Наследие колдуна из Ле Труа Фрер

Наследие колдуна из Ле Труа Фрер

Лора проснулась после долгого освежающего сна. Он был совершенно необходим, чтобы прийти в себя после ночи, проведенной в пещере. Судя по доносившемуся из лагеря шуму, было уже поздно. На мгновение она всполошилась, но тут же успокоилась, вспомнив, что все в порядке: ведь на ближайшие два дня у нее нет никаких особых планов. Стоит сделать перерыв, отдохнуть от антропологической работы и провести два дня, оставшиеся до встречи с Баламом Ахау, в лагере. Она напряженно работала несколько недель подряд и действительно нуждалась в отдыхе. К тому же удастся побыть немного с отцом.

Когда Эд пригласил ее в Колумбию, он, разумеется, ожидал, что у них будет достаточно времени, чтобы вдоволь наговориться. Поэтому он наверняка был разочарован, когда большую часть времени Лора стала проводить в деревне, так что они почти не виделись. Недавно он даже шутливо посетовал, что дочь практически перебралась в деревню и совсем превратилась в туземку. Теперь в ожидании полнолуния она проведет в лагере целых два дня. Можно будет наверстать упущенное и поболтать с отцом. Подумав об отце, девушка улыбнулась — она любила его всем сердцем. С тех пор как она себя помнила, Эд всегда был для нее надежной опорой, окружая теплом и нежностью, безоговорочно поддерживая всегда и во всем. Лора восхищалась его умом и способностью открыто воспринимать все новое.

Надевая шорты и футболку, она снова попробовала припомнить, что же писал Джозеф Кэмпбелл об искусстве и ритуалах кроманьонцев. Ей не давал покоя вопрос: есть ли какая-нибудь связь между тем, что она наблюдала прошлой ночью в пещере, и тем, что практиковали в каменном веке в пещерах Южной Франции и Северной Испании. «Лучший вариант, — пойти к Мэту и выяснить, свободен ли он, — подумала Лора. — Ведь для него найти материал на эту тему — пара пустяков».

Мэт был у себя в палатке — сидел за компьютером и головидеофоном, целиком уйдя в работу. Он занимался поиском произведений искусства древних майя в музеях и частных коллекциях всего мира, стараясь обнаружить предметы и мотивы, схожие с теми, которые нашел Эд со своей командой во время раскопок.

Мэтью Рэмси, симпатичный, атлетически сложенный мужчина лет двадцати пяти, был самым молодым членом экспедиции. Для него археология была не специальностью, а хобби. Мэт был настоящим компьютерным волшебником и с трех лет обожал путешествовать по информационным путям. В юности этот не по годам развитый вундеркинд развлекался тем, что взламывал компьютерные коды и запускал хитроумные вирусы в сложные компьютерные системы, вызывая их полный паралич.

Присоединившись на лето к группе Эда, Мэт получил возможность провести отпуск в экзотическом месте, развлекаться со своими любимыми компьютерами и наблюдать археологические раскопки, которые его увлекали и зачаровывали. Да и группа, безусловно, только выиграла от его присутствия. Используя портативный компьютер, головидеофон и беспроволочный модем, Мэт умел извлекать из многочисленных источников всемирной информационной сети любые мыслимые и немыслимые сведения. Он гордился своей первоклассной аппаратурой и неусыпно заботился о том, чтобы она отвечала последнему слову техники.

Лора подошла к Мэту и тронула его за плечо:

— У тебя найдется для меня свободная минутка? Знаю, что ты очень занят, но буду ужасно благодарна, если поможешь мне отыскать кое-какую эзотерическую информацию.

— Ты же знаешь, для тебя у меня всегда найдется время, — заверил ее Мэт, оторвавшись от экрана. — Чем могу быть полезен?

— Никак не могу вспомнить, что писал Джозеф Кэмпбелл в середине прошлого века о росписях в храмовых пещерах кроманьонцев, обнаруженных во Франции и Испании.

— Нет ничего легче! — отозвался Мэт, охотно прерывая свою работу, чтобы помочь Лоре в поисках. Он питал к девушке явную слабость и любил бывать в ее обществе. За обедом им несколько раз удалось перекинуться словом, в результате обнаружилось, что у них много общих интересов, не последним из которых была страсть к операм Вагнера.

— Посмотри-ка перекрестные ссылки между Джозефом Кэмпбеллом и искусством палеолита во Фрации и Кантабрии, особенно наскальным росписям в пещерах Альтамира, Ляско, Ле Труа Фрер и Фон-де-Гом, — обратился Мэт к компьютеру, уяснив, что именно ищет Лора.

