«Бешеный Бисмарк»

«Бешеный Бисмарк»

Отто Бисмарк, один из самых известных политических деятелей XIX века, родился 1 апреля 1815 года. Биографы Бисмарка отмечают совпадение года его рождения и проведения Венского конгресса. Территориальное деление Европы и система безопасности, определенные на этом конгрессе, будут изменены именно благодаря стараниям Отто Эдуарда Леопольда фон Бисмарка. Последствия политики «железного канцлера» скажутся через 16 лет после его смерти, когда начнется Первая мировая война. Это позволяет причислить Бисмарка не просто к величайшим дипломатам XIX столетия, а к тем людям, которые определили характер современности. Отто Бисмарк был для Пруссии, а затем и для Германии не просто высокопоставленным дипломатом. Этот человек сосредоточил в своих руках всю полноту власти; в последние годы жизни кайзера Вильгельма I она была почти неограниченной. В конечном счете можно сказать, что борьба, которую вел Бисмарк за влияние на кайзера, окончилась полной победой канцлера. Он произносил речи от имени императора, писал письма, на которых Вильгельм I ставил свою подпись. В этой битве за власть, которую Отто Бисмарк вел сначала с прусским ландтагом (парламентом), затем с союзным сеймом, с окружением Вильгельма I, канцлеру не дано было насладиться плодами своей победы. Вскоре после того как влияние Бисмарка на кайзера стало абсолютным, престарелый император скончался. Почти через два года после этого последовала вынужденная отставка Отто Бисмарка. Абсолютная власть, которая нужна была канцлеру для проведения жизненно важных политических решений, сама по себе оказалась фантомом, исчезнувшим почти сразу после достижения искомой цели.

В деятельности канцлера не имелось окончательных целей. Бисмарк был мастером комбинаций, результат которых оказывался исходным моментом для следующего предприятия. Обычно, говоря о политическом деятеле, используется понятие «суд истории» – речь здесь идет о своего рода символических весах, на которых взвешиваются удачи и неудачи политика. В этом отношении у Отто Бисмарка есть несомненная заслуга: объединение Германии. Этого он добился через восемь лет после того, как стал главой прусского кабинета министров. Ни один из других его успехов не может сравниться с этим. Более того, после формального провозглашения Германской империи канцлер продолжал работать на превращение ее в единое государство, действуя постепенно, шаг за шагом, умело приноравливаясь к изменению политической конъюнктуры в Европе.

В не так давно вышедшей биографии Отто Бисмарка В. Чубинский сделал замечательную подборку из его речей и интервью, в которой довольно ясно прослеживается отношение «железного канцлера» к собственной роли в германской и европейской политике: «Политика не наука, но, конечно, такой вид искусства, для занятия которым требуется опыт»; «было бы зазнайством с моей стороны, если бы я захотел утверждать, что я предвидел и подготовил весь ход истории. Историю вообще нельзя делать, но из нее можно научиться тому, как следует руководить политической жизнью большого народа в соответствии с его развитием и его историческим предназначением… Впрочем, для этого требуется еще больше – свобода от предубеждения, скромность и отказ от некоторых любимых идей, и это в большей степени, чем высокомерный интеллект, который полагает, что может все предвидеть и все знать»; «…политика… сама по себе не является логикой и точной наукой, она представляет собой способность выбирать в каждый изменяющийся момент ситуации наименее вредное и самое целесообразное решение»; «…политика – задача, с которой, собственно, имеет сходство только плавание по неизвестным морям. Не знаешь, какой будет погода, какими будут течения, какие придется пережить бури. В политике к этому добавляется, что человек существенным образом зависит от решений других – решений, на которые он рассчитывал, а они потом не состоялись; что никогда нельзя действовать полностью самостоятельно. А если друзья, от чьего мнения зависишь, меняют свое мнение, от чего никто не может быть гарантирован, то не удается весь план. Итак, позитивные начинания в политике чрезвычайно трудны, и если они удаются, то нужно поблагодарить Бога, что он дал на это свое благословение, и не торговаться по поводу мелочей, которых тому или иному не хватает, а принимать ситуацию такой, какой ее делает Бог. Ибо человек не может создавать поток времени и им руководить, он может лишь плыть по нему и править судном с меньшей или большей опытностью и умением, может потерпеть кораблекрушение и сесть на мель, но также и достичь хорошей гавани…»[229].

