Потусуемся вечером?

Потусуемся вечером?

Рату двадцать два, она учится в колледже одного из лучших университетов Новой Англии. Ее мать – врач, отец – программист, оба иммигранты из Индии, ставшие за долгие годы упорной работы вполне состоятельными. Рату двенадцать лет проучилась в одной из школ Нью-Йорка с крайне конкурентной средой и сейчас надеется пойти по стопам матери и стать медиком. Я познакомилась с матерью Рату на вечеринке по случаю переезда одного из друзей. Когда я рассказала ей о теме моей книги, она попросила меня поговорить с ее дочерью: «Что я слышу от дочери? Это же просто невероятно. У этих детей такие холодные и пресные отношения. Хотите знать, что на самом деле происходит? Вы должны с ней поговорить. Я сама не могу ничего понять».

Я решила встретиться с Рату. Она оказалась умной, хорошо говорила; мне показалось, что Рату вполне может выступать от имени целого поколения, которое сейчас принято называть одной из последних букв алфавита – то ли X, то ли Y[31]. Рату по-настоящему просветила меня насчет сексуальных отношений в университетском кампусе:

– У нас нет времени на свидания. Поэтому единственный выход – свидания по пятницам и субботам. Идете на вечеринку или в бар, там все как следует напиваются и расходятся по парам. К утру понедельника это заканчивается, и за обедом можно обсудить, кто с кем тусовался. «Тусовался» – это такое обобщающее понятие, включающее любые действия от просто прогулок до орального или полноценного секса.

Идеальные отношения в колледже – сценарий «дружбы с бонусами». Вы заводите близкого друга, с которым вам весело и интересно и к которому вы испытываете сексуальное влечение, взаимное. Начинается все одним прекрасным вечером, когда вы встречаетесь где-нибудь в баре и выпиваете. Вы уходите домой вместе, занимаетесь сексом (и тут уж как повезет: бывает отлично, бывает так себе), а потом оба делаете вид, что ничего не произошло. Через неделю все повторяется – с этим же приятелем; и так далее до тех пор, пока вы оба не поймете, что вам не нужно больше притворяться, будто вы случайно встретились, и не нужно напиваться. И тогда вы просто звоните ему, когда заскучали или появилось настроение «потусоваться».

Вот это Рату и ее приятели не стесняясь называют «встречи ради секса». В данной схеме таится серьезная опасность, связанная с эмоциональной стороной. «Рано или поздно, – рассказывает Рату, – один из партнеров по-настоящему увлекается, и происходит неприятный разговор. Поэтому существуют правила: все это просто дружба с бонусами, ничего больше. Если он или она не готовы продолжать такие отношения, то с ними покончено. И вы просто находите другого партнера. Мы очень стараемся не допускать никаких эмоций», – совершенно серьезно объясняет Рату.

Меня особенно удивляет, что в ее рассказе нет никакой повествовательности: ни начала, ни развития характеров, ни выводов. То есть тут и истории-то никакой нет. Секс попросту не является частью того важного, что происходит с этими детьми. «Мы намеренно не смешиваем секс с эмоциями, – продолжает Рату, – и так ведут себя не только парни. Девушки тоже отделяют любовь от секса, как будто эти две вещи вообще не связаны, – она на время замолкает. – Хотя мне кажется, что многие мои подруги предпочли бы иметь полноценные отношения – признаю?тся они открыто или нет».

Я вовсе не пытаюсь преуменьшить благотворное влияние случайного секса. Эротическая связь может стимулировать множество разнообразных сценариев отношений между партнерами. Но такой тип сексуальной активности, о котором рассказывает Рату, не кажется мне способом освобождения; по-моему, это поведение мотивировано беспокойством. Я была очень удивлена, когда Рату согласилась с моей интерпретацией: «Ну да, алкоголь и секс, конечно, неплохо сочетаются. Ведь мы знаем, что ни того, ни другого нам вообще-то нельзя».

Я слушала Рату и думала, как новая социология секса проявится позже, когда эти дети дозреют до серьезных отношений.

– А любовь и брак? – спросила я Рату. – Вы об этом вообще говорите?

– Мы считаем, что долгосрочные отношения – пожизненный приговор. Для многих моих друзей брак и семья – нечто совершенно ужасное. Они не представляют, как можно иметь одного и того же сексуального партнера дольше недели, не говоря уж о нескольких годах.

Потом Рату становится серьезнее:

– Для женщин все немного иначе. Они видят и плюсы долгосрочных отношений. Мне кажется, некоторые хотели бы в них состоять, но многие заражаются страхом постоянных отношений от мужчин и начинают воспринимать брак как ограничение свободы. Верность интерпретируется как жертвование собственными целями и амбициями ради чего-то, что вы даже не контролируете и где рискуете получить только разочарование. По крайней мере, сейчас мы смотрим на это так. Отношения – потеря независимости. Когда в вашей жизни появляется другой человек и связанная с этим романтика, для вас самих остается гораздо меньше места.

