29.12.2008

29.12.2008

Прихожу к Роме на очередное занятие. Меня встречает его мама и рассказывает мне, как они сегодня возвращались из школы, пересказывая их диалог про новогоднее представление, который они вели по пути домой.

— Ну, Рома, где ты сегодня был? Рассказывай, — говорю я Роме, подразумевая новогодний праздник.

— В школе, — отвечает он заученную формулировку.

— А что в школе было? — Рома не понимает, и тогда я немного помогаю ему: — В школе был праздник?

— Был, — соглашается Рома.

— А что на празднике было? Елка была?

— Была, — опять соглашается он.

— А Дед Мороз был?

— Был Дед Мороз, — опять подтверждает мои слова Рома.

— А что Дед Мороз тебе подарил? — спрашиваю я, глядя на испачканную шоколадом Ромкину физиономию.

— Не будешь, — начал он сопротивляться, почувствовав, что на этот вопрос придется отвечать.

— Ром, ну что тебе Дед Мороз подарил-то? — тут уж я решила не отступать.

— Не хочешь! — потихонечку начиная заводиться, испуганно говорит Рома.

— Может, игрушку?

— Я решила упростить ему задачу, так как не хотелось прилюдной истерики с визгами и кусанием руки на глазах у изумленной публики, — поясняет мне Ромина мама.

— Игрушку, — опять соглашается он.

— А какую игрушку? — не отступаю я, рассказывает Ромина мама.

— Большую, — говорит Рома, и это уже первая маленькая победа.

— А еще что подарил тебе Дед Мороз? — спрашиваю я в надежде, что «шоколадка» все-таки прозвучит.

— Книжку, — говорит Рома, видимо, поняв, что совершенно не обязательно говорить правду.

— Ага, книжку, — говорю я. — А какую? С картинками?

— Да, — опять соглашается он.

— А еще что-то подарил?

— Да.

— А что?

— Так мы беседовали довольно долго, — поясняет мне мама, — благо идти от школы до дома минут двадцать. И чего только он не перечислил: и яблоко, и тетрадку, и карандаш, и машину, и еще что-то. Но на каком-то этапе шоколадка все-таки прозвучала, и я остановила свой допрос. Потом мы шли молча, и вдруг Рома начал напевать песенку про носорога, которую я пела в их (у Ромы есть еще две сестры) детстве. Какие-то слова он забыл и начал приставать ко мне, чтобы я ему помогла. Но и я их не помнила и решила придумывать на ходу что-то. Что удивительно, Рома, хоть это ему и несвойственно, тоже подключился и даже попадал в рифму.

Мы дошли до дома. Я отправила его переодеваться, а сама пошла на кухню посуду мыть. Обычно, если ничего не предлагать Роме и не занимать его чем-то, он или начинает кувыркаться на диване, или находит какой-нибудь предмет и подкидывает его. Причем делает это виртуозно. А тут он переоделся, а я как-то отключилась уже от него, и вдруг сам пришел ко мне, встал рядом и продолжил приставать ко мне с разговорами. Как умел, но продолжил. Он опять вспомнил про песенку о носороге, и мы еще некоторое время, придумывали слова для нее. Столько времени подряд, да по его инициативе, я, пожалуй, давно с ним не разговаривала, — закончила свой рассказ Ромина мама.

— А теперь представьте, как он мог бы говорить, если бы вы постоянно находили в себе силы и время на то, чтобы заводить его на разговоры и поддерживать их. — Комментирую я услышанный рассказ, — Это же именно то, о чем я постоянно говорю. Ему самому это тоже надо, он и сам заинтересован в общении. Но он не умеет сам. Ему не раскачаться самому. И ему нужна ваша помощь и постоянная тренировка. И это касается практически всех аутичных детей. Проблема не в том, что им не надо, и они не заинтересованы в общении, а в том, что они не знают и не умеют этого делать сами, без поддержки.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.