1.3. Четыре четверти пути

1.3. Четыре четверти пути

То, что людьми принято называть судьбою, является, в сущности, лишь совокупностью учинённых ими глупостей.

А. Шопенгауэр

Если не вдаваться в излишние подробности, то первой серьёзной моделью уровней жизни явилась для меня общепринятое в психологии, деление всей жизнедеятельности человека как бы на три этапа. Досоциальный (он же доконвенциальный — у представителей этого уровня некие соглашения с обществом только предусматриваются — и довербальный — а изъясняются они едва ли не жестами и с применением весьма скудной и часто ненормативной лексики). Социальный (он же конвенциальный — это когда некие соглашения с обществом и приняты, и «подписаны»: на принципе «Ты мне — я тебе», — и вербальный — а слова и членораздельная речь становятся таки главным способом общения). И постсоциальный (он же постконвенциальный — на этом уровне человек слишком уж хорошо осознает условность общественных соглашений и норм —, и поствербальный — а слова больше уже не рассматриваются в качестве основного средства общения, ибо воистину «тот, кто не поймёт вашего молчания, тот не поймёт и ваших слов» (Р. Хаббард).

Деление сие мне очень нравилось, и некоторое время я весьма увлеченно занимался тем, что весьма подробно описывал и расписывал все эти этапы (см., например «Нейропрограммирование успешной судьбы»). Однако спустя некоторое время обнаружилось, что в этой трёхэтапной схеме явственно не хватает некоего четвёртого этапа… Началось с малого. Сюда (в три этапа) никак не вписывалось столь нравившееся мне тогда индийское (и древнее) подразделение задач жизни на четыре важнейшие. Артху (обретение материального благополучия). Каму (получение чувственных удовольствий). Дхарму (самореализацию и даже самоактуализацию — в общем, занятие делом, которому ты служишь Ю. Герман). И Мокшу (если коротко, то обретение Космического Сознания). Но это было только своеобразной «затравкой». Потому что на более серьезном уровне я уже знал, что именно число четыре, (ещё пифагорийцами рассматривалось как как бы «главное космическое», лежащее в основе его мироздания. Так, вся геометрия основывалась на чётырех фигурах: точке, линии, поверхности и твердом теле. А Вселенная существует в четырёх измерениях (длина, ширина, высота и линейное время), реализуясь в четырёх стихиях: Земле, Воздухе, Воде и Огне. В собственно психологии эта идея был последовательно реализована в постулированной К. Юнгом концепция четырёх единиц как архетипов (неких первообразов и первоначал).

Без упоминания этого великого психолога — отца глубинной психологии — здесь никак не обойтись. Потому что, несмотря на порой просто потрясающую многозначность (и оттого невразумительность) гениальных идей великого Карла Густава, современная психология должна быть ему благодарна, что называется, по гроб жизни. И, в частности, именно за принцип четвертичности, который пришёл на смену доселе довлеющему принципу триады (идущему, как говорится испокон веков). И, например, в христианстве, обретшему форму Бога-отца, Бога-сына и Святого духа (говорят, что К. Юнг в качестве этакого четвёртого элемента всерьёз собирался включить сюда Богоматерь…).

Согласно этому принципу, кватерность или четвертина суть четырёхсторонний (или четырёхкратный) образ симметричной структуры, репрезентирующий идею целостности. Одновременно сие надо понимать как некий архетип — универсальный и образующий логическую схему любого целостного суждения. Так, например, в психологическом плане, чтобы сориентироваться в чём угодно, мы, во-первых, должны обладать функцией, которая утверждает, что нечто есть или присутствует (ощущения). Во-вторых, функцией, которая устанавливает, что это такое (мышление). В-третьих, функцией, которая как бы определяет, подходит ли это нам и желанно ли оно (чувства). И, наконец, в-четвёртых, функцией, которая выясняет, откуда всё это пришло (интуиция).

При этом вся данная четвертина устроена по принципу 3+1, где, кстати, именно эта «единица» (которая, вопреки Маяковскому,  не вздор и не ноль) не только дополняет три ей предшествующие, но и, собственно, создает «квартерную» целостность (в психологическом контексте в качестве таковой, безусловно, выступает интуиция).

Хотелось бы соврать, что именно в связи с этим я и обратил свой взор на модель четырёх стадий человеческой жизни. Однако, увы, всё было куда как проще. Потому что вначале это была просто идея, но не о трёх, а все-таки о четырёх уровнях жизни. Досоциальном. Социальном. Постсоциальном. И надсоциальном. Проистекающая из вполне резонной мысли о том, что на длинной жизненной дороге мы действительно должны как бы пройти некие вполне определённые стадии. Каждая из которых совершенно отлична от других, но при том имеет чёткую привязку к так называемой социализации: вхождению в систему общественных связей и отношений с одновременным занятием некой вполне определённой статусно-ролевой ниши.

