01.07.2008

01.07.2008

Наш страх, тревожность и неуверенность в общении и взаимодействии с ребенком накладываются на его страх и неуверенность. Начав общение и получив в ответ напряжение или испуг со стороны ребенка, мы также пугаемся и напрягаемся. Дальше ребенок пугается нашей реакции, и мы, как снежный ком, взаимно усиливаем травмирующую ситуацию. Каждый пугается и напрягается в ответ на испуг и напряжение другого.

Но разница между взрослым и ребенком заключается в том, что ребенок этого не понимает и не осознает, а у нас такая возможность есть, и, следовательно, изменить ситуацию проще именно нам.

* * *

Если взрослый и ребенок будут бояться друг друга, то, конечно, это очень тяжело. Тяжело для взрослого и для ребенка, тяжело для восприятия и осознания окружающей действительности и полноценного развития.

— А если он под машину бежит, что, тоже не бояться? — спросят многие.

— Одно дело бояться, что он руки не помоет или упадет и коленку поцарапает, и искренне переживать из-за этого, спасать ребенка от несуществующей угрозы, нагнетать тревогу, тратить на эти переживания массу энергии, — это неконструктивный страх, разрушающий и вас, и ребенка. А другое дело — бояться, что он руку вырывает из вашей руки при переходе через оживленную трассу, — это конструктивный страх. Речь идет о том, чтобы избавиться от неконструктивной и деструктивной тревоги, а не от тревоги вообще. Тревога выполняет сигнальную функцию в психике человека, но не надо все время взывать о помощи, чтобы не получилось, как в истории про мальчика и волков.

* * *

В очередной раз играем в прятки с Гришей и Ильей.

— Закройте ему уши, и пусть он глаза закроет, — говорит Гриша.

— Кому ему? — тут же спрашиваю я.

— Ну, Илье, — отвечает Гриша.

— Гриша, ну так и скажи ему сам.

За шесть лет совместной жизни Гриша уже привык к тому, что с Ильей не надо разговаривать по разным причинам, что Илья не слышит и не услышит, не видит и не увидит, хотя в действительности все это ему доступно, просто надо для этого потратить чуть больше сил. Поэтому одна из задач совместной терапии с братьями-сестрами или с родителями — выстраивание конструктивных взаимоотношений друг с другом, даже в тех ситуациях, когда им кажется это невозможным как в силу привычки, так и в силу субъективного видения возможностей аутичного ребенка. Необходимо учить «правильному», развивающему общению, общению, за которое несут ответственность обе стороны — и аутичный ребенок, и другие члены семьи.

* * *

Играли в «горячо-холодно».

— Нет! Нет, я буду! Неееет! Машинки! — визжит Илья, который уже собрал набор машинок, продумал их очередность на прятанье, уже построил план, в который мы с Гришей начали злостно вмешиваться.

— Нет, Илья. Гриша хочет тоже играть. И Гриша хочет прятать другую игрушку, — объясняю я.

— Илья, мы прячем по очереди, — уже наученный мной давать отпор истерикам брата вступает Гриша в наш диалог.

Еще какое-то время мы потратили на взаимные препирания: Илья визжит, а я мерно объясняю ему, что мы будем играть по общим правилам, а не только по его, почему мы будем так играть и как именно. В конце концов он соглашается, и мы играем по очереди, хоть Илье и сложно, — ему все время хочется играть по своим правилам. Поэтому часто приходится его подлавливать и напоминать о нашей договоренности, вновь озвучивая ее, вновь возвращаясь к объяснениям.

— Илья, ты помнишь о чем мы договаривались? — очень спокойно спрашиваю я, немного фиксируя его физически и глядя ему в глаза. — Мы договаривались о том, — говорю я в тот момент, когда понимаю, что он включился и меня слушает, — что будем по очереди прятать разные игрушки. Ты прячешь машинки, а Гриша прячет то, что Гриша сам захочет. — Говорю я, выдерживая некоторые паузы между предложениями. И так каждый раз. Это значительно облегчает для Ильи необходимость соблюдать очередность.

* * *

У Павлика при рождении были проблемы со здоровьем, представлявшие высокий риск для жизни. Они вызывали у родственников массу тревог и переживаний и повлекли за собой возникновение вторичных аутичных черт, которые удалось легко свести к нулю. Это получилось, так как тревожность у матери была не базовая, не затапливающая, а привязанная к определенной ситуации соматической болезни ребенка. Простого объяснения что к чему в развитии по аутичному сценарию, оказалось достаточно этой семье для того, чтобы изменить свое отношение к ребенку и занять способствующую развитию позицию.

* * *

Проблемы со сном часто сопутствуют проблемам аутичным. Ребенок спит мало или плохо, либо не спит вовсе.

Этому есть разные объяснения.

Первое — высокий уровень напряжения и включенности или тревоги, мешающий уснуть, а в случае, когда уснуть все же удалось, сон может быть прерывистым, поверхностным, не расслабляющим. Во время такого сна ребенок не отдыхает. Соответственно в этом случае задача — снять напряжение, дать возможность расслабиться перед сном и отпустить напряжение.

Второе — это перевозбуждение или переутомление, как на фоне перегрузок, так и недогрузок. Как из-за постоянной занятости и усталости от нее, так и от незанятости и усталости уже от нее. В этом случае необходимо грамотно распределять время ребенка, его занятия и отдых и контролировать его состояние, не допуская ни перевозбуждения, ни переутомления, ни перегрузок, ни недогрузок.