро становился угрозой для общества. Естественно, что он и не подозревал об опасности своих действий, так как, по его же собственным словам, не обнаруживал у себя каких-либо признаков болезненного пристрастия к этому средству, как бы часто его ни принимал. (Это объясняется тем, что для развития наркотического пристрастия требуется особая предрасположенность, которой Фрейд не обладал.)

Некоторые из коллег Фрейда разделяли его точку зрения относительно применения кокаина, другие не торопились делать поспешные выводы. Например, Брейер, с его характерной осторожностью, был одним из тех, на кого это «чудо» не произвело особого впечатления.

Фрейд задумал написать и опубликовать статью о необыкновенных целительных свойствах кокаина, но столкнулся с трудностями в получении литературы по этому вопросу. Помог ему Фляйшль, дав рекомендательную записку в библиотеку Медицинского общества. Здесь Фрейд обнаружил недавно изданный каталог, содержащий полный обзор литературы по данной теме. Теперь (5 июня) он рассчитывал закончить свою статью через две недели. Он завершил ее 18-го числа, и половина этой статьи появилась в «Центральном журнале общей терапии» Гейтлера на следующий день.

Эта статья, хотя и давала исчерпывающий обзор по описываемому предмету и являлась лучшей среди всех написанных им ранее работ, по справедливости может оцениваться более как литературное произведение, нежели как оригинальный научный труд. Она отличалась хорошим стилем и простотой изложения. Прошло много лет, прежде чем у него вновь появилась возможность проявить свои литературные дарования. Кроме того, в работах Фрейда никогда больше не повторился подобный стиль, отличавшийся замечательной комбинацией объективности и личной теплоты. Казалось, что он сам был влюблен в контекст. Он использовал выражения, редко встречающиеся в научной статье, например, «восхитительное возбуждение», которое животные проявляют после инъекций кокаина, и ратовал за то, чтобы рекомендовать его «употребление», а не назначать «дозированный прием». Фрейд также яростно протестовал против клеветы, которая была опубликована по поводу применения этого драгоценного средства.

Начиналась статья подробным изложением древней истории растения коки и его применения южноамериканскими индейцами, затем давались сведения из области ботаники и технология получения кокаина. Фрейд даже сообщает сведения о религиозных ритуалах, связанных с использованием коки, и упоминает мифическую сагу о том, как Манко Капак, величественный сын бога-солнца, прислал ее людям в «дар от богов, чтобы утолить голод, укрепить уставших и заставить несчастных забыть о своих печалях». Из статьи мы узнаем, что известия об этом чудесном растении впервые достигли Испании в 1569 году, а Англии в 1596 году; что австрийский врач и исследователь Шерцер привез в 1859 году на родину из Перу листья коки, которые были посланы химику Ниманну, выделившему алкалоид кокаина из этого растения.

Затем Фрейд переходит к изложению собственных наблюдений и заключений. Он писал о «состоянии веселья и продолжительной эйфории, не отличающейся ничем от нормальной эйфории здорового человека… Вы ощущаете развитие самоконтроля, жизненной силы и работоспособности… Другими словами, вы находитесь в обычном нормальном состоянии, и вскоре трудно становится поверить, что вы подвергаетесь воздействию какого-либо средства… Длительная интенсивная умственная и физическая работа совершается без какой-либо усталости… Этим результатом наслаждаешься без каких-либо неприятных последствий, наступающих вслед за возбудимостью, вызванной алкоголем… Не возникает абсолютно никакой тяги к дальнейшему употреблению кокаина после первого приема или даже неоднократных приемов этого средства; скорее ощущается некоторое необъяснимое отвращение к нему». Фрейд подтвердил заключение, сделанное Мантегаццем, о терапевтической ценности этого средства, о его стимулирующем и одновременно анестезирующем действии на желудок, о его использовании при депрессии и т. д. Он описал свои наблюдения процесса отвыкания от болезненного пристрастия к морфию с помощью кокаина.

В своей статье Фрейд высказал предположение (которое позже было подтверждено), что кокаин не оказывает прямого воздействия на мозг, снимая влияние депрессивных факторов на периферийные участки.