На первом уровне — досоциальном — человек только лишь начинает означенный процесс искомой социализации (не особо подчиняясь общественным нормам и всячески (охотно) отлынивая от выполнения социальных обязанностей и обязательств). На втором — собственно социальном — человекообразная «заготовка» (болванка, «сырец») превращается (если превращается) в уже законченное «изделие» полноценного (хотя и не всегда полноправного) гражданина своей страны. Занимающего в системе её общественных отношений определённую «клеточку» (ту самую, вышеупомянутую, статусно-ролевую нишу), а в идеале, ещё и растущий по лестнице общественного признания (с эквивалентным увеличением статуса и доходов). Однако растущий строго до определённого уровня — статуса в общественной иерархии, — а после обязательно останавливающийся и даже как бы прекращающий двигаться (по моим расчётам, это обычно происходило в возрасте 42 ± 2 года — в общем, «лиц старше 45 лет просим не обращаться…»).

Для большинства это становилось трагедией. Застоем, началом конца, от которого рукой подать до постпенсионного «возраста дожития» (спасибо Минздравсоцразвитию за удивительно оптимистичное определение!). Для многих, но не для всех, потому как во все века и времена находились люди, которые с отстранённой ясностью понимали: именно сейчас и началась настоящая жизнь. Постсоциального уровня — в том плане, что, если ты удался, тебе не надо уже так рьяно, как раньше, соответствовать (прежде всего общественным требованиям). И, более того, похоже, что именно на этом уровне происходила (или могла произойти) удивительная вещь: смена вектора жизнедеятельности. С выживания — на жизнь. Или, если хотите, с существования для других на бытие для себя. А отношения с обществом менялись с аккомодационных (социализация как приспособление к обществу) на ассимиляционные (приспособление общества к себе). Т. е. вы действительно прекращали «прогибаться под изменчивый мир» (А. Макаревич), и он потихоньку-полегоньку начинал прогибаться под вас.

Но прогибался все-таки не до конца, так как окончательное решение проблемы обустройства мироустройства лежало в иной, более высокой плоскости, а точнее — на следующем уровне вашей жизни и развития. Надсоциальном, когда, натешившись и даже как бы наигравшись в столь поощряемые обществом игры в чувственные удовольствия, деньги, статус и власть, а после открыв для себя чувства и ценности, вы внезапно обострённо понимали, что обладание всем этим не дарит счастья, а, чаще всего, даёт лишь сиюминутное удовольствие. И открывались для чего-то большего, лежащего за пределами обыденной жизни, но только и позволяющего понять её истинный смысл и глубочайшее значение. Познание и созидание этого мира ради последующего перехода на иные, более высокие планы бытия, а в перспективе — осознание себя не в качестве ограниченного во времени жизни представителя биологического вида «Homo sapiens», но бессмертного Космического существа, возможностями равного Богу и Богом, по сути, являющимся. Для которого реальность обыденной жизни со всеми её общественными нормами и правилами становится не более чем компьютерной игрой. Которой легко управлять и с которой легко можно управиться…

Итоговая таблица или, иначе, схема уровней жизни выглядела так.

Кстати, поскольку данная таблица является так сказать основной, но вмещающей самый разный материал, я для краткости использую аббревиатуры номинаций этих уровней.

Тут, однако, подоспела другая важная информация. Как психотерапевт сначала Европейского, а после Всемирного регистров, я свято и истово поверил (да и сейчас верю) в так называемую Страсбургскую конвенцию. Согласно которой любой симптом — неважно, соматический (телесный) или психологический — всегда является глупым и уродливым (а также чреватым далеко идущими последствиями) способом адаптации к реальности — сиречь, к тому самому социуму, который нас социализирует. Да так, что, ежели эта социализация где-то не удалась, для того, чтобы вы всё-таки как-то приспособились к обществу, вам даётся костыль в виде соматоза (телесной болезни), невроза или психоза.

То есть, например, алкоголик смог приспособиться к обществу исключительно с помощью бутылки, невротик — невроза, а диабетик — диабета. В том, что дело обстояло в точности наоборот и болезнь являлась невыученным уроком или невыполненной контрольной работой, я тогда ещё до конца не догадывался (хотя уже вполне смело писал о психологических корнях телесных проблем — типа гипертонии от напряжения и давления в жизни, а диабета — от отсутствия в ней сладости). Меня заинтересовало другое: а одинаковы ли способы адаптации на различных уровнях жизни, раз уж вся наша жизнь суть сплошная адаптация?

