Поведение в гостях и на улице

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Поведение в гостях и на улице

Все дети одинаково непоседливы, стремятся все узнать, все потрогать… Это свойство проявляется у них несколько по-разному, но стремление к портящим предметы обихода экспериментам у них абсолютно одинаковое. При этом учтем, что пика оно обычно достигает в одиночестве – когда их оставляют одних все, кто мог бы направить энергию, бурлящую в наших оболтусах, в «мирное» русло познавательной или хоть развлекающей игры. А следует из этого то, что самыми опасными с точки зрения потенциала к шалостям становятся дети, оставленные в одиночестве, пока их родители заняты чем-то или развлекаются в других частях дома. Если детей несколько, вероятность обнаружить одного из чад скачущим на люстре, а еще одного – ползающим по карнизу, возрастает прямо пропорционально количеству детей. Оттого-то дети в гостях, если их не пускают за общий стол, склонны к неприятным, разрушительным выходкам вдвое чаще, чем дома. Тому способствует длительное невнимание веселящихся с друзьями родителей, обилие незнакомых, новеньких «штучек» вокруг, всеобщее хорошее расположение, которое они заметили по отношению к себе еще в начале визита.

Вторая же причина худшего, чем дома, поведения чада в общественном месте состоит в общем перевозбуждении его центральной нервной системы. Столько новых людей и событий, интересных предметов, внимания и улыбок! Ребенок всегда хочет узнать, получить, увидеть и потрогать сразу все – он не умеет, подобно взрослому, ставить перед собой достижимые и недостижимые цели, выделять первостепенные и второстепенные задачи. Поэтому губительный даже для сложившейся психики «эффект толпы» всегда действует на него с двойной силой. И под его влиянием ребенок может, в принципе, повести себя как угодно – просто начать хватать ручонками все подряд, капризничать и впадать в истерику по поводу каждого отказа мамы купить ему «это» или дать «то»…

Неадекватно острые реакции на окружающее и наказы родителей особенно вероятны в случае, если этот совместный поход куда-либо является для ребенка дебютным или существенно отличается от предыдущих.

Так или иначе, очевидно, что дети ведут себя при посторонних неадекватно по причинам весьма прозрачным и веским – а разве мы сами ведем себя на людях так же, как и на собственной кухне? Но, увы, даже знание причин в данном случае не дает форы в борьбе с последствиями. Мы на улице тоже часто не так внимательны, как хотелось бы, потому что на нас действуют те же факторы, только мы контролируем себя значительно лучше ребенка. И все же мы сильно рискуем не уследить за ним, даже если он будет образцово тихим. А уж коль он «разойдется» как следует, вероятность, что ситуация выйдет из-под контроля, существенно возрастает. Между тем, даже если мы понимаем, почему он закатил нам истерику на ноте, которой мы прежде от него не слыхали, это еще не означает, что мы сможем прекратить ее быстро и успешно.

И все же детская психология не так уж сложна – просто мы сами уже прочно позабыли свои взгляды в детстве, давно пребываем в плену условностей, свойственных мышлению взрослых людей. Однако на этом сложности и заканчиваются. Детская психика находится от «пределов совершенства» несравнимо дальше нашей, багажа знаний и памяти в головном мозгу тоже почти нет… Тут не из чего образовываться каким-то «заумным» мыслительным ходам. А значит, все эти проблемы взрослый разум предусмотреть и решить определенно в состоянии. Что нужно сделать?

Наказывать ребенка за слишком нервозные, неадекватные реакции не следует. Во-первых, они возникли не просто так, ведь нынешней истерике предшествовало утро сборов с характерными для него «А мы ничего не забыли?», «Поторапливайся!» и «Почему ты так неаккуратно причесался?» За полным суеты, прений и окриков утром последовала торопливая поездка, а также суматоха, которая поднималась вокруг везде, где только показывалась веселая «компания» из уже слегка одуревших родителей с чадом «в поводу». В-третьих, у ребенка за один этот день уже было не меньше сотни поводов для огорчений – окрики родителей, недовольных тем, как он оделся (если он одевался сам), как быстро он способен за ними бежать, почему он оглядывается по сторонам, рискуя свернуть шею от любопытства… Разумеется, ему сегодня запретили уже массу интереснейших забав – потрогать тетину сумочку в метро, погладить собаку на улице, поднять забавный фантик с тротуара и др.