В начале своей политической карьеры Бисмарк был ярчайшим представителем померанского юнкерства. От рождения он обладал неукротимым нравом. Биографы насчитывают 28 дуэлей, на которых дрался юный Бисмарк, приобретший в итоге прозвище «Бешеный». Годы учебы и небольшой опыт чиновничьей деятельности нисколько не смягчили характер будущего канцлера. Между тем за буйным нравом скрывались искренняя убежденность в незыблемой ценности прусских порядков, опирающихся на юнкерство, вера в незыблемость власти прусского короля и аристократических институтов. Будучи избранным в 1847 году в прусский ландтаг, Бисмарк сразу заявил о своих монархических убеждениях. Его реакция на революцию 1848 года привлекла к нему особое внимание королевского окружения. Бисмарк, вооруживший своих крестьян и искавший встречи с королем для того, чтобы убедить последнего ввести войска в Берлин[230], оказался человеком, который не просто сожалел об утрачиваемых привилегиях, но способен был отстаивать их с оружием в руках. Бисмарк хотел и умел брать на себя ответственность, хотя эпизод с попыткой похода на Берлин во главе крестьянской армии выглядел не более чем блажью самодура-помещика. Однако придет время, когда непосредственность будущего канцлера Германии и его готовность к действию, в каких бы формах это действие ни проявлялось, начнет активно работать в пользу политического имиджа Бисмарка. Чего стоит эпизод с Фридрихом Вильгельмом IV, когда король вынужден был оправдываться перед напористым юнкером за то, что он вывел войска из Берлина во время революции 1848 года[231]. Бисмарк, нисколько не смутившись ситуацией, в которой королю приходилось оправдываться перед своим подданным, усугубил ее тем, что в ответ на жалобу Фридриха Вильгельма IV, что во время революционных событий он не смыкал глаз трое суток, заметил со свойственной ему прямотой: «Король должен уметь спать».

Будучи с 1851 года представителем Пруссии в общегерманском сейме, располагавшемся во Франкфурте-на-Майне, и не желая смириться с тем, что Австрия занимает ключевое место в союзном парламенте германских государств, Бисмарк выразил свое отношение к австрийским привилегиям весьма своеобразно. Придя на одно из заседаний, он демонстративно закурил (право курить на заседаниях имел только представитель Австрии). Бисмарк и австрийский представитель Фридрих фон Тун обкуривали друг друга в течение нескольких месяцев, до тех пор, пока не закурили все остальные.

Проведя в стенах сейма долгих восемь лет, досконально изучив провинциальные тайны германской политики, Бисмарк был назначен посланником Пруссии в России. Годы в Санкт-Петербурге (1859–1862) стали определяющими для него как дипломата и политика европейского уровня. Бисмарк убедился в необходимости реформ, которые в корне изменили бы положение Пруссии и в Германии и в Европе; к тому же он научился пользоваться своим прямодушием как удобной маской, обезоруживающей и его союзников, и оппонентов. Накануне своего назначения министром-президентом Пруссии (1862 г.) Бисмарк на встрече с Бенджамином Дизраэли[232] рассказывал о своих планах: «В непродолжительное время я буду вынужден взять на себя руководство политикой Пруссии. Моя первая задача будет заключаться в том, чтобы с помощью или без помощи ландтага реорганизовать прусскую армию. Далее я воспользуюсь первым удобным предлогом для того, чтобы объявить войну Австрии, уничтожить Германский союз, подчинить своему влиянию средние и мелкие государства и создать единую Германию под главенством Пруссии. Я приехал сюда затем, чтобы сообщить об этом министрам королевы». На Дизраэли подобное признание произвело довольно сильное впечатление. «Остерегайтесь его, – сказал он одному из своих друзей. – Он говорит то, что думает!»

Из чисто дипломатических проблем, унаследованных новым министром-президентом, центральной была проблема австрийской гегемонии в Германии. Казалось бы, революция 1848 года фактически аннулировала результаты Венского конгресса. Уже в 1849 году Пруссия претендовала на роль лидера в Германском союзе. Возникала реальная перспектива объединения Германии под ее эгидой. Австрия, ослабленная революционными и национальными выступлениями, вынуждена была отступить. Однако после вмешательства России, небезосновательно боявшейся нацинального подъема в германских землях, ситуация вернулась к исходной. 29 ноября 1850 года в Ольмюце было заключено соглашение между Пруссией, Россией и Австрией. Под давлением России Берлин был вынужден отказаться от попыток стать хозяином Германии. Германский союз был восстановлен в старом виде, то есть при фактическом преобладании Австрии. Бисмарк считал это соглашение позором Пруссии.

