Реванш рынков и банков

Реванш рынков и банков

Кризис финансового капитализма обнажил трещины, пошедшие по спроектированному в Маастрихте зданию: рецессия 2009 г. и наскоро разработанные планы по перезапуску экономики привели во многих странах к резкому росту государственных долгов. Именно в этот момент финансовые рынки и рейтинговые агентства, занесенные в черный список после ипотечного кризиса (2007 г.), взяли государства в оборот. Они сосредоточились на слабом звене: странах еврозоны. «Титаник» врезался в айсберг в 2010 г., когда разразился греческий кризис. Европейский саммит, собравшийся 9–10 мая 2010 г., сделал весьма сомнительный выбор, который точно описывает Жан-Люк Грео: он мог бы позволить Греции частично реструктурировать свой государственный долг, разрешив ей временно отказаться от единой валюты и предоставив масштабную финансовую помощь, которая бы смягчила шок от девальвации, необходимой для восстановления экономики. Позже Греция, если бы захотела, смогла бы вернуться в еврозону, конечно, с более низким обменным курсом. Однако это решение показалось вдвойне нецелесообразным, поскольку могло подорвать мифологию единой валюты, отождествляемой с единой Европой, а еще в большей степени потому, что угрожало банкам, которые не смогли бы избавиться от государственных ценных бумаг Греции, не понеся значительных убытков. Европейский саммит предпочел поставить греческому государству финансовую капельницу, потребовав суровых структурных преобразований и заставив расплачиваться по государственным долгам греческих налогоплательщиков. Этот выбор лишь привел к дальнейшему росту госдолга других стран ЕС, которые уже вынуждены были заплатить за спасение банков в 2008 г. и программу перезапуска экономики в 2009 г. Подобное решение, принятое вслепую, стало судьбоносным: оно превратило еврозону в бездонную бочку и стало прообразом для последующих планов по спасению Ирландии, Португалии, Кипра, а затем Испании.

Перепугавшая всех идея, что государство в противоположность тому, что считалось раньше, тоже может «обанкротиться», была использована как предлог, для того чтобы снять банки с мели за счет налогоплательщиков. Еврозону требовалось спасти, чтобы спасти банки, а заодно сохранить миф: нимфу Европу, некогда похищенную на берегах Эллады Зевсом, принявшим обличье быка, нельзя просто взять и «выслать из страны». Затем последовала череда кризисов: Португалия, Ирландия, Испания, Италия, Кипр, снова Греция. Чтобы процентные ставки этих проблемных стран (т. е. ставки, под которые они занимают на финансовых рынках) не взлетели до небес и чтобы такие государства, как Греция, не приостановили выплаты по долгам, другим странам пришлось скинуться! Но не для того, чтобы профинансировать экономику должников, а чтобы поддержать на плаву валютную фикцию, превратившуюся в тотем! При принятии этих решений сохранение сомнительных активов банков стало гораздо более веским мотивом, чем спасение государств, задушенных спекуляцией, или чем будущее молодежи. Жан-Люк Грео говорил, что история с банками стала «для держателей политической легитимности их Мюнхеном».

Каждая спасательная операция сопровождалась планом бюджетной экономии. Шаг за шагом Европу подталкивали к тому, чтобы сокращение долгов стало для нее важнейшим приоритетом. В конце концов сформулированное в Берлине «золотое правило» было зафиксировано на страницах договора. Однако никто, похоже, не обратил внимание на то, что подобный выбор обрекает еврозону на равновесие безработицы и разительно отличает ее от США, Китая и Японии, которые, согласившись на небольшой рост инфляции, сделали ставку на стимулирование экономики. Инфляция – вовсе не главная из опасностей, угрожающих Европе! В 2012 г. она упала до 1,2 %. Экономика погружается в дефляцию, из которой ей будет трудно выбраться.

Даже Великобритания дистанцируется от Евросоюза, поскольку, как объясняет Ирнерио Семинаторе[144], баланс сил внутри ЕС все больше склоняется в пользу Германии, а Соединенное королевство не горит ни малейшим желанием превратиться в одну из ее земель. Как и Чешская Республика, Великобритания отказалась подписать Договор о стабильности, координации и управлении. Япония в отличие от Европы делает ставку не на сокращение долгов, а на рост. Во время визита в Токио в июне 2013 г. президент Франции вынужден был признать, что наша страна вот уже двадцать лет как лишила себя инструментов, которые бы позволили ей проводить политику наращивания денежной массы, аналогичную той, какую ведет С. Абэ. Китай, похоже, также пересматривает свою экономическую модель, слишком ориентированную на экспорт. Он, вероятно, стремится отчасти переключиться на внутренний рынок и создать какие-то формы социальной защиты. В мире, где международный порядок неравноправен, а неравноправие ведет к «иерархическому и природному регулированию экономических и политических отношений», Европа оказывается зажата в тисках «Большой двойки».

