Добро пожаловать на наше семейное собрание

Добро пожаловать на наше семейное собрание

Вернувшись домой, я рассказал Линде о том, как работает гибкая методология в семье. После того как доклад Дэвида появился онлайн, его попросили провести несколько семинаров в рамках компьютерных конференций, специализированная пресса подхватила новые идеи, и они начали распространяться с невероятной скоростью. По всей стране стали создаваться блоги на эту тему; опубликовали практическое руководство. Линда была настроена скептически, но согласилась попробовать в деле по меньшей мере некоторые из техник.

Первое, с чем мы решили поэкспериментировать, – это утренний чек-лист. Утро в нашем доме было кромешным адом с воплями, угрозами, слезами и истериками – и это только со стороны взрослых! Мы сели вместе с девочками и рассказали им о нашем плане, а заодно донесли до них новость, что они теперь уже достаточно большие для того, чтобы заправлять кровати по утрам. Мы составили список, соорудили постер, чтобы все это выглядело более привлекательно. Когда я упомянул, что хочу, чтобы все были повеселее по утрам, девочки добавили к списку фразу, которую слышали от своих двоюродных братьев: «Восторг, веселье, класс!» Мы повесили чек-лист рядом с кухней.

Составляя этот список, я преследовал цель уменьшить нашу утреннюю сумятицу хотя бы на 20 %. Но только за первую неделю хаос сократился наполовину. Я был ошарашен. В особенности я заметил, что девочки были строги по отношению к самим себе и не ставили галочки в тех случаях, если этого не заслужили. Вместо галочек частенько появлялись хмурые смайлики. Линда тоже была под впечатлением, и я видел, что она стала снисходительнее относиться к тем эксцентричным идеям, которые я тащил домой. Разумеется, система не была совершенной. Ни я, ни Линда днями напролет не копались в социологических исследованиях, но я не уставал напоминать себе, что Старры начали на пять лет раньше и их дети были намного старше.

Через месяц наши девочки освоились, и их рвение несколько ослабело. Мы то и дело возвращались назад, и нам приходилось прибегать к привычным фразам вроде «Поторопись, надень ботинки», «Найди свои варежки, мы опаздываем». Несколько раз я даже забывал распечатать список. Через три месяца мы устроили пересмотр чек-листа. Мы позволили девочкам изменить формулировку некоторых пунктов, другие убрали совсем (как, например, «одеться»), третьи переставили местами и провели эксперимент с бонусными баллами. Наконец мы решили, что уже достаточно уверенно владеем гибкой методологией разработки, чтобы перейти к главному эксперименту.

Но наше первое семейное собрание оказалось далеко не таким эффективным, как утренний чек-лист.

Начали мы отлично – позаимствовали у семьи Старр идею с отбиванием барабанной дроби. Затем разыграли одну из моих любимых сценок, когда один человек говорит «ма», то быстрее, то медленнее, а затем замирает и произносит: «Добро пожаловать на наше семейное собрание».

И наконец, мы поставили три вопроса:

1 Что хорошего произошло в твоей жизни на этой неделе?

2 Что пошло не так?

3 Над чем ты будешь работать на следующей неделе?

Вот тут-то и начались проблемы. Тайби пожаловалась, что начали не с нее. Иден заметила, как сильно ей нравится детский праздник, который, похоже, никому кроме нее не нужен. Я посмотрел на Линду и увидел, что она листает каталог. Плохо, очень плохо. По прошествии нескольких недель и нескольких в равной степени невразумительных бесед я позвонил Дэвиду.

– Ты фокусируешь внимание совсем не на том, – сказал он. – Цель собрания – не говорить о каждом из вас как об индивидуальности, а сосредоточиться на том, насколько хорошо вы функционируете вместе как семья.

Он был прав. Мы никогда не обсуждали самое главное: как быть семьей. Мы переформулировали вопросы:

1 Что хорошего произошло в нашей семье на этой неделе?

2 Что пошло не так?

3 Над чем мы будем работать на следующей неделе?

И вдруг наши дочери стали говорить совершенно удивительные вещи. Ценной информации в сказанном ими было немного – нас потряс сам факт, что они это говорят. Что хорошего произошло в нашей семье? «Мы больше не боимся кататься на велосипеде». – «Мы намного лучше заправляем постели, без напоминаний». – «Мы мыли тарелки». Что пошло не так? «Мы вовремя не сдали задания по математике». «Мы не встречали гостей у двери, как просила мама».

Как и большинство родителей, мы считали своих дочерей чем-то вроде Бермудского треугольника – черной дыры, в которую проваливаются наши слова, но обратно ничего не всплывает, по крайней мере ничего обнадеживающего. Семейное собрание стало для нас тем самым окном в их сокровенные мысли.

На этом достижения не закончились. Вскоре девочки начали адресовать свои комментарии не только друг другу, но и нам. Что пошло не так? «Папа слишком много кричал с утра». – «Мама, ты забыла купить молока, поэтому мы не ели гренки, как ты обещала». Что хорошего было на этой неделе? Иден: «Я помогла Тайби сделать домашнюю работу». Тайби: «Мы заботились об Иден, когда она болела». Кто мог подумать, что они настолько сознательны!

Самые приятные моменты наступали, когда мы переходили к вопросу, над чем мы будем работать на следующей неделе. К моему великому удивлению, девочкам особенно нравилась эта часть. Они предлагали пункт за пунктом. Списки получались такими длинными, что нам пришлось искать способ отсеять лишнее. Мы разработали систему голосования, которую я назвал «олимпийской», по аналогии с той, что использовали при выборе города – места проведения Олимпийских игр. Все голосовали за импонирующие им пункты, а затем мы исключали те, которые набрали наименьшее число голосов, и так раунд за раундом, пока не оставалось два пункта-победителя. Затем девочки сами предлагали, какие будут поощрения и наказания. Поздороваешься с пятью людьми на этой неделе – получишь дополнительные десять минут на чтение перед сном. Ударишь кого-нибудь – и лишишься десерта на месяц. Мы с Линдой считали, что в последнем случае недели будет достаточно, но наши дочери оказались в этом плане маленькими тиранами: нам неизменно приходилось смягчать придуманные ими наказания.

Разумеется, был некий разрыв между невероятной зрелостью, которую демонстрировали девочки во время этих 20-минутных собраний, и их реальным поведением в последующие дни. Но это не сильно нас беспокоило. Мы с Линдой испытывали такое чувство, словно прокладывали подземный электрический кабель, благодаря которому через много лет в их мире будет свет. Два года спустя воскресными вечерами мы все еще проводили семейные собрания. Линда начала причислять их к самым ценным моментам, которые она переживала как мать.