В поспешно написанном заключительном параграфе Фрейд говорит: «Пригодность кокаина и его солей, применяемых в концентрированных растворах для анестезии кожных и слизистых оболочек, предполагает его возможное будущее использование, особенно в случаях локальных инфекций… Применение кокаина, основывающееся на его анестезирующих свойствах, найдет себе место и в других случаях». Впоследствии Фрейд укорял себя за то, что не продолжил исследование данного аспекта проблемы.

Психология этих самоупреков представляется более сложной. Справедливости ради стоит сказать, что посредством изучения кокаина Фрейд надеялся достичь некоторой степени известности, но не предполагал, что благодаря более тщательной и серьезной работе он мог бы прославиться уже в молодые годы. Он осознал это гораздо позже и горько сожалел о потерянном времени, обвиняя как себя, так и свою невесту. Тем не менее этот его иррационализм уходит глубоко в бессознательное. Кустарник коки привлек его внимание прежде всего своими необыкновенными лечебными свойствами и (уже как результат этого) возможностью прославиться. Нельзя забывать, что в течение многих лет Фрейд страдал от периодических депрессий и апатии, невротических симптомов, которые позднее приняли форму приступов беспокойства (до того, как он прибег к помощи самоанализа). Эти невротические реакции были обострены беспорядком в личной жизни, продолжительной нуждой и другими трудностями. Летом 1884 года он находился в состоянии перевозбуждения из-за предстоящего визита к своей невесте. Кокаин ослаблял его волнение и снимал депрессию. Кроме того, он давал ему необычное ощущение энергии и силы.

Депрессия, подобно любому другому невротическому проявлению, снижает душевный настрой и уменьшает жизненную силу организма: кокаин восстанавливает тонус. Вот что написал Фрейд по этому поводу Марте 2 июня 1884 года, узнав, что она себя неважно чувствует: «Берегись, моя Принцесса! Когда я приеду, то зацелую тебя до синяков и откормлю так, что ты станешь совсем пухлой. А если ты будешь непослушной, то увидишь, кто из нас двоих сильнее: нежная маленькая девочка, которая плохо ест, или высокий пылкий господин с кокаином в теле. Во время последнего сильного приступа депрессии я снова принял его, и небольшая доза меня прекрасно взбодрила. В настоящее время я собираю литературу об этом удивительном веществе, чтобы написать поэму в его честь».

Чтобы приблизить день своей свадьбы, он свернул с прямой стези здравой «научной» работы (по анатомии мозга) на неизвестный короткий путь — путь, который привел его к страданиям вместо успеха. Другому человеку суждено было в скором времени достичь мировой известности, направив разработки этой проблемы на благо человечества. А Фрейду двумя годами позже предстояло подвергнуться презрению за то, что вследствие своей неразборчивой пропаганды «безвредного» и чудесного средства он ввел в употребление то, что его завистники называли «третьим бичом человечества»[41]. И в довершение ко всему Фрейду суждено было испытать угрызения совести за когда-то данный своему другу и благодетелю совет заменить морфий на кокаин. Тот болезненно пристрастился к нему, что лишь ускорило его кончину.

Теперь пришло время рассказать о человеке, «отнявшем» у Фрейда славу. Его звали Карл Коллер. Он был на восемнадцать месяцев моложе Фрейда и работал в офтальмологическом отделении интерном. Его мысли были целиком и полностью сосредоточены на офтальмологии, что делало его скучным для коллег. Коллер энергично пытался отыскать некое обезболивающее вещество, которое можно было бы использовать при глазных операциях. (От применения морфия и хлоральбромида он отказался.)

В одной из своих более поздних лекций, желая выделить моральную сторону вопроса о славе Коллера, Фрейд рассказал следующий случай:

Однажды я стоял во дворе с группой своих коллег, среди которых находился этот человек. Мимо нас прошел наш коллега, испытывавший сильную глазную боль. (Здесь Фрейд рассказал о том, что такое локализация боли, но я забыл детали этого рассказа.) Я сказал ему: «Мне кажется, я сумею вам помочь» и мы все отправились в мою комнату, где я закапал ему в глаз несколько капель лекарства, которое немедленно сняло его боль. Я объяснил своим друзьям, что это вещество является экстрактом одного растения из Южной Америки, коки, которое, по всей видимости, обладает могущественными возможностями для снятия боли и о котором я готовлю статью. Один из моих коллег с необычайным интересом в глазах, Коллер, не сказал ничего, но несколько месяцев спустя я узнал, что он начал революционизировать глазную хирургию с помощью применения кокаина, делая легкими до этого невозможные операции. Единственный способ совершить важное открытие: исключительно сосредоточить свои мысли на одном главном интересе.