Когда обсуждался первый план помощи Греции, к Европейской комиссии и Европейскому центральному банку, без сомнения, под давлением со стороны Германии и США, подключился МВФ, который вместе с ними составил «тройку», призванную наблюдать за ожидаемым восстановлением греческой экономики. Через три года выяснилось, что прогнозы о ее росте были чрезмерно оптимистическими. МВФ выделил Греции 22 из полученных ею 110 миллиардов евро (т. е. в тридцать раз больше ее квоты – далеко за пределами того, что позволяет устав МВФ). Как объясняет журналист Алан Фай, «эксперты МВФ были долго связаны по рукам и ногам запирательством европейцев во главе с тогдашним председателем ЕЦБ Жан-Клодом Трише, которые отказывались пойти на какую-либо реструктуризацию долгов Греции, боясь подвергнуть угрозе остальную еврозону»[145]. Поэтому-то они и расписывали будущее греческой экономики в самых радужных тонах. МФВ отделается от них, изменив свой устав, который сейчас позволяет ему одалживать странам суммы, которые превышают их квоту не больше чем в пять раз. Фонду придется погасить новый счет и убедить весь мир, в том числе и США, которые располагают правом вето в его совете управляющих, что, «спасая» Грецию, он «спас» всю еврозону! Это будет не слишком просто. С помощью МВФ США приобрели право присмотра за тем, как еврозона справляется с последствиями кризиса…

Помню, как 10 мая 2010 г. во время голосования по первому плану помощи Греции, я вместе с делегацией французского Сената оказался в немецком Бундестаге. Нас принял его председатель Норберт Ламмерт. Переводчица передала одну из его реплик так: «Я уверен, что мы никогда не увидим эти деньги». Ее следовало поправить. Ламмерт сказал: «Я не уверен, что мы когда-либо увидим эти деньги». Этот нюанс ускользнул от переводчицы, которая, без сомнения, просто выразила здесь всеобщее убеждение. К суммам, выделенным в соответствии с первым планом помощи Греции, на сегодняшний день следует прибавить второй и третий планы, а также взносы в Европейский фонд финансовой стабильности (ЕФФС) и в Европейский стабилизационный механизм (ЕСМ). Германия обязалась предоставить ЕСМ 190 миллиардов евро (Франция – 142,7). К этому следует прибавить непрямую помощь со стороны ЕЦБ, пропорциональную объему выкупленных им государственных долговых обязательств и предоставленных займов, т. е. еще около 270 миллиардов евро.

Таким образом, история евро пишется от одного «саммита последнего шанса» к следующему. На рубеже 2011–2012 гг. новый председатель ЕЦБ Марио Драги временно потушил пожар с помощью денежного дождя. Летом 2012 г. он заявил, что готов выкупать государственные долговые обязательства «в неограниченном объеме». ЕЦБ тотчас же уточнил, что эта неограниченность ограничена жесткими критериями (выкупаться будут обязательства не больше чем на три года, только на «вторичном рынке» и т. д.), и что вдобавок банку придется заморозить аналогичный объем частных бумаг, чтобы «не раздувать валютную массу» (все это следует воспринимать как реверансы в адрес Германии, которая опасалась, как бы гидра инфляции вновь не подняла голову). Рынки, которые живут краткосрочной перспективой, успокоились, по крайней мере на время. Однако никто не обратил внимания, что ни одно государство не может набрать долгов всего на три года. Перед лицом банковского кризиса в июне 2012 г. был согласован проект Банковского союза под надзором ЕЦБ. Он должен помочь разорвать связку между банками (прежде всего испанскими) и государствами. Однако осенью выяснилось, что ЕСМ может выделить помощь банкам какой-то страны (в данном случае Испании) только после того, как та согласует с Европейской комиссией специальный план финансового оздоровления. А это как раз Мариано Рахой, вынужденный бороться с 27 %-ной безработицей (для молодежи младше двадцати пяти лет она составляет 47 %), до сих пор отказывался сделать. Напряжение между центральным испанским правительством и входящими в состав Испании автономиями (прежде всего Каталонией) достигло такого накала, что дополнительные меры контроля могут поставить под угрозу само единство страны. На сегодняшний день ЕЦБ временно успокоил ситуацию с помощью обильных финансовых вливаний в испанские банки.

М. Драги направляет валютную политику Европы силой своего слова. На пресс-конференции, состоявшейся 4 июля 2013 г., он заявил: «Совет управляющих рассчитывает на то, что ставка ЕЦБ в течение долгого времени останется на нынешнем или более низком уровне». Он умеет «шептать рынкам на ухо». С широковещательными прокламациями Ж.-К. Трише (We never pre-commit – «Мы никогда заранее не обещаем») покончено. Рынки считывают сигнал: ставка, по которой Португалия на десять лет берет в долг, со дня на день снизится с 8 до 6,1 %! Но долго ли получится управлять финансами с помощью заявлений?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.