Социальные аспекты феномена «плохой матери»

Социальные аспекты феномена «плохой матери»

С точки зрения разделяемых мною идей феминизма и юнгианской психологии, Луиза оказалась в тисках социально-культурной проблемы, связанной с негативным материнским комплексом. Женщина не ощущает своего авторитета, сомневается в своей компетентности и значимости, и эти чувства еще больше усиливаются обществом, которое систематически обесценивает проявление заботы и внимания к людям и в профессиональной сфере, и дома. Женщина не получает никакого вознаграждения за то, что воспитывает детей и ведет домашнее хозяйство, эти занятия не способствуют повышению ее социального статуса. Даже в период «освобождения женщин» каждая из нас продолжает нести ответственность за воспитание и развитие ребенка. Это относительно новая социальная ситуация, сложившаяся отчасти и из-за влияния психоанализа на проблемы воспитания детей, и эта ситуация предполагает огромную ответственность. Не так давно, еще не в столь отдаленном прошлом, ответственность за подрастающее поколение разделяли между собой (по крайней мере, номинально) несколько взрослых людей в семье. Женщин не обременяли объяснениями и не обвиняли в том, что именно они являются причиной психологических проблем; их не называли «шизофреничными», «подавляющими» или «удушающими» матерями. Даже молодые женщины, взрослея, ощущали необходимость стать независимыми. Сейчас на терапию приходят люди среднего возраста (35–50 лет) или старше (50–65 лет), которые по-прежнему объясняют свои проблемы и конфликтные ситуации тем, что для них сделала или не сделала мать. Образы подавляющей и пожирающей матери постоянно встречаются в психотерапевтической литературе – начиная с психоаналитических опусов и кончая книгами и статьями по семейной терапии, и эти образы, наполняющие нашу популярную психологию «страхом перед матерью» и «потребностью в матери», являются архетипическими, безличными: они чрезвычайно тревожат любую женщину.

Проблема ведьмы не является индивидуальной проблемой и, следовательно, не может быть решена только на уровне одного человека. Несмотря на ее самые разные конкретные проявления и бесконечные истории о недостаточной чуткости женщин, их навязчивой гиперопеке и стремлении раствориться в своих детях, негативный материнский комплекс – это социальная проблема. На индивидуальном уровне мы можем решать ее, помогая женщине отделить свою идентичность от негативного материнского комплекса и вернуть ощущение человека, имеющего законное право на обладание авторитетом и влиянием. Мы можем помочь женщине оценить по достоинству существующие внутри нее внутреннюю энергию и силу ведьмы, давая им позитивную характеристику и рассматривая их благотворное влияние на женскую идентичность. Но мы все-таки не сможем прекратить отыгрывание комплекса, пока по-новому не оценим общее архетипическое влияние привязанности на человеческие отношения.

Теперь следует обратиться к широкой социальной проблеме обесценивания фемининности в жизни человека. Напомню, что под фемининностью я подразумеваю все виды деятельности и выражения чувств, связанные с заботой, вниманием, привязанностью, воспитанием, проявлением эмоций, и другие аспекты «обычной жизни». Не следует считать, что эти качества соответствуют социально-половой роли женщины или ее индивидуальности. До сих пор не было явного подтверждения тому, что социально-половой категории «женщина» присущи особые виды деятельности и связанные с ними отношения в рамках какой-либо культуры или в любой социальной ситуации[36]. Я предпочитаю отделять архетип от образа реальной женщины и говорить о фемининности как об инстинктивно-эмоциональной человеческой реакции, включающей в себя как заботу и поддержку, так и удушение и смерть. Согласно результатам исследования Джона Боулби и его коллег[37], инстинктивную область привязанности-отделения можно сравнить с архетипической фемининностью, что мы сделаем несколько позже. Но проблема обесценивания фемининности слилась с проблемой обесценивания женской идентичности, так как сфера проявления заботы и человеческих отношений всегда находилась в ведении женщин. Основную ответственность за воспитание и развитие молодого поколения принято возлагать на институт, именуемый материнством, который способствует притеснению женщин, принижению их статуса и предопределяет их «неспособность к карьерному росту» и, соответственно, низкую оплату труда. Именно этот социальный институт, а не сама функция материнства служит основной причиной возникновения нашей современной «проблемы ведьм».