Фрейд начал некоторые исследования с целью определить возрастание мускульной силы под воздействием кокаина. Он пытался выяснить, является ли это субъективной иллюзией или объективной действительностью. В этих опытах он сотрудничал с Коллером. Они оба проглотили некоторое количество кокаина и, подобно любому другому человеку, отметили онемение рта и губ. Это значило гораздо больше для Коллера, чем для Фрейда.

Коллер ознакомился со статьей Фрейда в июле и в начале сентября, после долгих размышлений, воспользовавшись отъездом Фрейда в Гамбург, появился в Институте патологической анатомии Штриккера, неся в руках пузырек с белым порошком. Он сказал ассистенту Штриккера, доктору Гертнеру, что у него есть основания полагать, что этот порошок анестезирует глаз. Данное вещество они успешно опробовали на глазах лягушки, кролика, собаки и человека, а затем и на своих собственных. В начале сентября Коллер написал работу по результатам своих исследований и убедил доктора Бреттауэра выступить с докладом на эту тему (включая практические демонстрации) на Конгрессе офтальмологов, который должен был состояться 15 сентября в Гейдельберге. А 17 октября он сам выступает с этой работой в Вене перед Медицинским обществом и вскоре после этого опубликовывает ее. Лишь вскользь в ней упоминается имя Фрейда: «Кокаин привлек к себе значительное внимание венских врачей благодаря тщательному сбору материалов и публикации интересной терапевтической статьи моего коллеги доктора Зигмунда Фрейда».

Фрейд также обратил внимание на способность кокаина вызывать онемение и предложил своему другу Леопольду Кёнигштейну использовать его для смягчения боли при определенных глазных недугах, что тот добросовестно и с успехом выполнил. Он, так же как и Коллер, написал на основе своих наблюдений работу, но опоздал с ее публикацией от Коллера на несколько недель. Из-за этого ему пришлось сослаться в своей статье на рабюту Коллера и (по настоянию друзей, и в частности Фрейда) отказаться от собственных притязаний на приоритет.

Несмотря на непорядочность Коллера по отношению к Фрейду, последний оставался с ним в самых дружеских отношениях. Именно к нему и Кёнигштейну Фрейд обратился за помощью, когда потребовалось поставить точный диагноз его отцу, жаловавшемуся на ухудшение зрения одного глаза. Не кто иной, как Коллер, безошибочно поставил диагноз глаукомы и выступил вместе с Фрейдом анестезиологом в проводимой Кёнигштейном операции. Во время операции Коллер вскользь заметил Фрейду, что в данной процедуре принимают участие все лица, которым медицина обязана открытием анестезирующего свойства кокаина. Фрейд наверняка был горд тем, что смог помочь и доказать отцу, что в конце концов из него что-то вышло.

Фрейд оставался с Коллером в самых дружеских отношениях. Он был одним из восторженных его друзей, который поздравил Коллера с успешным исходом дуэли с антисемитским коллегой. Он был также крайне расстроен, когда позже узнал о тяжелой болезни Коллера. Последнее упоминание о нем содержится в письме Фрейда, в котором он поздравляет Коллера с его назначением в Утрехт и выражает надежду навестить его там, будучи проездом из Парижа.

Позднее Коллер эмигрировал в Нью-Йорк, где (как ранее предсказал Фрейд) сделал успешную карьеру. Но вернемся на несколько лет назад, когда Коллер совершил «симптоматическую ошибку». При опубликовании своей статьи он сослался на работу Фрейда как на датируемую августом вместо июля, создавая таким образом впечатление, что его статья была написана одновременно со статьей Фрейда, а не после нее. И Фрейд, и Обершгейнер заметили эту «ошибку» и исправили ее в последующих публикациях. Спустя некоторое время Коллер утверждал, что статья Фрейда появилась на целый год позже сделанного им открытия, которое в силу этого обстоятельства становилось совершенно независимым от Фрейда.