За первые восемь лет своего пребывания у власти Бисмарк смог не только аннулировать это соглашение, но и создать Германскую империю. Высшим выражением его дипломатии стала политика «железа и крови». Эта фраза впервые встречается в одном из его писем 1858 года. Она была вновь произнесена Бисмарком в 1862 году, когда, выступая перед бюджетной комиссией палаты депутатов прусского парламента, буквально за день до своего назначения, он сказал следующее: «Мы не приблизимся к этой цели путем речей и призывов, решений большинства; нам не избежать серьезной борьбы, такой борьбы, которая может быть решена только железом и кровью. Для того чтобы обеспечить нам эту победу в борьбе, депутаты должны вручить королю как можно больший груз железа и крови, дабы он мог по своему усмотрению бросить его на ту или другую чашу весов»[233]. Эта прямота уже была следствием той роли, которую должен был играть Бисмарк в глазах Вильгельма I и его окружения. От него ждали решительных действий. Но Бисмарк никогда не делал решительного поступка, предварительно не подготовив его.

Вначале он добился соглашения о торговле с Францией и привлек к нему все страны Германского таможенного союза, кроме Австрии, делая первый шаг к изоляции Вены. Следующий шаг казался парадоксальным: Бисмарк пошел на союз с Австрией для того, чтобы отторгнуть от Дании герцогства Шлезвиг и Гольштейн, находящиеся с ней в унии с XV века. Небольшая победоносная война, в которой участвовал австрийский вспомогательный корпус, решила эту задачу. Воинский дух пруссаков был укреплен, армия получила необходимый опыт, а главное, стало ясно, что подобные короткие кампании делали остальную Европу практически беспомощной: она просто не успевала реагировать на них.

После этого война с Австрией была делом уже решенным. Готовя почву, Бисмарк намекнул Наполеону III на возможность территориальных приобретений за счет герцогства Люксембургского. Хотя эти тайные переговоры ни к чему не привели[234], Франция заняла позицию стороннего наблюдателя. Перед самой войной, будучи уверен в ее неизбежности, Бисмарк заключил трехмесячный союз с Италией, получив ценного союзника, готового ударить в болезненное для Вены «итальянское подбрюшье».

Чтобы иметь законный повод для начала военных действий, Пруссия внесла в Союзный сейм предложение созвать всегерманское собрание, сформированное на основе всеобщего избирательного права, для обсуждения Союзной конституции. Это был открытый вызов австрийской гегемонии. Вена не могла пойти на такой шаг; как и ожидал Бисмарк, ее реакция была резкой и нервной. Главе прусского кабинета оставалось только умело разыгрывать стремление идти на компромисс (правда, сохраняя свою принципиальную позицию). В результате именно Австрия, которой изначально была уготована роль жертвы, 17 июня 1866 года начала войну. Поскольку инициатива начала военных действий исходила от Австрии, а не от Пруссии, Россия, также опасавшаяся стремления Берлина стать хозяином Германии, была вынуждена ограничиться дипломатическими демаршами.

Победа Бисмарка была абсолютной: оставалось довершить ее на поле брани. Во время решающего сражения при Кениггреце Бисмарк, в случае поражения Пруссии, готов был покончить жизнь самоубийством. Этот политик как никто другой мог почувствовать решительный момент – событие в его подлинности. Истина его политики заключалась не в показных прямоте и добродушии, не в двуличности, в которой обвиняют его некоторые биографы, а в способности поставить на карту все, даже собственную жизнь.

Следующей жертвой стала Франция. Несомненным успехом дипломатии Бисмарка стало заключение договора с южногерманскими княжествами, в том числе и с католической Баварией, которую Франция считала зоной своих интересов. Результатом проделанной Бисмарком работы стало то, что в 1870 году Наполеон III вступил в борьбу не с Пруссией, но с Германией. При этом свое окончательное единство последняя обрела именно в войне 1870–1871 годов.

Основной задачей дипломатии Бисмарка опять было создание идеальных условий для использования военной силы. Эпизод с началом франко-прусской войны вошел в учебники как пример изощреннейшей дипломатии.