Наверняка все это уже изрядно подпортило ему настроение, и вот мы видим результат – дамбу обиды прорвало, малыш, весь в слезах и красный от натуги, орет так, что в окрестных домах дрожат стекла… Кричать на него еще громче в ответ теперь совершенно бесполезно – его уже «заносит», а в таком состоянии нас самих не остановит ни одна угроза. Кроме того, учтем: с точки зрения сторонних наблюдателей, степень, в которой в уже звучащем крике виновны мы или чадо, не установлена. Все это пока кажется им лишь громкой сценой, поводом поглазеть. Однако если мы начнем орать в ответ или, тем более, применим силу, наш имидж уж точно пошатнется первым, и гораздо сильнее, чем впечатление о ребенке вместе с его поведением. В данном случае взрослая, взвешенная и ответственная сторона конфликта – именно родители, а не ребенок, даже если он объективно «начал первым». Иными словами, справедливость реакции нас тут не оправдает, потому что нам по статусу положено держать себя в руках при любых обстоятельствах, а ему это вовсе не обязательно.

Итак, от нас в любой ситуации такого рода требуется только спокойствие и полный самоконтроль, поскольку «заслуга» в том, что она возникла, – почти полностью наша. Если мы поддадимся эмоциям, мнение окружающих мгновенно перейдет на сторону ребенка. Он, мы можем не сомневаться, ощутит возросшую поддержку мгновенно, оценит ее в точности по достоинству – дети весьма чувствительны к таким моментам. А это значит, что он немедля «разойдется» вдвое сильнее, поскольку свои эмоции он контролировать не способен, и успокоиться ему в любом случае нужно помочь, так сказать, извне – нам или кому-то еще. Но, как видим, в данном случае его никто не пытается утихомирить. Напротив, мы поощряем его, стремясь «переплюнуть» в громкости крика, и прочие случайные участники делают то же самое, встав на его сторону…

Нужно притвориться (и как можно более убедительно!), что ничего особенного не происходит, что мы всего этого ожидали и полностью контролируем ситуацию. Что именно надо сделать?

Немедля остановиться там, где началось «выступление», кроме, разумеется, потенциально опасных мест – проезжей части, краев посадочной платформы (у самых рельсов в метрополитене или на железнодорожном вокзале) и т. д. Ребенка при этом нужно обязательно крепко взять за руку – дети очень любят убегать от родителей, особенно в порыве гнева или в момент, когда они чувствуют, что проиграли спор. Кроме того, нужно присесть на корточки перед чадом – чтобы не возвышаться над ним за счет банального превосходства в росте и весе.

Для нас в этот момент должно перестать существовать все вокруг – толпы народу, суматоха, стрелки часов, неумолимо бегущие к черте, за которой мы опоздаем на встречу, и прочие отвлекающие факторы. Нам нужно полностью сфокусироваться на нашем доведенном до истерики малыше – показать ему, что он, наконец, привлек к себе и своим проблемам все наше внимание.

Сказать ребенку сейчас требуется только одно – что он ведет себя не тем образом, который способствует продолжению прогулки. То есть что мы теперь уверены в двух вещах – что этот поход не понравился ему и, более того, что он уже разонравился и нам. Это означает, что дело, не доставляющее удовольствия никому, пора прекратить. А стало быть, мы сейчас просто вернемся домой и больше таких ситуаций не допустим. Объясняя свое намерение вернуться и причины, побуждающие нас к этому решению, не нужно угрожать малышу – в том числе зловещим шипением прямо в ухо наподобие: «Ну погоди, вернемся домой, и там ты свое получишь!»

Естественно, мы наверняка привыкли пользоваться этим методом в условиях, когда вокруг столько посторонних оценивающих глаз, и наверняка считаем его эффективным – идеальной заменой публичным сценам, именуемым в народе «вынесением сора из избы». Тем не менее наше чадо сделает из этой угрозы вывод правильный и далеко идущий. А состоит он в том, что на улице и дома мы, взрослые, ведем себя по-разному.

В частности, сдерживаемся в определенных порывах при посторонних и «отрываемся по полной» в окружении домочадцев. Это даст ему ключ к пониманию, что впредь он может капризничать и вести себя на улице как угодно, не отказывая себе ни в одной прихоти, потому что мы все равно ничего не сможем с этим поделать. Ну, а возмездие дома… Какая разница, за что оно будет, если все равно ребенок, как и все дети, на что-нибудь да «нарвется» как минимум раз в день? А так он перед наказанием хоть получит все, что хотел – редкий случай в его жизни, если разобраться!