Как правило, предполагалось, что Фрейд, должно быть, испытал огромное разочарование, а также недовольство собой, прослышав об открытии Коллера. Довольно интересно, что это было с овеем не так. Вот что писал Фрейд по этому поводу:

Вторая полученная мною новость приятнее. Один из моих коллег нашел поразительное применение для коки в офтальмологии и сообщил о нем Гейдельбергскому конгрессу, где это сообщение вызвало всеобщее возбуждение. За две недели до того, как я уехал из Вены, я посоветовал Кёнигштейну попробовать сделать нечто подобное. Он тоже кое-что открыл, и сейчас между ними идет спор. Они решили представить свои открытия мне и попросить меня быть судьей в вопросе о том, кто из них должен первым опубликовать свою статью. Я посоветовал Кёнигштейну зачитать свою статью одновременно со статьей Коллера перед Медицинским обществом. Во всяком случае, все это на пользу коки, а за моей работой остается репутация первой, рекомендовавшей коку для венских коллег.

Фрейд же, очевидно, в то время все еще считал тему кокаина, так. сказать, только своей собственностью и поэтому не обратил особого внимания на притязания Коллера. Он продолжал экспериментировать, применяя кокаин при различных болезнях, считая внутреннее употребление этого средства наиболее эффективным. Прошло много времени, пока он смог усвоить горькую истину, что использование кокаина Коллером оказалось практически единственным ценным его применением.

Когда Физиологический клуб открылся вновь на осеннюю сессию, Фрейд получил много поздравлений за свою статью о кокаине. Профессор Рейс, директор глазной клиники, сказал ему, что это вещество «произвело революцию». Профессор Нотнагель, вручая ему некоторые из своих статей, упрекнул Фрейда за то, что тот не опубликовал эту статью в его журнале. Тем временем Фрейд экспериментировал на диабете, который надеялся вылечить с помощью кокаина. В случае успеха он смог бы жениться на год раньше и стать богатым и знаменитым человеком. Но из этого ничего не вышло. Затем его сестра Роза вместе со своим другом, корабельным хирургом, проводит ряд успешных опытов по использованию кокаина для предотвращения морской болезни, и Фрейд опять надеется на успех. Он выразил намерение проверить действие кокаина после того, как испытает головокружение, раскачиваясь на качелях, но о результатах этого эксперимента ничего не известно.

Завязавшаяся борьба между Коллером и Кёнигштейном несколько отрезвила его и открыла глаза на важность того, что произошло. Описывая это, Фрейд говорил, что если бы, вместо того чтобы советовать Кёнигштейну провести эксперименты на глазу, он сам больше в них верил и не уклонялся бы от самостоятельного их выполнения, то не прошел бы мимо «фундаментального факта» (то есть анестезии), как это случилось с Кёнигштейном. «Но меня сбили с пути таким большим неверием со всех сторон». Это было первым упреком в свой адрес. А немного позднее он написал Минне, своей будущей свояченице: «Кокаин создал мне хорошую репутацию, но львиная доля успеха ушла к другому». Ему пришлось заметить, что открытие Коллера произвело «громадную сенсацию» во всем мире.

Давайте вернемся к истории Фляйшля, которая имела крайне важное значение для Фрейда не только в связи с кокаином. Фрейд вначале восхищался Фляйшлем на расстоянии, но после ухода из Института Брюкке узнал его ниже. Например, в феврале 1884 года он говорит о своей «близкой дружбе» с Фляйшлем. Еще раньше он писал о нем следующее:

Вчера я был с моим другом Эрнстом фон Фляйшлем, которому до тех пор, пока не узнал Марту, завидовал во всех отношениях. Теперь у меня по сравнению с ним есть одно преимущество. Он был помолвлен в течение 10 или 12 лет с какой-то девушкой, которая была согласна ждать его сколько угодно и с которой он теперь расстался по неизвестной причине. Он в высшей степей ш выдающийся человек, для которого и природа, и воспитание сделали все возможное. Богатый, натренированный во всевозможных физических упражнениях, с печатью гения в своих энергичных чертах, красивый, с прекрасными чувствами, одаренный всевозможными талантами и способный формулировать оригинальное суждение по большинству вопросов, он всегда был моим идеалом, и я не мог успокоиться, пока мы не стали друзьями, и я смог испытать чистое наслаждение от его способностей и репутации.