На помощь пришёл курс биологии, выученный на первом курсе психфака. В котором устами академика Северцева излагалось, что существует четыре типа адаптации: деградация, интенсификация, специализация и развитие. Догадка мелькнула молнии подобна: так вот оно — то самое для уровней жизни. Ведь получается, что те, кто застревает на досоциальном уровне, адаптируются к жизни путём деградации (ухода от реальной жизни в её «заместители» — суррогаты). Те, кто поднялся до уровня социального, но не пошёл дальше, адаптируются посредством интенсификации (чтобы всё успеть и смочь, а значит, быть обласканным начальством — словом, «работай, негр, работай, солнце ещё высоко, а бобовая похлёбка будет не скоро…»). Немногие, кто поднялись до постсоциального уровня, адаптируются посредством специализации (как бы всецело отдавая себя чему-то одному, и в этом одном добиваясь успеха). И, наконец, единицы, достигшие надсоциального уровня, адаптируются с помощью развития — но уже не к социуму, а к Миру во всё расширяющихся границах сфер и плоскостей бытия.

Далее настало время включить в свою концепцию типологии стилей жизни — разработанных, увы, не мною, а А. Кроником и Р. Ахмеровым [17].

Создали они её в рамках весьма любопытного метода анализа жизненного пути: так называемой каузометрии. Однако для меня было крайне важно и интересно то, что все без исключения составляющие этого стиля вполне даже вписываются в модель четырёх уровней жизни. Более того, только в рамках этой концепции они наконец-то обретают подлинную логику развития.

Начнём с того, что так называемые эвдемические установки (предрасположенности человека в плане принимаемой им модели счастья) совершенно чётко подразделяются по уровням жизни.

Наличие подобных установок, собственно, и реализуется в стилях жизни. Которые опять-таки «раскладываются» вполне даже логичным (и аналогичным нашей модели) образом.

В качестве принципов саморегуляции (того, как человек регулирует и осуществляет достижение счастья) здесь выступают опять-таки весьма адекватные четырём уровням жизни.

Естественно, что и пути к счастью выглядят здесь совсем по-разному.

На мой взгляд, всё в этой схеме настолько ясно и даже как бы прозрачно, что остаётся не более чем подытожить. Итак, досоциальный уровень предполагает аскетизм, предопределяющий самоограничение потребностей (как тут не вспомнить весь начальный опыт построения социализма в отдельно взятой стране, которая ограничивала своих граждан везде и во всём — и всё во имя будущего счастья). Этап социальный предполагает уже деятельность, логично требующую самосовершенствования и максимизации способностей (то, что до недавнего времени и совершалось в нормальных странах еврозоны и, прежде всего, в её «локомотивах» — ФРГ и Франции). И всё это всё равно остаётся только лишь выживанием. Потому что пользование миром начинается тогда и только тогда, когда на постсоциальной стадии он и всё остальное рассматривается с точки зрения полезности, а ведущим становится гедонизм (увы — опыт Греции показывает, что, не пройдя две первые стадии, вот так сразу, безо всяких предварительных самоограничений с последующим самосовершенствованием перейти (скакнуть!) невозможно, и именно прохождения этих пропущенных стадий и добивался от греков Евросоюз). И только после закономерного, как выясняется, гедонизма, пройдя его искус и даже осознав, что это ловушка («мышеловка на меху») и остановка на пути, можно войти в надсоциальную стадию. Созерцания мира и его познания при обязательной — подчеркну: обязательной! — минимизации его сложности. Когда ты наконец-то совершенно по-другому понимаешь мудрость слов великого комбинатора Остапа Бендера о том, что жизнь, эта сложная штука, открывается просто, как ящик. Надо только знать, как её открывать…

Сами по себе идеи А. Кроника и К⁰ помогли мне понять довольно многое. Например, психологию экономического поведения населения этого мира на каждом из четырёх уровней жизни, причуды которого меня иногда просто поражали. Потому что всё оказалось не просто, а очень просто.

Для людей досоциального уровня в ситуации кризиса единственно разумной (на их, разумеется, взгляд) является стратегия минимизации расходов («меньше будем тратить — дольше протянем»). Для людей уровня социального — максимизации доходов («больше будем зарабатывать — легче всё это переживём»).