Предыстория была связана с вопросом об испанском наследстве. После изгнания испанской королевы Изабеллы в сентябре 1868 года в качестве кандидата на престол испанский кабинет рассматривал Леопольда Гогенцоллерна, одного из представителей правящей прусской династии. Для Франции этот вариант был абсолютно неприемлем. Зная об этом, Бисмарк тем не менее втайне стремился к тому, чтобы кандидатура Леопольда превратилась из виртуальной в реальную. Добился он своего в 1870 году, когда глава испанского кабинета сделал предложение принцу Леопольду занять испанский престол. Зная о скандале, который будет вызван этим решением во Франции, Вильгельм I, как глава династии, отказал Испании. Но Париж, не на шутку обеспокоенный самим фактом подобного предложения[235], стремился и в дальнейшем иметь гарантии против занятия Гогенцоллернами испанского престола. Через Бенедетти, посла Франции, Вильгельму I сделали предложение подтвердить отказ Пруссии от претензий на испанскую корону в будущем. Озадаченный и обескураженный этим предложением, Вильгельм I отказался говорить на эту тему с Бенедетти. Он сообщил об этом эпизоде Бисмарку, который отредактировал его письмо и опубликовал. Редакция заключалась в простом сокращении, но сокращенный текст существенно изменил тон послания Вильгельма I. Из него следовало, что Вильгельм отказал французскому послу в приеме. Этот отказ выглядел как вызов Франции. Одновременно с этим в обеих империях началась газетная кампания в пользу войны.

Франция Наполеона III зиждилась на идеологии державы Наполеона I, в основании которой лежала идея гегемонии в Европе. Дух патриотизма, желание реванша за Лейпциг и Ватерлоо подталкивали Париж к войне. История с испанским престолом была здесь воспринята как вызов именно этим гегемонистским претензиям Франции. Бисмарк, со своей стороны, умело организовал газетную кампанию, цели которой заключались в подготовке общественного мнения. Прусская же армия была готова уже давно. Для Пруссии это была третья война за последнее десятилетие, причем две предшествующие кампании она выиграла малой кровью. Франция могла похвастаться осадой Севастополя во время Крымской войны, победами над австрийцами при Мадженте и Сольферино, но все это было еще в 50-х годах. Война не живет прошлой славой. Между тем 60-е годы стали временем кризиса французской военной машины, застрявшей в просторах Мексики, где Наполеон III стремился посадить на престол своего ставленника. У Пруссии был военный гений Мольтке, у Франции же – стремление к реваншу пятидесятилетней давности. Как в случае с Данией и Австрией, Бисмарк выиграл эту войну еще до ее начала.

Однако не только дипломатический гений характеризует Бисмарка как главу созданного им германского государства. Принципы дипломатической игры преобразовывались внутри государства во вполне определенную социальную и экономическую политику. Прусская государственность, создавшая впоследствии основу государственности Германской империи, основывалась на принципах, изложенных Гегелем в «Философии права». Одной из основных функций государства классик немецкой философии считал гарантирование человека от нищеты и тех случайностей в материальном положении, которым его подвергает гражданское общество. Под гражданским обществом здесь прежде всего понималась стихия рынка, участниками которого были частные предприниматели.

Между тем рынок отстаивал свои права на управление империей. Либеральная буржуазия и ее политические представители очень часто и по многим вопросам составляли оппозицию Бисмарку. Министру-президенту неоднократно приходилось распускать парламент, что не гарантировало его в дальнейшем от еще более непокорного состава этого органа власти, сложившегося после следующего созыва. В своей борьбе с либералами Бисмарк искал опору среди консервативных кругов, однако они не могли простить ему революционного способа объединения немецких земель и небрежение к династическим правам владетельных германских князей и герцогов. Одним из союзников, которого Бисмарку удалось привлечь на свою сторону еще в 1863 году, стал Всеобщий германский рабочий союз, возглавляемый Фердинандом Лассалем. Впоследствии Бисмарк неоднократно заигрывал с социалистическим движением, пытаясь представить государственные цели совпадающими с илеалами социалистов. В конце своей карьеры Бисмарк был инициатором закона о страховании рабочих, который для того времени являлся беспрецедентным. Все эти факты говорят в пользу того, что Бисмарк решал вопрос о консолидации с какой-либо политической силой исходя из той цели, которая стояла перед ним в данный момент. Рабочее движение могло быть хорошим противовесом либералам. С другой стороны, когда социал-демократическое движение стало приобретать преобладающее влияние среди рабочих, Бисмарк в 1878 году инициировал принятие исключительного закона против социалистов, избавляясь от опасных конкурентов для инициатив его правительства.