– Получается, что, рассуждая об отношениях, вы думаете о том, что теряете, а не о том, что получаете? – уточнила я.

– Именно.

– А романтика?

– Ха-ха. Ее не было даже в старших классах школы. Тут в колледже есть несколько странных пар: они ведут себя так, как будто женаты.

Меня заинтриговали мысли Рату об отношениях. Мне всегда казалось, что стремление к созданию пары (ну или хотя бы мечта о романтике) обогащает нас, и самое интересное здесь как раз то, что мы узнаем о себе и мире вместе с кем-то. По крайней мере, в ее возрасте я точно так думала. Похоже, для Рату и ее друзей получение диплома МВА – более надежная затея, чем попытка создать долгосрочные устойчивые отношения. Но почему?

Одна из причин, вероятно, связана с тем, что, приняв присущий современной культуре настрой на самостоятельность, молодые люди с опасением относятся к серьезным отношениям. «Если добавить к сексу любовь, вы оказываетесь страшно уязвимыми, – объясняет Рату. – Я думаю, что так происходит из-за основной проблемы нашего поколения – недостатка доверия. Нас учили рассчитывать только на себя и не зависеть от других». Это совершенно неромантическое отношение к жизни, но, возможно, мудрое, если учесть все сложности современного брака. Так проявляется ирония полового равенства: теперь и мужчины, и женщины боятся верности и привязанности. Лучше уж рискованный секс, чем разбитое сердце.

Нет ничего бессмысленнее, чем пытаться предсказать будущее для того, кому это предсказание не интересно. Но иногда мне сложно сдержаться, и я попробовала обсудить дальнейшие перспективы с Рату:

– Вот я тебя слушаю и думаю, что, наверное, именно поэтому столько пар приходит ко мне с одной и той же проблемой: горячий бурный секс с тем, кого человек любит, не получается. Так что дело не только в вашем поколении. Вся наша культура не способна принять уязвимость и зависимость. А для хорошего искреннего секса нужно и то, и другое.

– Возможно, – отвечает Рату. – Но кто сказал, что секс должен быть непременно искренним? А если «хороший секс» – это когда он прижимает меня к стене, берет меня грубо, доводит до оргазма и уходит еще до того, как я проснулась? Мне нравится именно такая спонтанность. Для возбуждения необходимы неожиданность и множество разных партнеров с идеальными свиданиями, где все идет как надо. Ведь на следующее утро вы распрощаетесь после завтрака, не успев узнать друг друга достаточно близко, чтобы разглядеть недостатки. У меня бывают периоды, когда я хочу только такого возбуждения, но случаются и моменты, когда я осознаю, как это все поверхностно, и думаю, что хотела бы более глубоких отношений. У меня был молодой человек, все шло отлично, хотя и скучновато. Надеюсь, что когда-нибудь я найду здоровый баланс – если только я уже не разбаловала себя настолько, чтобы полностью и навсегда разочароваться в долгосрочных отношениях.

Безусловно, это не последняя пылкая речь в защиту свободной любви, и, похоже, в основе этой бравады я вижу какую-то напряженность и дискомфорт. Мне любопытно, насколько такое поведение ограждает от дискомфорта, связанного с сексом. Оно подобно табуированию секса, также являющемуся защитной реакцией. Все это – обратная сторона той же монеты: те же напряжение и беспокойство, просто другая реакция. Они напиваются, занимаются сексом, потом притворяются, что ничего не было. Отличный способ и сделать это, и как будто бы не участвовать. Все как бы произошло само собой, никто ни в чем не виноват. Возможно, притворяющиеся вольнодумцы не так далеко ушли от пуританского наследия, как может показаться из историй субботних похождений. Их тайные приключения сложно назвать праздником удовольствия плоти. И если бы они не испытывали хотя бы легкого морального диссонанса в отношении своего сексуального желания, им не нужно было бы напиваться. Если бы секс их так не пугал, они бы занимались им более осознанно и не пытались бы забыть о произошедшем.

Для Рату возбуждение, рождаемое спонтанностью, живо, пока она достаточно часто меняет партнеров. А что будет, если она останется с кем-то одним? Возможно, мы никогда больше не встретимся, но многие из моих клиентов напоминают мне ее. Они пришли к пониманию, что их сексуальное бродяжничество никак не помогает справиться с проблемой сохранения сексуальной энергии с одним партнером на протяжении достаточно длительного времени. Для них секс до брака и секс после брака – совершенно разные вещи. И секс до женитьбы никак не помогает подготовиться к сексу после. Скорее всего, секс до брака – это последняя радость перед тем, как наступит долгий период спада.