А вот для людей постсоциального уровня (и только начиная с него) стратегией уже не выживания по жизни — и в кризис и без оного — становится максимизация полезности (поиск тех 20 % видов работ и услуг, которые по закону Парето обеспечивают 80 % доходов и прибыли). Что же касается «надсоциалов» то, поскольку всё, так сказать, материальное их интересует уже куда как меньше, чем остальных, но деньги на жизнь находятся как бы сами собой, то стратегией (и стилем) экономического поведения для них становится минимизация усилий («всё то, что у меня есть, это и есть всё то, что мне надо, а лишнее ни к чему, и не стоит усилий, которые лучше потратить на познание и созерцание…»).

Здесь весьма кстати возникла идея о различиях в мотивации на каждом из выделенных уровней жизни. Во-первых, стало ясно, что мы имеем дело со своеобразной сменой, переходом, переключением: с внешней мотивацией для уровня выживания (т. е. связанной с неким внешним объектом) на внутреннюю для уровня жизни (т. е. исходящей из или от самого субъекта).

А во-вторых, довольно легко обнаружилось, что ведущая мотивация человека, основные интенции (они же побудители) его жизни принципиально различны для четырёх её уровней и, по-видимому, выглядят так

Более «научно» (в данном случае — с точки зрения теории трёх мотивационных факторов Д. Маккелланда, дополненной четвёртым их объединяющим), ведущие потребности человека в контексте (или в свете) четырёх уровней его жизни выглядят так

На следующем уровне своего анализа четырёх уровней жизни я (если не вру) вернулся к К. Юнгу. И понял, насколько же он на самом деле был прав! В частности — в гениальной идее четвертичности как «прохода» по цепочке ощущение ? мышление ? чувства ? интуиция. Потому что тогда ну очень логично получалось, что на досоциальной стадии человек только лишь ощущает эту самую пресловутую социальность. На социальной — осмысливает её на постсоциальном — наконец-то разбирается с вопросом, как и насколько эта социальность ему нужна. А на надсоциальной — понимает, откуда чего растет в этой довольно таки глупой сказке, явно придуманной идиотом…

Аналогично и с экзистенцией: её сначала ощущаешь, потом обдумываешь, далее избирательно желаешь или отвергаешь, а после — в конце — как-то озарёно осознаёшь. Как драгоценную безделицу, уценённое сокровище и одновременно единственное, что чего-то стоило и главное в твоей жизнедеятельности.

А дальше меня, так сказать, понесло, и потому с последующими наработками уже более кратко.

Во-первых, получилось что своеобразная эволюция «фокуса внимания» (точнее «сборки» или даже «локуса контроля») — т. е. того, что более всего интересует человека на каждом из уровней жизни, идёт по вполне логичной схеме: Я ? Другие ? Мир ? Бог.

Что, в общем то, соответствует так называемым четырём перцептивным позициям, открытым в нейролингвистческом программировании.

И безусловно, связано с ещё одной и уже более серьезной теорией современного психоанализа.

Как известно, представитель неофрейдизма К. Хорни предложила классификацию психологических типов личности по так называемому базовому отношению к другим людям [26]. Каковое бывает трёх (опять трёх, а не четырёх!) типов. Против людей (индивид безо всяких доказательств принимает враждебность окружающих и выбирает для себя борьбу с ними). От людей (субъект не желает ни принадлежать, ни соперничать, а выбирает некую диссоциированную отстраненность). И к людям (здесь человек просто принимает свою беспомощность и полностью полагается на других). Что, по сути, является выражением агрессивности, отчуждённости и стремления к принадлежности. Но тогда, если, конечно, отбросить аспект патологичности и лежащих в основе оного компонентов базальной тревоги (как чувство собственной слабости, незащищённости и беспомощности перед жутким и злым (жутко злым!) миром по К. Хорни), мы на самом деле опять сталкиваемся с конкретным выражением трёх из четырёх уровней жизни, каковые, пожалуй, должны быть дополнены объединяющим четвёртым. Который на мой, неискушённый изысками неофрейдизма взгляд, должен парадоксальным образом объединить три предшествующих. И тогда иного названия, кроме «среди людей» (близость) я подобрать не могу. Хотя и предупреждаю, что в этом случае речь идёт не о некой патологической социофильности, но о способности быть подлинно близким с теми, кто этого заслуживает…

На этом месте я позволю себе остановиться. Но не потому, что это всё, что я открыл по вопросу четырёх уровней человеческой жизнедеятельности. А оттого, что последующие мои открытия были связаны с другими теоретическими моделями, о которых я расскажу далее.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.