Он обещал Фляйшлю не выдавать его «секрета» насчет того, что тот изучает санскрит. Затем последовала длинная фантазия на тему о том, какой счастливой мог бы сделать Марту человек с такими преимуществами, однако Фрейд прервал ее, чтобы утвердить собственное притязание на Марту. «Почему я не могу хоть раз иметь больше того, что заслуживаю?»

По другому случаю он писал: «Я восхищаюсь им, испытываю к нему интеллектуальную страсть, если позволительно сказать такую фразу. Его закат действует на меня, как разрушение священного храма подействовало бы на античного грека. Я люблю его не столько как человеческое существо, а как одно из драгоценных достижений Творца. И тебе совсем не следует быть ревнивой».

Но этот чудесный человек безмерно страдал. Непереносимая невралгия, изнурявшая его в течение десяти лет, добивала его. Рассудок Фляйшля под воздействием больших доз морфия стал периодически мутнеть. Фрейд получил первое представление о его состоянии во время краткого визита к нему в октябре 1883 года. «Я с полной безутешностью спросил его, куда все это могло привести. Он сказал, что родители считают его великим ученым и что, пока они живы, он будет стараться продолжать свою работу. После их смерти он покончит с собой, ибо, по его мнению, ему долго не продержаться. Было бы бессмысленно стараться утешить человека, который столь ясно видит свою ситуацию». Двумя неделями позже у них была еще одна волнующая беседа, о которой Фрейд вспоминал: «Он не из тех людей, к которым можно приблизиться с пустыми словами утешения. Его состояние в точности столь безнадежно, как он говорит о себе, и никто не может ему возразить…» «Я не могу выносить, — сказал он, — заставлять себя делать все с усилием в три раза большим, чем это требуется другим, когда я так привык делать дела легче, чем они. „Никто другой не вытерпел бы того, что я терплю“, — добавил он. А я знаю его достаточно хорошо, чтобы ему верить».

Как упоминалось выше, Фрейд впервые назначил ему кокаин в начале мая 1884 года в надежде на то, что с его помощью Фляйшль избавится от морфия, и на некоторое время данное средство оказалось очень действенным. Фрейд регулярно навещал Фляйшля, помогал привести в порядок его библиотеку и так далее. Однако вскоре состояние Фляйшля ухудшилось. Однажды, придя к нему, Фрейд не мог достучаться в дверь. Позвав на помощь Оберштейнера и Экснера, он обнаружил Фляйшля лежащим на полу в полубессознательном состоянии. Пару дней спустя Бильрот, который ранее провел несколько безуспешных операций на большом пальце его руки, попытался применить под наркозом электрическую стимуляцию; как и следовало ожидать, состояние Фляйшля значительно ухудшилось.

Фляйшль разделял оптимистическую точку зрения Фрейда на важное значение кокаина и, когда краткий перевод статьи Фрейда был опубликован в декабре 1884 года в «Сент-Луисском медицинском и хирургическом журнале», добавил туда заметку, описывающую собственное удачное использование кокаина в связи с отвыканием от морфия. Он считал, что эти два лекарственных средства являются антитетическими.

В январе 1885 года Фрейд надеялся с помощью кокаина облегчить невралгические боли Фляйшля, но, по всей видимости, из этого ничего хорошего не получилось. Однажды в апреле Фрейд просидел с ним всю ночь. Все это время Фляйшль находился в теплой ванне. Фрейд написал, что это абсолютно непередаваемо, так как он никогда не испытывал чего-либо подобного; «каждое замечание о глубочайшем отчаянии было законным». Это была первая из многих подобных ночей, которые он провел с Фляйшлем в течение следующей пары месяцев. К этому времени Фляйшль принимал громадные дозы кокаина; Фрейд заметил, что за прошедшие три месяца Фляйшль потратил на кокаин не менее 1800 марок, что означало прием целого грамма кокаина в день. 8 июня Фрейд писал, что эти ужасные дозы сильно повредили Фляйшлю, и, хотя он продолжал посылать кокаин Марте, предостерегал ее от приобретения привычки. Фрейд писал в это время:

Каждый раз я спрашиваю себя, испытаю ли я когда-нибудь в своей жизни нечто столь же волнующее или возбуждающее, как эти ночи… Его разговор, его объяснения всевозможных запутанных вещей, его суждения о людях нашего круга, его разнообразная активность, прерываемая состояниями полнейшего истощения, облегчаемыми морфием и кокаином, — все это составляет ансамбль, который не может быть описан. Но возбуждение, исходившее от Фляйшля, было таким, что даже перекрывало все эти ужасы.

Среди симптомов кокаиновой интоксикации у Фляйшля отмечались приступы потери сознания (часто с конвульсиями), сильная бессонница и отсутствие контроля над эксцентричным поведением. Постоянное увеличение ежедневной дозы приема кокаина привело в конце концов к белой горячке (с белыми змеями, ползущими по его коже). 4 июня наступил кризис. Придя в тот вечер, Фрейд застал его в ужасном состоянии, поэтому вызвал его лечащего врача Брейера. Фрейд остался у Фляйшля на всю ночь. Это была самая ужасная из всех проведенных в этом доме ночей. Фрейд полагал, что Фляйшль не протянет больше шести месяцев, однако он ошибся — болезнь Фляйшля затянулась на шесть болезненных и мучительных лет.

Весной 1885 года Фрейд прочитал обзорную лекцию, посвященную кокаину. Он указал, что, хотя медицине известно много средств, оказывающих успокаивающее действие на нервную систему, тем не менее препаратов, способных справиться с депрессией, в ее арсенале недостаточно. Использование кокаина в определенных случаях доказало, что влияние некоторого наносящего ущерб здоровью фактора неизвестной природы, воздействующего на центральную нервную систему, может иногда устраняться химическими средствами. Он признал, что в отдельных случаях болезненного пристрастия к морфию такое применение кокаина не приносит облегчения, тогда как в других случаях оно оказывается крайне ценным. Далее он отметил, что не сталкивался с какими-либо случаями пристрастия к кокаину (это было до того, как Фляйшль начал страдать от кокаиновой интоксикации): «Я не колеблясь советую применять кокаин в подкожных инъекциях по 0,03-0,05 грамма, не беспокоясь о его накапливании в организме».

Но Фрейд был далек от того, чтобы покончить с этой историей. В последующие месяцы он продолжает интенсивно работать, находя все новые и новые сферы для применения кокаина. Например, он успешно применяет его к пациентам, страдающим гидрофобией, — после того как их горло смазывалось кокаиновым раствором, они снова могли пить воду.

Однако над головой Фрейда начали сгущаться тучи. В июле в «Centralblatt fur Nervenheilkunde» появилась первая направленная против Фрейда критическая статья, написанная Эрленмейером, являвшимся редактором этой газеты. Ответ Фрейда был следующим: «Эта статья — напоминание о том, что именно я рекомендовал применение кокаина в случаях болезненного пристрастия к морфию, о чем ни разу не было упомянуто людьми, убедившимися в его ценности. Поэтому можно быть только признательным своим врагам». На медицинском конгрессе, состоявшемся в Копенгагене тем же летом, Оберштейнер горячо защищал Фрейда. Он написал статью в защиту разработок Фрейда, озаглавленную «О применении кокаина при неврозах и психозах», оттиск которой вместе с дружеским письмом послал Фрейду в Париж. Он подтвердил ценность применения кокаина в период отвыкания от морфия, ссылаясь на многочисленные случаи, свидетелем которых он был. Но в январе следующего года в статье, посвященной психозам, вызываемым интоксикацией, ему пришлось признать, что продолжительное использование кокаина может приводить к белой горячке, очень схожей с белой горячкой, вызываемой алкоголем.