Пока «выступление» только начинается, у нас еще есть слабый, но шанс остановить грядущую сцену, предотвратить ее. Обычными признаками того, что скоро станет уже очень неприятно, является переход от баловства случайного к намеренному, то есть когда уже насупившийся ребенок хватает с тротуара вторую «гадость» лишь оттого, что мы недавно «с боем» забрали у него первую. Когда дети начинают мстить, намеренно вести себя все хуже и хуже, это заметно – они слишком прямолинейны и бесхитростны, чтобы устраивать более изощренную и менее заметную «вендетту».

Естественной нашей реакцией на это будет растущее возмущение и гнев: «Зачем ты опять хватаешь всякую дрянь, если я запретила?!» Однако как раз так реагировать не стоит. Или мы всерьез надеемся, что если первое предупреждение привело к обратному результату, то второе приведет к прямому?.. Бессмыслица, верно?.. А значит, нам стоит напомнить сейчас, пока у нас еще есть несколько минут до кульминации: «Посмотри вокруг и скажи: тут хоть кто-нибудь, кроме тебя, ведет себя подобным образом?» Затем нужно сообщить ему, что в общественном месте хорошие, воспитанные детки, тети и дяди ведут себя так, как он может видеть вокруг, а вовсе не так, как ведет себя он. Возможно, наглядный пример подействует, и после этого чадо успокоится хотя бы на некоторое время.

Если мы не подадим чаду примера, согласно которому на людях и дома можно и даже иногда имеет смысл вести себя с разной степенью свободы, у нас есть шанс избежать таких истерик в дальнейшем. Главным образом, потому, что мы не проявили ни одной из реакций, которых он ожидал – не дали ему требуемое и не разозлились. Однако для нас важно не просто не подать дурной пример, а подать хороший, то есть продемонстрировать, что на людях нужно быть более сдержанным, чем в четырех стенах своей квартиры. В этих целях будет идеально, если мы уговорим кого-то из свидетелей сцены встать на сторону не малыша, а нашу. Фактически, попросим подтвердить, что он ведет себя очень плохо, и что его поведение заслуживает порицания.

Однако нередко наблюдатели, которых мы сами приглашаем поучаствовать в семейном споре, предпочитают быстренько отмежеваться от этой чести, даже если они уже поддерживают одну из сторон конфликта. Поэтому наверняка нам придется кстати знание и хода альтернативного. Он состоит в том, чтобы предложить неуемному чаду выбор. В качестве варианта номер один можно сообщить, что, если истерика и баловство не прекратятся сей же час, мы просто вернемся домой, и точка. И в таком случае за продолжение дома оно будет наказано как обычно – безо всяких «скидок» на подходящую для нервного срыва обстановку.

Кроме того, естественно, мы обязуемся впредь никогда и никуда не брать с собой такого баловника, потому что нам стыдно за его поведение. Второй сценарий можно предложить в таком виде: если чадо сейчас же успокаивается и обещает хорошо вести себя до возвращения домой, дома мы обязательно вернемся к этой теме. Кроме того, анонсируем и другую привилегию на «по возвращении домой» – обсудить с нами без последствий любую «наболевшую» за время похода в гости тему, то есть открыто выяснить со своими обидчиками (родителями) любое нанесенное ранее оскорбление – от «Почему ты отобрала у меня игрушку хозяйской дочки» до «Зачем отшлепала из-за перца, подсыпанного самой хозяйке в тарелку».

Как уже было сказано, дети отлично чувствуют одобрение, поддержку, которую в ином случае могут оказать им посторонние люди. Аналогично они чувствуют родительский страх перед их потенциальными выходками. Поэтому нам же будет лучше, если мы подготовимся психологически к возможным бурным сценам заранее – продумаем, как поступим в том или ином случае, что будем делать с чадом… Готовая программа действий на все случаи снижает тревожность взрослого рассудка – позволяет почувствовать себя уверенней, даже если сорванец заставит нас покраснеть от стыда за себя и него до слез.

Иногда мы принимаем за плохое поведение вещи совсем иные, не требующие наказания. И в таких случаях всю вину за случившийся скандал нам полностью нужно взять на себя, так как именно мы поняли намерения чада неверно и, следовательно, неправильно на них отреагировали.