Часть политиков либерального толка, оценив преимущества объединительной политики Бисмарка, оказывала ему поддержку. Деятели консервативного толка использовались Бисмарком тогда, когда речь заходила о военных расходах, о политике протекционизма в международной торговле. Экономическая и политическая конъюнктура предполагала несколько типов поведения, и у Бисмарка всегда находились сторонники в парламенте, какое бы решение он ни принял.

Однако расклад политических партий по традиционным идеологиям – либерализм, консерватизм и социал-демократия – был дополнен партией, возникшей и окрепшей в результате объединительной политики Бисмарка. Речь идет о партии Центра. Ее костяк составляли выходцы из южных, католических земель Германии. Окрепла же эта партия в результате так называемой политики «культуркампфа», которую проводил «железный канцлер» в 70-х годах и которая была направлена на ограничение влияния католицизма в империи.

Одним из оснований, на которых мог бы основываться сепаратизм ранее свободных германских земель, была привязанность к правящим на этих землях династиям. Бисмарк сумел нейтрализовать владетельных государей германской провинции. Все эти князья и герцоги должны были признать первенство прусской династии Гогенцоллернов. Однако положение «первого среди равных», которое занимал в этом случае Вильгельм I, не устраивало «железного канцлера». Его целью было если не унитарное государство, то хотя бы федерация на конституционной основе. Результатом политики Бисмарка стала ликвидация статуса Вильгельма I как «первого среди равных» в 1871 году, когда прусский король был провозглашен императором – кайзером Германской империи. Упразднив должность прусского короля, Бисмарк сумел самым радикальным способом уничтожить владетельную иерархию со свойственным ей демократизмом. По признанию Бисмарка, самым трудным в этом предприятии было уговорить Вильгельма I принять императорский титул.

После этой очередной победы Бисмарка католицизм оставался единственной идеологией, способной отторгнуть от Германии часть земель. Речь шла в первую очередь о Польше и о южных немецких княжествах, где традиционно исповедовалась католическая вера. В 1873 году Бисмарк добился принятия ряда законов, реализация которых и была связана с политикой «культуркампфа». Законы требовали от католических священников германского гражданства и получения образования в немецких университетах. Получить место католический священник мог только с позволения гражданских властей, к тому же упразднялась власть иностранных церковных инстанций, а в 1875–1876 годах в Германской империи был введен гражданский брак. Кроме того, прусское правительство запретило орден иезуитов.

В итоге католическая партия Центра получила в 1874 году в два раза больше голосов, чем на предыдущих выборах[236]. Считается, что политика «культуркампфа» была крупной ошибкой Бисмарка. Возможно, так оно и есть. Но, превратив религиозную идеологию в политическую, Бисмарк тем самым ввел католическую партию в единую политическую систему Германии. Самое интересное, что впоследствии Бисмарк стал инициатором ряда послаблений в политике «культуркампфа», а к середине 80-х годов она вообще была сведена на нет. В 1887 году, когда все завоевания «культуркампфа» были аннулированы, папа римский велел партии Центра поддерживать правительство Бисмарка при голосовании в парламенте «закона о мире», положившего конец политике «культуркампфа». Так в арсенале политических инструментов Бисмарка появился еще один – партия, которая, казалось, никогда не будет его поддерживать. Однако окончательно превратить Центр в союзника Бисмарку так и не удалось. Может быть, он исчерпал запас удач, отведенных ему судьбой. Но, скорее всего, Бисмарк попросту увлекся игрой, в которую играл всю жизнь. Он создал слишком много коалиций и в международной политике, и во внутренней. Каждая из них содержала возможный вариант развития событий. Но не происходило самого события, которое стало бы пробным камнем его политики, как это было при Садовой[237].

Будучи поглощен событиями, происходящими на европейской арене, Бисмарк практически упустил главнейшую тенденцию тогдашней политики. Европа начинала понимать мудрость Англии и стремилась к дележу мира, точнее – того, что еще можно было поделить. Устремленность вовне стала и для Германской империи выходом из «кошмара коалиций», созданных Бисмарком. Однако, хотя первые германские колонии в Африке возникли уже в 1884 году, по-настоящему этот процесс начался только после отставки Бисмарка в 1890-м. Лишь в 1898 году, в год смерти «железного канцлера», была принята программа создания военно-морского флота, без которого обладание колониями было бы немыслимо.

Впрочем, о том, насколько пагубна для Германии оказалась эта задержка, стало ясно значительно позже, во время Первой мировой войны, когда один из «спусковых крючков» истории («Тройственный союз»), взведенный некогда Бисмарком, наконец сработал…

И. Гончаров

Данный текст является ознакомительным фрагментом.