Женская идентичность (начиная с позднего подросткового возраста и далее, на протяжении всей жизни) связана с материнством. Независимо от того, какой выбор сделает женщина – стать матерью или остаться бездетной, – ее будут спрашивать о причинах этого выбора, осмысливать и оценивать его и упрекать за этот выбор. Никого не интересует, планирует ли конкретный мужчина стать отцом (это очень популярная тенденция избегать отцовства, отрицать или вообще отказываться от него), но, тем не менее, общественность глубоко озабочена позицией женщин, которые осознанно отказываются от материнства, особенно если женщина – психотерапевт или психоаналитик. Хотя женская идентичность всегда связана с материнством, у женщины нет здесь «хорошего» выбора. Если женщина решает стать матерью и посвятить себя воспитанию и развитию детей, она попадает в материальную зависимость от мужчины, ее социальный статус снижается, и, не имея возможности для профессионального роста, женщина не сможет сделать карьеру даже тогда, когда дети подрастут и не надо будет тратить много времени на их воспитание. Если же женщина сознательно отказывается от материнства, ее будут считать недостаточно женственной и, возможно, даже ущербной.

Те женщины, которые посвящают четверть или пятую часть своей жизни (предположительно 18–20 лет при общей продолжительности жизни 78 лет) только материнству, не готовы снова вступить во «взрослую» жизнь, вне зависимости от того, насколько они уверены в своем авторитете, компетентности и наличии чувства собственного достоинства. Женская властность, которая слышится в голосе подавленной и раздраженной матери, обусловлена именно тем, что многих из нас воспитывали только женщины. И внешний, и внутренний «голос сознания», организующий нашу повседневную жизнь и указывающий нам, что делать и как поступать в той или иной ситуации, всегда имел женскую интонацию. От этого влияния и силы женской власти мы и стремимся отделиться и обособиться, чтобы обрести собственную идентичность. То есть мы должны отделить власть материнского комплекса от своего ощущения Я (эго-комплекса), чтобы самим иметь возможность стать матерью или отцом. Если взрослая женщина высказывается со знанием дела, в особенности если она выступает в роли «матери семейства», то тем самым она обретает защиту от «притеснения» и не чувствует, что ее «притесняют», потому что только она заботится о детях, защищает их и имеет с ними тесную эмоциональную связь. В любом обществе, если женщина проявляет настойчивость, недовольство и убежденность в непререкаемости своего авторитета, ей почти всегда будут приписывать такие качества, как доминирование, подавление или гиперопека. Редко бывает так, чтобы ее считали только недовольной или только авторитарной.

Вспомним результаты национального опроса, выяснявшего поло-ролевые стереотипы нашего общества, о котором говорилось во второй главе. Результаты этого исследования показали, что стереотипные маскулинные черты, которые в основном группировались вокруг факторов «инструментальности» и «компетентности», считаются более желательными, чем стереотипные черты фемининности, группирующиеся вокруг факторов «экспрессивности» и «зависимости». Респонденты – студенты колледжа, работники сферы психического здоровья, а также репрезентативная выборка взрослых людей, принадлежащих к самым разным социальным группам, представляют идеальную женщину менее компетентной по сравнению с идеальным мужчиной, а обычную зрелую женщину – более зависимой и склонной к подчинению в сравнении с любым мужчиной или любым «здоровым взрослым». Как я уже отмечала, такое мнение указывает на двойственное отношение социума к образу женщины. Если поведение женщины соответствует представлениям о поведении взрослого человека, ее осуждают за то, что она недостаточно женственна. Если же она делает все возможное, чтобы проявить свою фемининность, то ее поведение, как правило, не отвечает общепринятым стандартам поведения взрослого человека.

Отстранение мужчин от выполнения материнских функций, в сочетании с приписыванием женщинам второстепенных человеческих качеств, способствовало возникновению социальной проблемы, связанной с негативным материнским комплексом. Этот комплекс проявляется в склонности мужчины и женщины отыгрывать в своих супружеских взаимоотношениях роли ведьмы, героя и быка, что чаще всего случается после того, как между ними было сформировано, а затем утрачено базовое доверие (т. е. совершилось предательство). Ведьма – воплощение негативной, директивной власти – с помощью своих эгоистичных манипулятивных действий подчиняет себе других людей, особенно тех, кто от нее зависит. Образ героя, напротив, является воплощением компетентного, рационального человека, который «соблюдает дистанцию» и пользуется уважением близких за свою человечность и доброе отношение к людям. Герой считается авторитетным и знающим себе цену человеком.

Так как мы видим Ларри в роли героя, и эта роль также связана с негативным материнским комплексом, давайте вспомним, что сэр Гавейн и король Артур из нашей легенды воплощают два полюса героических действий: Артур – рационализм, а Гавейн – молодость и отвагу. С самого начала и вплоть до развязки этой романтической истории, когда Рагнель попросила своего жениха поцеловать ее, Гавейн был наивным странствующим рыцарем, который «спешил туда, куда боятся ступить ангелы». Таким образом, рациональный Артур и куртуазный Гавейн обладают героическими чертами, которые ограничивают возможности нашего героя Ларри понять свою жену Луизу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.