Например, малыш, который оторвал или открутил, пролил что-то, мог сделать это не нарочно – просто по неловкости. Если он пытается повторить этот «подвиг», начинает хныкать и драться, очевидно, что он уже делает это назло – то есть на сей раз ведет себя плохо. Если же малыш тянет маму за юбку, постоянно отвлекает ее, лезет к ней на колени, не давая поговорить с друзьями – это вновь не плохое поведение, а ревность. Чаду просто недостает внимания, оно чувствует, что родители отвлеклись от него слишком, слишком надолго. Это тоже не преступление, даже если малыш требует внимания, несмотря на несколько отказов мамы: «Не мешай!»

Мы уже говорили, что у детей личность пока не сформирована – вплоть до подросткового возраста родители являются для ребенка всем в прямом смысле слова. Иными словами, дети не могут веселиться на вечеринке, если в этом им не помогаем мы. В том и состоит основная трудность подхода, при котором мы, придя в гости, оставляем своих отпрысков с хозяйскими одних, в соседней комнате. Казалось бы, детворе играться с новыми друзьями – не заиграться, ан нет. Они то и дело выскакивают в зал, где идет застолье для взрослых, теребят своих пап и мам с требованиями: «Ну, поиграй с нами!», не воспринимая уже имеющихся новых друзей как полноценных партнеров по играм.

Для этого нам и нужно уметь различать мотивы необычного поведения ребенка в обществе – просто это не всегда так уж легко сделать. Один отказ, потом второй – и ребенок неизбежно начинает чувствовать себя брошенным, одиноким, потому что таков его возраст, тесно связывающий его с родителями, а не сверстниками. Сперва он будет просто вести себя слишком навязчиво, затем начнет баловаться, и уже не по-доброму… Но ругать его в этот момент бесполезно – потребность детей в родительском внимании является одной из основ их личности в данном периоде. Поэтому никакие уговоры и угрозы здесь не возымеют должного действия – когда ребенок начинает думать, что его «забыли» или «бросили», у него может начаться настоящая животная паника. Так что это вовсе не каприз по поводу очередной игрушки или конфеты – это требование с куда более глубокой подоплекой…

А стало быть, нам совершенно необходимо распланировать совместный поход так, чтобы как минимум треть этого времени мы могли посвятить ему, пусть даже это будут пятнадцатиминутные «интермедии» один раз в час.

Дети вовсе не столь «универсальны», как взрослые – особенно в смысле реакций на различные раздражители. Мы привыкли, что младшее поколение нашей семьи всегда излучает энергию (если только чем-нибудь не заболеет), готово к новым приключениям, не может и получаса усидеть на месте. Словом, мы мысленно ставим знак равенства между словами «ребенок» и «непоседа», полагая, что тяга к «острым ощущениям» для малышни является какой-то константой – непременным атрибутом возраста. И мы при этом совершенно не учитываем, что на данное свойство могут подействовать еще и внешние факторы. То есть мы думаем, что это перманентное свойство детского поведения не зависит ни от чего ни извне, ни изнутри. А между тем это далеко не так.

Страдающие, например, арахнофобией (страхом перед пауками) часто тренируются контролировать свой страх, заводя домашних пауков – равно как и при легких формах клаустрофобии больные ею в итоге обучаются свободно ездить в лифте, коль того требует работа… Но дети, страдающие чувствительностью к тому или иному фактору, не умеют управлять ею даже частично. А между тем очевидно, что и у них бывают такие склонности – подобное нарушение можно получить и во взрослой жизни, но в подавляющем большинстве случаев оно оказывается все же «родом из детства». Точнее, арахно– или клаустрофобия легко формируются после одного крайне неприятного случая вроде укуса ядовитого паука или, например, застревания в лифте. А вот боязнь высоты, гиперчувствительность к лунным и другим астрономическим явлениям и т. д. относятся к врожденным особенностям работы центральной нервной системы (ЦНС). Это значит, что впервые они проявляются именно в детстве, и, более того, во взрослой жизни их можно откорректировать только в очень небольшой степени.

Таким образом, мы часто можем и не подозревать, что малыш не ведет себя плохо, а просто впадает в панику на большом, открытом пространстве, в толпе. Или, скажем, у него кружится голова при виде быстро движущихся людей и/или других предметов. Такие отклонения нередко возникают даже у взрослых. Так почему бы им не иметься и у нашего чада?.. Кроме того, возбудимость ЦНС у многих детей сильно меняется в зависимости от лунного цикла – с возрастом это проходит, но заметно проявляется в детстве.