В том же 1886 году со всех концов мира в Германию приходят сообщения о многочисленных случаях болезненного пристрастия к кокаину и кокаиновой интоксикации. В мае появляется вторая статья Эрленмейера против Фрейда, в которой он называет кокаин «третьим бичом человечества». Еще в 1884 году Эрленмейер написал книгу, озаглавленную «О болезненном пристрастии к морфию» и в ее третье издание в 1887 году включил то, что ранее написал о болезненном пристрастии к кокаину в своей первой статье. В конце этой книги он с похвалой отзывается о литературных достоинствах статьи Фрейда о растении кока, однако добавляет: «Фрейд рекомендует без каких-либо ограничений применение кокаина при лечении морфинизма». (Это третье издание рецензировалось не кем иным, как самим Артуром Шницлером[42], критиковавшим Фрейда.)

Человек, который пытался облагодетельствовать человечество, или, во всяком случае, создать себе репутацию врачевателя «неврастении», теперь обвинялся в том, что он выпустил зло в мир. Некоторые считали Фрейда человеком с опрометчивым суждением. И это, очевидно, был самый мягкий приговор, который могла вынести его чувствительная совесть самому себе. Он лишь еще более подтвердился из-за печального события, имевшего место немного времени спустя, когда, считая кокаин безвредным средством, Фрейд прописал слишком большую его дозу пациенту, который в результате этого скончался. Трудно сказать, насколько существенно все это повлияло на репутацию Фрейда в Вене. Позже он рассказывал, что эти события привели к «тяжелым упрекам» в его адрес. Не могло исправить положения и то, что чуть позже Фрейд с энтузиазмом поддержал «странные» взгляды Шарко на истерию и гипнотизм. Таков был тот жалкий задний план, на фоне которого Фрейд шокировал венские медицинские круги несколько лет спустя своими теориями по сексуальной этиологии неврозов.

В своей работе, опубликованной в «Венском медицинском еженедельнике» 9 июля 1887 года, Фрейд дал довольно запоздалый ответ на критику в свой адрес. Поводом этому послужила статья, написанная У.А. Хаммондом, которую Фрейд обильно цитирует в свою поддержку. У него были две линии защиты. Первая заключалась в том, что никакого пристрастия к кокаину не было (тогда) известно, кроме как в случаях болезненного пристрастия к морфию, с предположением о том, что остальные люди не могут стать жертвой такого пристрастия. Укоренение любой привычки, как тогда обычно полагали, было не прямым результатом употребления вредного наркотика, а обусловливалось некоторой особенностью пациента. В этом Фрейд был, конечно, абсолютно прав, но в то время этот аргумент звучал неубедительно.

Вторая линия защиты была более сомнительной. Вариативный фактор, отвечающий за неопределенное воздействие кокаина на различных людей, Фрейд приписал лабильности кровеносных сосудов: если давление в них стабильное, кокаин не оказывает воздействия; в других случаях он содействует гиперемии, а в некоторых — вызывает токсический эффект. Так как заранее это невозможно определить, существенно важно воздерживаться от подкожных инъекций кокаина при любых внутренних или нервных болезнях. При внутреннем употреблении кокаин безвреден, а при подкожных инъекциях иногда опасен. Фрейд снова утверждал, что случай Фляйшля (не называя его имени) является первым случаем излечивания от болезненного пристрастия к морфию посредством использования кокаина.

В русле этой второй линии защиты, которая могла быть обусловлена лишь бессознательными факторами, Фрейд совершил особенно тяжелую ошибку. В январе 1885 года он пытался облегчить боль при невралгии тройничного нерва посредством инъекций кокаина внутрь нерва. Это не принесло успеха, возможно, из-за отсутствия хирургического опыта. Но в этом же году У.Х. Холстед, знаменитый американский хирург и один из основателей современной хирургии, успешно ввел себе кокаин внутрь нервных стволов и таким образом положил начало блокаде нервных стволов. Однако он дорого заплатил за свой успех, ибо приобрел сильное пристрастие к кокаину, и потребовался долгий курс госпитального лечения, чтобы от него освободиться. Таким образом, Холстед стал одним из первых кокаиновых наркоманов.

