Франция: новое отставание

Франция: новое отставание

Французы долго смотрели на Европу как на проект «большой» Франции. Однако, как показали геополитические потрясения 1989–1991 гг., это была ошибка: объединение Германии и расширение Европы сдвинули ее центр тяжести к Востоку. Сегодня Европа совсем не похожа на ту, которая была задумана шестьдесят лет назад в принципиально ином контексте послевоенного восстановления и холодной войны. Центром и крупнейшей экономической силой Европы стала Германия. Давно пора осознать этот факт. В 1980-х гг. Мишель Альбер и «вторые левые» расхваливали французам достоинства «рейнской модели», чтобы убедить их отказаться от французской модели, которую они называли «кольберовской». Однако, по выражению Филиппа Коэна, «наша модель сама сменила модель»: Германия стала адептом англосаксонских финансовых принципов. Банки избавились от региональных предприятий. Социальная защита была частично демонтирована, был дан зеленый свет мелким подработкам, а пенсионный возраст повышен до шестидесяти семи. Хотя средний немец и немного богаче француза, в стране появились социально-неблагополучные зоны. Сейчас в Германии около пяти миллионов «работников-бедняков».

Само собой, есть множество сфер, где мы могли бы поучиться у Германии: скажем, у них с 15 лет обучение в профессиональной школе чередуется с обучением на предприятии. Однако разве мы не знаем, что выбор между Realschulen и Gesamtschulen, «практическими» и «общими» школами, который открывает путь к подобному чередованию, нужно сделать уже в 11 лет? Конечно, Германия перебросила новые мосты между профессиональным и классическим образованием: гимназиями (Gymnasien) и университетами. Но кто во Франции согласится на то, чтобы столь важный выбор, предопределяющий профессиональную специализацию ученика, делался так рано? На моих глазах во Франции возраст, когда поступают учиться какому-то ремеслу, недавно сдвинулся к 15 годам.

Точно так же мы не смогли заимствовать у Германии модель центров промышленных исследований, «Обществ Фраунгофера». У нас, конечно, создали «Институты Карно», но они не изменили ни нравы французских предприятий, не желающих заниматься разработками, несмотря на налоговый исследовательский кредит, программу которого я разработал в 1983 г. (с тех пор возможность его получить была предоставлена и крупным фирмам), ни «фундаменталистский» настрой многих наших исследователей, которые не горят желанием заниматься прикладной наукой. Да и сами французские предприятия тоже есть в чем упрекнуть: поскольку в их отчетности все большую роль играют финансовые показатели, они часто ограничивают свой горизонт планирования краткосрочной перспективой и потому отказываются от исследований.

Нам, конечно, есть чему поучиться у Германии в том, как она использует частичную занятость и профессиональное обучение, чтобы сократить число увольнений. Впрочем, Германия тут просто не оставляет нам выбора. Восстановление конкурентоспособности французской экономики стало насущно необходимым не только из-за подъема развивающихся стран; гораздо важнее тут давление конкуренции внутри самой еврозоны.

Германия – наш крупнейший клиент и наш крупнейший поставщик. Для Германии мы – крупнейший клиент, а с недавних пор – второй по объему поставщик после Китая. В течение года (март 2012-го – февраль 2013-го) Франция импортировала из Германии товаров на 89,2 миллиарда евро (что составляет 17,3 % всего ее импорта) и экспортировала на 72 миллиарда (16,6 % общего объема экспорта). Столь значительный дефицит (17 миллиардов в 2012 г.) в торговле с Германией образовался уже давно. Он свидетельствует не только о меньшей конкурентоспособности французской промышленности, но и о проблемах с ее специализацией. Немцы не несут ответственности за дефицит всей нашей внешней торговли в сфере информатики (–7,4 миллиарда), телефонии (–4,3 миллиарда), бытовой электроники (–3,6 миллиарда) и даже в автомобильной промышленности (–6,8 миллиарда в 2012 г. против +10 миллиардов в 2006 г.). Эти цифры – плод нашей собственной индустриальной политики или, скорее, ее отсутствия (выбор в пользу «твердой валюты» в 1983 г. или идея «фирм без заводов», с которой в 1990-е гг. носился С. Чурук). Однако как при таком структурном и все увеличивающемся торговом дефиците отношения Франции и Германии могут строиться на основе «дружбы и равенства» (если воспользоваться выражением Франсуа Олланда)?