Этот ужасный беспорядок

Этот ужасный беспорядок

Примерно так нужно оформлять пространство, в котором живешь. Но как в нем жить? Вот что мы хотели услышать от Сэма Гослинга.

А вот что Гослинг обнаружил в нашем шкафу:

Груды старой одежды девочек на полу, куча деревянных масок наверху и множество вешалок разного калибра (неправильно подобранных). Линда смутилась. Но реакция Гослинга была прямо противоположной.

– Я мало где видел такой порядок, как в этом шкафу! – заявил он.

Линда была потрясена.

– Вот место для зонтов, – продолжал он. – И зонты лежат здесь. Вся школьная амуниция готова к использованию… Но есть тут нечто, чего я еще никогда не видел: запас воды в бутылках. Покупать что-то, прежде чем оно кончится, – классический признак добросовестности.

– А я думала, что из-за этого шкафа мы покажемся вам неорганизованными, – сказала Линда.

– Так происходит все время, – заметил Гослинг. – Люди неправильно оценивают свои собственные дома. Вы говорите: «Не входите! У меня страшный беспорядок». Но для вас беспорядок – это ваза, которая стоит не в центре стола, или стул, оказавшийся не на своем месте. Многие люди отдали бы все, чтобы у них был такой порядок, как у вас.

Гослинг показал на японскую каллиграфию, диски с коллекцией музыки в стиле кантри и сальсой, аккуратно сложенные в нашем шкафу. (Коллекция кантри была моя, латинская музыка – Линды.) Они были спрятаны за другими вещами, значит, по словам Гослинга, доставали их не слишком часто. Он был прав. И те и другие диски были куплены нами, когда нам было по 20 и по 30 лет.

– Все эти вещи – часть вашей индивидуальности, – сказал Гослинг, – но они в буквальном смысле были вытеснены новыми приоритетами. Вовремя собрать детей в школу теперь важнее для вас, чем слушать музыку.

Я был поражен тем, сколь многое он мог рассказать о нашей жизни, просто заглянув в наш шкаф. Действительно ли мы были настолько прозрачны? Психологов учат иметь дело с индивидуальными особенностями людей, пояснил Гослинг, но у семей тоже есть неповторимые черты. Если мы поймем, как наши дома на них влияют, мы сможем улучшить свою семейную жизнь.

Простой способ сделать это – прибегнуть к помощи «эмоциональных регуляторов», как их называет Гослинг. Это предметы, которые мы расставляем или развешиваем в доме и которые напоминают нам о пережитых вместе счастливых моментах. Это может быть, например, картина, купленная во время медового месяца, или рисунок ребенка. Такие вещи – своего рода визуальный эквивалент еды для «заедания» стресса, успокаивающие образы, которые дают нам ощущение безопасности.

Самым мощным стимулятором такого рода, по словам Гослинга, являются фотографии. Если верить исследованиям, то, когда мы видим образ человека, наш мозг бессознательно отмечает, «друг» это или «враг». Если «враг», мы инстинктивно стремимся убежать, а если «друг» – расслабляемся. Снимки членов семьи особенно действенны. У мам новорожденных даже при виде фотографии их малыша вырабатывается окситоцин, так называемый гормон объятий, и стимулируется выработка молока. По словам Гослинга, люди расставляют в доме фотографии для того, чтобы устроить, как он их называет, «социальные перекусы» – эдакие мгновенные встречи с любимыми людьми, которые сглаживают боль разлуки. У 85 % взрослых на столе, в кошельках или на телефонах находятся фотографии их возлюбленных.

Когда Гослинг добрался до нашей гостиной, первым, что он прокомментировал, стало отсутствие фотографий. В этой комнате у нас были диван, кресла, два книжных шкафа, бедуинский ковер, кофейный столик из марокканского дерева и картинка с изображением Тайби-Айленд, которую подарила нам моя мама. Но здесь не было фотографий.

– Я редко такое вижу, – заметил Гослинг. – Я начинаю думать, что вы не такие уж экстраверты, какими кажетесь.

Он объяснил, что экстраверты склонны окружать себя фотографиями, на которых четко видны лица людей. Они также предпочитают слушать музыку с вокалом, а у нас в гостиной нет никакой музыкальной системы. (Она запрятана подальше и редко используется.)

– Разумеется, у вас есть кресла, – продолжал Гослинг. – Но они расставлены таким образом, что много людей тут не поместится. Я бы сказал, что вы экстраверты, когда выходите в мир, но когда возвращаетесь домой, вы оба любите побыть в одиночестве, может быть, читаете или разговариваете друг с другом. Эта комната используется для восстановления эмоционального баланса.

Наблюдения Гослинга заставили меня увидеть наш дом в новом свете. Несмотря на все символы внешнего мира, которые у нас есть, в действительности это место только для нас. Оно предназначено для семьи, а не для друзей. Как бы то ни было, когда мы услышали комментарии Гослинга, нам захотелось сделать в обстановке акцент на нашей семье. Может, нам стоит распечатать, кроме наших собственных снимков, еще и фотографий родственников – не только родителей, но и прародителей (сообразно советам профессора психологии Маршалла Дьюка). Может, нужно сознательно демонстрировать художество наших детей. И, вероятно, стоит выставлять напоказ не только памятные сувениры, которые мы привезли из путешествий до появления девочек на свет, но и безделушки, купленные в поездках вместе с ними.