Когда Фляйшлю был предложен кокаин, он немедленно стал вводить его себе в форме подкожных инъекций. Годы спустя Фрейд утверждал, что никогда не имел в виду этого, а прописал данное средство лишь для внутреннего употребления. Однако нет никаких свидетельств того, что он протестовал против «неправильного» употребления этого средства Фляйшлем, но есть доказательства, что сам он выступал в поддержку подкожных инъекций кокаина для случаев, подобных случаю Фляйшля, то есть при отвыкании от морфия, и, по-видимому, также их делал. Как раз его руководитель, профессор Шольц, незадолго до этих событий усовершенствовал технику ввода иглы для подкожных инъекций, и Фрейд прекрасно овладел ею. Он много раз применял ее в последующие десять лет для различных целей, и в одном из своих трудов с гордостью упоминает о том, что никогда не занес никому никакой инфекции. С другой стороны, в его сновидениях тема инъекций неоднократно встречается в связи с темой вины.

В статье, написанной им в свою защиту в 1887 году, содержится намек на то, что при применении кокаина шприц для подкожных инъекций является источником опасности. В ссылках на свои предыдущие работы Фрейд опускает любое упоминание о статье 1885 года, в которой горячо выступал в защиту инъекций. Эта последняя статья также не включена в список его трудов, который в 1897 году Фрейду пришлось подготовить для присвоения ему профессорского звания. В его архиве также нет ни одного экземпляра этой статьи. По всей видимости, знание о ней было полностью вытеснено. Что поучительно в этой истории с кокаином, так это тот свет, который она проливает на присущий Фрейду способ работы. Его великой силой, хотя иногда также его слабостью, было совершенно необычное уважение, которое он питал к единичному факту. Это действительно очень редкое качество. В научной работе люди постоянно опускают единичное наблюдение, если оно не кажется стоящим в какой-либо связи с другими данными или общим знанием. С Фрейдом было не так. Единичный факт очаровывал его, и он не мог выбросить его из головы до тех пор, пока не находил ему некоторого объяснения. Практическая ценность этого качества ума зависит от другого качества: суждения. Факт, подвергаемый рассмотрению, может в действительности быть маловажным, а его объяснение — не представлять интереса; на этом пути лежит чудачество. Но такой факт может быть до этого времени скрытой жемчужиной или крупицей золота, которая указывает на рудную жилу. Психология все еще не может объяснить, от чего зависят нюх или интуиция, которые ведут исследователя к чему-то важному, не к открытию отдельной вещи, а вещи как частицы мироздания.

Когда, например, Фрейд обнаружил в себе ранее неизвестные ему чувства к своим родителям, он немедленно ощутил, что они не являются свойственными только ему одному, и обнаружил нечто присущее всем людям: Эдип, Гамлет и другие образы вскоре промелькнули в его мозгу.

Завладевая простым, но важным фактом, Фрейд пытался доказать его универсальность или общность с другими фактами. Мысль о собирании статистических данных по каждому вопросу была для него неприемлема. За это его часто упрекали, не понимая, что так работает ум гения.

Однако данное качество можно также рассматривать как слабость. Это относится к тем случаям, когда критическая способность не выполняет своей обязанности по определению того, является ли данный единичный факт действительно важным или нет. Такая неудача наиболее часто вызывается вмешательством некоторой другой идеи или чувства, которые оказываются связанными с этой темой. В истории с кокаином имеют место как успех, так и неудача; отсюда и наш интерес к ней. Экспериментируя на самом себе, Фрейд заметил, что кокаин может парализовывать некоторый «расстраивающий элемент» и посредством этого высвобождать все его жизненные силы. Он обобщил это единичное наблюдение и был озадачен, почему у других людей это вело к болезненному пристрастию и в конечном счете к интоксикации. Он справедливо заключил, что эти люди обладали каким-то патологическим элементом, от которого он был свободен. Прошло много лет, прежде чем он смог разобраться в этом вопросе.

Но, сделав единичное наблюдение о болезненном пристрастии Фляйшля к кокаину, он неправильно связал его с подкожными инъекциями. Его чувство вины должно было на чем-либо сфокусироваться. И оно сфокусировалось на ужасной игле, рекомендация им которой теперь должна была подвергнуться уничтожению. Не многие будут отрицать, что этот выбор хорошо согласуется с объяснением, данным ранее по поводу его укоров в свой адрес.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.