Позор на мою седую голову

Позор на мою седую голову

Эта фраза шокировала девочку с пеленок. Настюша чувствовала материнскую любовь и заботу, но каждая нелепая мелочь могла спровоцировать у матери всплеск ярости и стыда. То девочка замочила диван, то ложку несет мимо рта, то не выговаривает букву «р». Сейчас уже Настенька взрослая, ей целых восемь лет, но крик матери «Позор на мою седую голову!» приводит ее в ступор и недоумение.

Во-первых, потому что в маминых каштановых локонах нет ни одного седого волоса. Да и откуда им взяться, маме всего лишь двадцать семь лет. Во-вторых, почему этот самый «позор» только на мамину голову, ведь из класса со вшами в голове отправили всех девочек и еще четырех пацанов?

Мама мазала ей голову жидкостью с сильным запахом под названием керосин и причитала. Настя все-таки рискнула задать матери мучивший ее вопрос. Лучше бы не задавала. Волна дикой злобы, раздражения и удушливого стыда захлестнули Тамару, и она, дернув за косу, подняла малышку над полом. Этот порыв был сильным, но коротким. Как укус бешеной кобры.

Через мгновение Тамара уже раскаивалась, обнимала ребенка, целовала и не уставала удивляться, что это с ней. Будто некая непредсказуемая сила, чуждая ей, творила через нее непоправимое зло.

 Расстановка

На этот раз молодая женщина не на шутку перепугалась. В тонкой шейке девочки что-то хрустнуло. Она до утра ощупывала ребенка, ласкала, говорила ласковые слова. На следующий день после посещения врача она пришла на расстановки.

Искать источник столь бурных негативных чувств к собственному ребенку нам пришлось недолго. В расстановке мы поставили Тамару и ее чувства. Женщина, замещающая чувства, легла на пол и то подползала к Тамаре, то отползала. «Мое место не здесь, – говорила она у ног Тамары, – а там, там есть еще кто-то». Мы поставили этого кого-то. Человек почувствовал себя старухой с выбитыми зубами. И Тамара вспомнила семейную историю времен войны.

История

Бабушка Груня, мать ее деда, жила с семьей на границе Украины и Молдавии. В годы войны в их деревне стояли румыны. Война шла к концу и оккупанты вагонами увозили из окрестных сел молодежь на работы в Германию. У бабушки было восемь детей. Мал мала меньше. Угроза угона во вражеский плен нависла над тремя старшенькими: 16-летней Ульяной, 14-летним Ваней и 13-летним любимцем Мишей. «Не пущу», – решила пожилая женщина. Всю ночь они за виноградником копали траншею, прикрыли сверху ветками и присыпали соломой. В укрытии спрятала старших детей. Когда в дом пришли румыны, мать сказала, что они ушли к родственникам в соседнее село. Ей не поверили, тягали за волосы по огороду, прикладом выбили зубы. Когда над селом раздался нечеловеческий крик матери, дети не выдержали, выскочили из укрытия. Им заломили руки и погнали в гестапо.

До гестапо они не дошли. Красавица и умница Ульяна подкупила начальника конвоя. Подкупила своим телом. Мальчиков отпустили, Уля «пошла по рукам». Жизнь ее превратилась в ад. Не в силах противостоять вооруженным до зубов оккупантам, односельчане набросились на беззащитную девушку. «Румынская подстилка, проститутка, мразь, выродок», – неслось вслед Ульяне. Ее мать Агриппину игнорировали, но безжалостное осуждение она чувствовала своей кожей. Она заливалась краской удушливого стыда, дикая злоба поднималась у нее на дочь. «Позор на мою седую голову!» – шептала женщина беззубым ртом, но дочери ничего говорить не смела. От нее зависела жизнь старших сыновей.

Когда деревню освободили советские войска, мать своими руками готова была удушить виновницу позора семьи. Ульяна опередила ее. Узнав, что беременна, она проткнула себя спицей и истекла кровью. Мать смотрела в бездонные, остекленевшие, преисполненные мукой глаза своей старшей девочки, умницы и помощницы: «Доченька! – пронесся над деревней душераздирающий голос безутешной матери. – Это я тебя погубила». На ее похоронах была вся деревня, люди прозрели, осознав, что после ухода этой девушки к румынам из деревни не угнали ни одного человека. Ценою своего позора, ценою своей жизни она сумела спасти многих.

Это принадлежит тебе

Тамара была внучкой любимого сына бабушки Груни, Миши. Бешеную злость, раздражительность и болезненный стыд за дочь она переняла от своей прабабушки. Груня давила в себе эти чувства, чтобы спасти жизнь других своих детей от верной погибели. Задавленные, неиспользованные годами, эмоции нашли место через поколения и били по невинному ребенку, по маленькой Настеньке.

Расстановка расставила все точки над «і». Тамара передала эти чувства по назначению прабабушке Агриппине: «Эти чувства принадлежат тебе. Из любви я переняла их и использовала не по назначению. Теперь я передаю их тебе. С любовью». Бабушке Ульяне она сказала: «Ты не заслуживаешь этих чувств. Ты спасла жизнь многим. Я горжусь тобой». Посмотрев на дочь, она обняла ее и сказала: «Я сожалею, моя милая. Теперь я всегда буду рядом с тобой как твоя мама».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.