Пара дополнительных команд — и он точно вышел на те материалы, которые были нужны Лоре. То были отрывки из блестящей книги Кэмпбелла «Путь звериной силы», подробнейшей энциклопедии, посвященной мифологии шаманизма. В файлах содержались также выдержки из лекций Кэмпбелла на ту же тему. Теперь имело полный смысл предоставить Лоре самой продвигаться дальше.

— Если понадобится моя помощь, дай мне знать, — сказал Мэт, уступая Лоре свое кресло. — Пока ты читаешь, я займусь другими делами.

Лора стала просматривать файлы, читая текст и разглядывая иллюстрации, которых оказалось больше чем достаточно. Чем дальше она читала, тем сильнее становилось ее волнение. Рисунки доисторических животных, покрывающие стены пещер Ляско, Альтамира, Ле Труа Фрер, Ля Габийю и других, были изумительны сами по себе. Но от полученной информации, от свойственной Кэмпбеллу ясности мышления и убедительности его логики у Лоры просто дух захватило. В голове возникали интересные догадки, важные связи.

— Мэт! Можешь подойти на минутку? Только взгляни! Даже не верится, просто невероятно! Мне нужен здравомыслящий человек, чтобы помочь не слишком отрываться от земли.

Мэт прервал работу и подошел к Лоре, недоумевая, что могло привести ее в такое волнение. Он заглянул ей через плечо и быстро сосканировал изображение с экрана компьютера.

— Ты только взгляни на эти гроты и потрясающие росписи! Похоже, все сходятся во мнении, что эти пещеры были не жилищами, а храмами, предназначенными для магических и ритуальных действ. Представляешь, какие трудности приходилось преодолевать кроманьонцам, чтобы создавать эти картины и проводить обряды под землей. Некоторые пещеры, в которых найдены подобные ритуальные изображения, расположены очень глубоко и попасть в них чрезвычайно трудно. Представляю, как невероятно сложно было забираться туда, а потом выбираться обратно, не говоря уже о том, чтобы резать по камню и создавать росписи в таких условиях! Ведь у них наверняка были только самые примитивные факелы, а художнику нередко приходилось стоять на узком карнизе, на большой высоте. И технические трудности, и опасности были очень велики. Должно быть, эти пещеры выполняли очень важную и совершенно особую функцию!

— Мне казалось, что всем давно известно: в основном все, что там происходило, связано с магическими охотничьими обрядами, — вставил Мэт, прерывая тираду Лоры. — Что-то вроде колдовства, основанного на внушении, которое и по сей день практикуют гаитянские вуду. Они верят: если сделать что-нибудь с изображением человека, например с тряпичной куклой или с восковой фигуркой, с ним самим произойдет то же самое. Может быть, и кроманьонцы верили, что нарисованное ими на стенах осуществится в реальном мире.

— Ты абсолютно прав, Мэт! — сказала Лора. — Почти все именно так и считают. И тут на сцену выходит Кэмпбелл! Это действительно блестящая личность. Он взял и не удовольствовался такими объяснениями. Он заметил, что колдовством, основанным на внушении, вовсе не обязательно заниматься во тьме глубоких пещер — колдовать можно и наверху, при свете дня. Для того чтобы выбрать эти пещеры, кроманьонцы должны были иметь совершенно конкретную причину!

— Интересно, какую же? — спросил Мэт и сам же ответил на свой вопрос, прежде чем Лора успела вставить слово. — Может, они просто хотели защитить свои росписи, чтобы их не смыло дождем. — Ему было непонятно, почему девушка так суетится и волнуется. — А может, опасались обгореть, работая на солнце много часов подряд — росписи-то довольно трудоемкие, — сделал он слабую попытку пошутить.

Но Лора, целиком поглощенная проблемой, не была настроена шутить по этому поводу.

— Полно, Мэт, ведь я серьезно! — сказала она, разочарованная его реакцией. — Тщательно изучив все существующие данные, Кэмпбелл пришел к выводу, что пещеры служили кроманьонцам символом чрева Великой Богини-Матери. Тогда проход через узкие тоннели, которые вели в эти пещеры, похоже, символизировал нечто вроде рождения или возрождения.

— Ну что же, мысль интересная, — согласился Мэт, ощутив некоторый интерес. — А что, Кэмпбелл полагал, что это нечто вроде порогового обряда? Кажется, в доиндустриальную эпоху такие ритуалы бытовали почти в каждой культуре?

— Вот именно, — ответила Лора, — так оно и было. Кэмпбелл был уверен, что ритуалы, проходившие в этих подземных пещерах, представляли собой сложную инициацию, включающую некоторые виды измененного состояния сознания. На его взгляд, они вызывали мощное психодуховное преображение охотников. По сути, это был культ Великой Богини-Матери — отсюда и связь этих ритуалов со скульптурами и фигурками палеолитических Венер, обнаруженных по всей Европе: в Лосселе, Виллендорфе, Вестонице и других местах.