Если знать, что неадекватное поведение ребенка, возможно, связано с особенностями реакций его ЦНС, догадку проверить легко. Это можно сделать либо у врача-невропатолога, либо самостоятельно. Если чадо боится громких звуков, это заметно сразу – достаточно лишь включить в его присутствии что-нибудь немузыкальное (пылесос, например), да погромче. Что касается астрономических или даже атмосферных взаимодействий, то связь в ними можно установить лишь путем наблюдений.

Кстати, если мы заметим, что ребенок теряется, боится чего-то наподобие мерцающих вспышек или быстро движущихся предметов, высоких и вообще огромных конструкций, его точно не помешает показать невропатологу, поскольку в таких внешне пустячных отклонениях часто выражается то, что может развиться в неврологическое заболевание.

Помимо граничащей с болезнью специфики у детей сравнительно часто и рано проявляется еще одна особенность регуляции ЦНС – свойственная всем без исключения взрослым разница биологической активности. Мы сами наверняка принадлежим к группе либо «жаворонков», либо «сов», а стало быть, чувствуем себя наиболее энергичными и работоспособными лишь в первой или второй половине дня. У нас имеются свои предпочтения по поводу оптимального времени пробуждения – с первыми лучами солнца или ближе к обеду. Естественно, когда нужно, мы можем отодвинуть влияние природной структуры биоритмов на задний план. Иначе говоря, мы уже взрослые люди, и умеем веселиться, даже если глаза слипаются от усталости, ранней «побудки» и других причин.

Однако дети так еще не умеют. Поэтому логично, что «совенок» не придет в восторг от пробуждения в восемь утра с какой угодно занятной целью. Точно так же и «жавороненок» начнет нервничать, злиться, если визит в гости затянется до вечера, и ему не удастся поспать во второй половине дня. Разницу природных биоритмов нужно учитывать, поскольку дети сдерживаться не умеют, и если сонливость начнет доставлять им явный дискомфорт, они с охотой испортят настроение всем вокруг. Оттого «совят» лучше не будить раньше десяти утра, а прогулки с ними и вовсе разумнее назначать на вторую половину дня. «Жаворонка», напротив, лучше поднять пораньше, чтобы уже часам к трем он мог прикорнуть дома, в любимой кроватке, по возвращении с мероприятия.

Частенько в процессе наблюдений, описанных выше, можно заметить и еще кое-какие закономерности. В частности, что наше чадо редко капризничает просто так – от «зловредства» или обиды, из прихоти. Напротив, присмотревшиеся к своему озорнику родители сплошь и рядом замечают, что ребенком на самом деле руководят взаимосвязи куда более простые. Например, хуже всего дети обычно ведут себя в магазинах, особенно кондитерском отделе и отделе игрушек. Это естественно, ведь вокруг столько всякой всячины, соблазняющей одним своим видом, а мама это запрещает трогать, а то отказывается покупать… Но у иных детей по этому поводу наступает настоящая истерика – вплоть до намеренного надкусывания понравившейся сладости или воплей «Не отдам!» по поводу зажатой обеими ручками игрушки.

Такие крайние проявления не всегда связаны только с капризом. Частенько можно заметить, что посещение кондитерского отдела становится особенно затруднительным лишь при определенных обстоятельствах. Скажем, если чадо поело перед выходом не слишком плотно (возможно, мы это делаем намеренно, чтобы его не клонило в сон) или долгое время было ограничено в сладостях и дома (запретил стоматолог или эндокринолог). Аналогично приступы истерии по поводу одежды, модной среди сверстников бытовой техники, игрушек и т. д. особенно остры у детей, испытывающих их постоянный дефицит. Так что подчас мотивация у ребенка проста: ему этого почти не покупают, он голоден и т. п., а мама, как на грех, потащила его как раз в самую гущу соблазнов!

В таком случае настоящий припадок у малыша вполне понятен – это просто взрослый не сообразил, что детей, живущих в семье с низким достатком, не стоит водить в отдел дорогих игрушек. Взрослые действительно не всегда замечают такие «мелочи». Они вполне владеют своими желаниями и могут даже специально знакомиться с финансово недоступным им ассортиментом. Дети же на столь холодное «созерцание» неспособны, потому и «воспитание вкуса» у них обычно заканчивается скандалом: «Купи, и все тут!»