По мнению Гослинга, все это будет служить дополнительным источником позитивных эмоций, которые мы испытываем по отношению друг к другу. А как насчет тех вещей, из-за которых нам хочется друг друга убить? Я, разумеется, говорю о беспорядке. Дабы продолжить этот разговор, мы поднялись наверх.

Беспорядок – одна из тех вещей, которые сеют распри в семьях. Эрик Абрахамсон, профессор Колумбийского университета и автор книги «Эффективный беспорядок» (A Perfect Mess)[37], обнаружил, что, по признанию 80 % пар, источник напряжения в их семье – различия в представлениях о беспорядке. Один из 12 опрошенных называл это напряжение тем фактором, который, наряду с рядом других, в его случае привел к расставанию или разводу.

Частично в основе вышеупомянутого напряжения лежат различия между полами. Согласно опросам, мужчин и женщин в доме притягивают совершенно разные вещи. Мужчины склонны отдавать предпочтение тому, что олицетворяет физический труд и технологии. Вот почему им так нравятся помещения, где есть компьютеры, стереосистемы или охотничье снаряжение. Существование мужской «пещеры» – абсолютная истина. Женщины воспринимают дом как более социальное место, поэтому уделяют внимание вещам, способствующим общению, например тарелочкам с бутербродами или пушистым диванным подушкам, которые буквально манят присесть и поболтать. Женщина отдыхает не там, где делает что-то для других (по сравнению, скажем, с мастерской мужчины), а напротив, там, где ей не приходится ничего и ни для кого делать, – в ванной или «мамином спа», если хотите.

Но основная причина проблемы, по всей видимости, не имеет ничего общего с полом. Дэниел Канеман обнаружил, что оба партнера в паре переоценивают свою роль в уборке дома. В своей книге «Думай медленно… Решай быстро» Канеман приводит результаты опроса, в котором супругов попросили оценить, сколько времени у них занимает уборка, вынос мусора или другие обязанности по дому. И мужчины, и женщины считали, что их вклад больше, чем он был в действительности. Эта информация, по словам Канемана, оказалась настолько важна, что, когда пары узнавали об этом, семейные ссоры часто сходили на нет. Помните: даже если вы думаете, что делаете больше положенного, ваш партнер считает точно так же.

Может ли эта информация нам помочь?

Пока мы шли наверх, я показывал Гослингу кучи вещей Линды. На столе в столовой рядом с ее компьютером лежали стопки рабочих документов, а на лестнице скопились груды почты. В нашей спальне на моей стороне царил порядок (хотя и не идеальный), а на стороне Линды выросли кучи до небес. Одна гора – непросмотренные журналы, другая – непрочитанные книги, третья – неоплаченные счета. Очевидно, что жизнь среди этих куч была доказательством того, что я – терпеливый муж, верно?

Не совсем. Гослинга удивили не объемы этих стопок, а их упорядоченность.

– Я видел беспорядок, – воскликнул он. – Это не беспорядок! В ваших стопках видна система. Книги – все те, которые вы хотите прочитать. Счета подколоты вместе, обернуты резинкой. Есть существенная разница между теми, кто живет в беспорядке и смирился с этим, и теми, кто живет в беспорядке, но стремится к порядку. Вы явно в последнем лагере.

Линда просияла, и я почувствовал, как мои ежевечерние проповеди теряют силу.

– Именно! – торжествующе провозгласила она. – Мои стопки – это мои планы на будущее. Я когда-нибудь обязательно прочитаю эти книги! Я собираюсь оплатить счета в выходные! Я просто переоцениваю свои возможности.

Гослинг кивнул, и Линда бросилась в атаку.

– Но что насчет него? Мне нравятся мои стопки, но он, человек, который любит чистые поверхности, никогда не убирает молоко в холодильник!

Мы вернулись к тому, с чего начали.

– Это все искусство совместной жизни, – дипломатически ответил Гослинг. – Вы оба прекрасно организованы, но все же кое в чем расходитесь. Основная трудность в существовании на одном пространстве – поиск компромисса, который удовлетворяет психологические нужды обоих. А, как мы выяснили, намного проще поменять пространство, нежели партнера.

В конечном итоге главный вывод, который я сделал после беседы с Гослингом: нужно фокусировать внимание на пространстве, а не на человеке. Теперь, вместо того чтобы критиковать Линду за ее любовь к стопкам, я критикую сами стопки.

– Дорогая, ты не могла бы передвинуть поближе к своей стороне кровати хотя бы несколько из своих аккуратно сложенных стопок?

Что касается меня и кухни, то я был вынужден согласиться с тем, что раз Линда проводит там больше времени, то ей и правила устанавливать. Я даже попытался как-то раз использовать это в своих интересах: «Прости, я не могу помыть посуду сегодня. Не хочу вторгаться на твою территорию». Но это не сработало. Безнаказанно сослаться на снуполога, дабы не выносить мусор, можно от силы пару раз.