— Что-то я не совсем понимаю, — сказал Мэт. — Какое отношение все это имеет к охоте?

— Возвращаясь в чрево Матери-Природы, охотники ощущали свое коренное тождество со всеми животными. Наверное, именно это так прекрасно выражено в фигурках древних шаманов, которые сочетают в себе человеческие и звериные черты. Взгляни на них — какая красота! — сказала Лора, вызывая на экран целую галерею изображений шаманов, созданных в эпоху палеолита. — Вот танцор из Ля Габийю, вот повелитель зверей из Ляско, а вот еще один, из той же пещеры — лежит на земле с торчащим вверх членом.

— А вот и мой любимец, — сказал Мэт, показывая на изображение знаменитого колдуна из пещеры Ле Труа Фрер.

— Да, он просто неподражаем, — согласилась Лора. — Иллюстрация того переживания единства с животными, о котором говорит Кэмпбелл. Ноги и пышная борода у него человеческие, рога и уши — оленьи, круглые глаза — совиные, хвост — конский, а передние лапы — львиные. Член явно человеческий, но расположен, как у кота.

Она пробежала глазами текст, сопровождавший цветные фотографии наскальных росписей Ляско, которые изображали прекрасных зверей. В нем говорилось: «Как пишет Джозеф Кэмпбелл, росписи в пещере воплощают мотив охотничьего рая, изобилующего самыми разнообразными животными. Эти изумительные картины рисуют край, лежащий где-то между миром живых существ и космической ночью, из которой возникают и в которую возвращаются живые создания. Все животные, рожденные и убитые в этом мире, продолжают существовать в безвременной темноте мира архетипов».

В порыве благодарности Лора обняла Мэта. Она чувствовала, что информации у нее достаточно и теперь самое главное — побыть в одиночестве и спокойно собрать все воедино.

— С чего тебя вдруг так заинтересовали эти дела? — спросил Мэт, не желая больше скрывать свое любопытство.

— В деревне, там в горах, проводят ритуалы посвящения, вот я и подумала, что здесь может быть какая-то связь, — ответила Лора, ограничившись полуправдой. Она еще не была готова выложить Мэту все до конца.

Возвратившись в свою палатку, Лора легла и предоставила мыслям свободно блуждать. Она чувствовала, что ей не хватает какого-то важного звена и эта недостающая связь вот-вот всплывет на поверхность сознания. Мысли то и дело возвращались к ротонде пещеры Ляско, вмещавшей одно из самых замечательных творений мастеров эпохи палеолита. То была сказочная картина охотничьего рая, запечатлевшая тридцать бизонов, десять лошадей, четырех козерогов и северного оленя. В центре композиции находилась загадочная фигура Повелителя Зверей, или Звериного Бога, соединившего в себе черты человека и животных. Казалось, он завороженно глядит на большую голову льва, появляющуюся над горизонтом, словно восходящее солнце.

Вот оно, недостающее звено! — подумала Лора, взволнованная своим открытием. — Ведь лев — солнечный зверь, а солнце — высшее божество шаманов. И лев, и солнце — примеры для охотников, потому что лев истребляет стада, как восходящее солнце гасит звезды. А лучи солнца символизируют копья, стрелы и кинжалы.

Мысли Лоры бешено неслись, порождая одну ошеломляющую догадку за другой. Кажется, все сходится!

В народных сказаниях Сибири и Северной Америки солнце часто изображают строгим отцом, который подвергает своих сыновей суровым испытаниям, — припомнила Лора. — В Центральной и Южной Америке еще с доиспанских времен главный солнечный зверь — ягуар. В ритуале, который она увидела в пещере, Балам Ахау со своим факелом играл роль строгого солнечного отца — недаром даже имя его означает «Бог-Ягуар»! Ведь в заключительной части ритуала все будущие охотники отождествляли себя с ягуаром, после чего отправлялись в путь на встречу с восходящим солнцем.

Должно быть, все, что случилось в пещере, было вариацией на тему того, что уже происходило в каменном веке совсем в другой части света! Что же это за ритуал, если он с небольшими изменениями просуществовал сорок тысяч лет и до сих пор имеет для этих людей огромное духовное и психологическое значение?!

Девушка ощутила прилив неудержимого энтузиазма. Она предвкушала захватывающие приключения, которые ждут ее совсем скоро, Как ни мечтала она побыть с отцом, ей не терпелось поскорее вернуться в деревню.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.