Основной признак наличия у ребенка просто острого и неудовлетворенного желания лишь один – сносное поведение вообще, но в сочетании со склонностью «закатывать концерты» при походе по магазинам с определенным ассортиментом. И решение проблемы «громких сцен» в таких случаях есть лишь одно, зато тоже простое. Состоит оно в том, чтобы более никогда не брать чадо в торговые центры или другие места, где мы не сможем и/или не собирались купить ему хотя бы одну вещь из тех, что оно может потребовать. Хорошо это или нет, какие выводы сделает подрастающий отпрыск, сказать трудно. Поэтому совсем малышей лучше не соблазнять, детям постарше – объяснять раз за разом цену денег и товаров и ваше положение в обществе. Разговоры это трудные, но необходимые. Детей, испытывающих дефициты продуктов не столько полезных, сколько вкусных (это не всегда вопрос достатка – мы часто ограничиваем их ради требований здорового питания), перед походом по магазинам следует чуток «подкормить». Даже если мы собирались вовсе не по ресторанам, а в магазин детской одежды, нужно помнить, что сейчас во всех торговых центрах имеются кафетерии, и ребенок наверняка проголодается за время прогулки. Так что, нам все равно не избежать сцен, когда кто-то рядом жует что-то весьма аппетитное на вид (уж точно повкуснее «дежурной» овсянки, что мы дали ему на завтрак!), а наш юный «проглот» смотрит на эту пиццу и давится слюной, готовый устроить очередную сцену.

Часть потенциальных и реальных конфликтов во время походов лучше сглаживать – стараться предвосхитить их за счет не терпения, а грамотного планирования. Например, мы уже знаем, что нервотрепка, связанная с «выходом в свет», начинается еще во время сборов – причесывания, одевания и обувания. Взрослые и сами не очень любят растягивать этот процесс, откладывают все на последний момент, хотя, разумеется, хотят при этом выглядеть сегодня «как никогда». Поэтому они сами не успевают к намеченному времени, а куда менее организованный ребенок лишь добавляет им хлопот в связи с необходимостью привести в порядок еще и его. В результате настроение у всех участников нередко портится задолго до того, как они выйдут на улицу, что уж говорить о дальнейшем… В то же время кое-каких с виду неизбежных моментов несложно избежать.

Начните почаще советоваться с чадом, что бы оно само хотело надеть для похода в гости. Разумно предоставить ему 2–3 уже подобранных нами комплекта, одинаково неплохо подходящие к целям и обстановке визита. Ребенок будет видеть их перед собой и ему будет проще выбрать. В то же время мы покажем этим вопросом свое уважение к его мнению, избежим как минимум одного эпизода со словами: «Давай, надевай это, и не спорь – времени нет!»

Предоставьте чаду больше времени на сборы, даже если начать их придется с вечера накануне. Дети – существа не слишком организованные, и дисциплину им прививать дело долгое и постепенное. Особенно это касается действий непривычных – как, например, походы, организуемые нами реже одного раза в два дня. Поэтому надеяться, что чадо все сделает само и в срок, наивно – оно не управится и за неделю, так как будет постоянно отвлекаться, забывать… А окрики «Шевелись, мы опаздываем!» никак не ускорят процесс. Ребенок лишь растеряется, расстроится и потеряет всякий интерес к самому предмету этой суматохи, то есть прогулке или визиту в гости. Поэтому лучше оставить достаточное количество времени и ему, и заодно себе – на доделывание того, что он забыл или не успел.

Не следует путать сборы перед прогулкой с уроками дисциплины и порядка, которые мы, несомненно, тоже ему преподаем. Сейчас не время для нравоучений – у нас его вообще не слишком много, и тратить оставшиеся минуты на чтение нотаций неразумно… К тому же в данном случае они и не подействуют – при всей своей убедительности. Так, не стоит всерьез рассчитывать, что, если мы сказали чаду: «Расчешись на пробор!» – оно сделает ровно то, что сказано. Во-первых, мы могли банально забыть показать ему, какая прическа имеется в виду. Во-вторых же, для ребенка порядок текущих действий необычен – ему редко выпадает успеть сделать столько дел за столь короткий отрезок времени. Поэтому наши угрожающие интонации здесь ничего не решат, только обидят его, так как он в своей неловкости вины не почувствует, ведь он «копается» не потому, что хочет всех задержать. Гораздо разумнее не орать и не понукать, а просто сделать все вместе, чтобы мы могли и контролировать процесс, и ускорять его, помогая там, где малыш не справится сам.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.