IV. Представление о либидо у первобытных племен

IV. Представление о либидо у первобытных племен

114 Насколько глубоко истоки религиозного символообразования связаны с понятием энергии, показывают наиболее примитивные представления, касающиеся магической власти, которая рассматривается и как объективная сила, и как субъективное состояние интенсивности.

115 Чтобы проиллюстрировать это утверждение, я приведу несколько примеров. Согласно сообщению Макджи (McGee), у индейцев племени дакота существует следующее представление об этой «силе». Солнце – это wakonda, не вот эта wakonda или вообще wakonda, но просто wakonda. Луна – это wakonda, и то же самое относится к грому, молнии, звездам, ветру и т. д. Мужчины тоже, особенно шаман, – wakonda, кроме того wakonda – это демоны стихийных сил, фетиши и другие ритуальные предметы, так же как и многие животные и местности, производящие особенно сильное впечатление на представителей племени. Макджи пишет: «Для перевода этого выражения [wakonda], наверное, лучше, чем какое-либо другое слово, подходит слово “тайна”, однако даже это понятие слишком узко, потому что wakonda способно с таким же успехом означать мощное, святое, старое, величественное, живое, бессмертное»⁷¹.

116 Сходными по употреблению со словом wakonda у дакотов являются слово oki у ирокезов и слово manitu у алгонкинов, имеющие абстрактное значение силы или продуктивной энергии. Wakonda – представление о «рассеянной, всепроникающей, невидимой, поддающейся умелому управлению и способной передаваться жизне-энергии и универсальной силе»⁷². Жизнь члена примитивного племени, со всеми его интересами, сосредоточена на обладании этой силой в достаточном количестве.

117 Особенно ценным является наблюдение, что понятия, подобные manitu, также используются индейцами в качестве восклицаний, когда происходит что-нибудь удивительное. Хевервик (Hetherwick)⁷³ сообщает то же самое о племени Yaos, обитающем в Центральной Африке, которые кричат mulungu! когда видят что-либо удивительное или непостижимое. Mulungu означает: (1) душу человека, которая носит название lisoka при жизни и становится mulungu после смерти; (2) мир духов в целом; (3) магически эффективное свойство или силу, присущие любого рода объекту, например жизни и здоровью тела; (4) активный принцип во всем магическом, таинственном, необъяснимом и неожиданном; (5) великую духовную силу, которая создала мир и всю жизнь.

118 Аналогичным mulungu является понятие wong аборигенов Золотого Берега. Wong может быть рекой, деревом, амулетом, озером, источником, участком земли, термитным холмом, крокодилами, обезьянами, змеями, птицами и т. д. Тэйлор⁷⁴ ошибочно истолковывает значение wong на анимистический лад – как дух или душу. Однако способ, каким wong используется, показывает, что это – динамическое отношение между человеком и объектами.

119 Churinga⁷⁷ австралийских аборигенов представляет собой сходное энергетическое понятие. Оно означает: (1) ритуальный объект; (2) тело индивидуального предка (от которого исходит жизненная сила); (3) мистическое свойство любого объекта.

120 Почти то же самое можно сказать и о понятии zogo австралийских племен, населяющих побережье Торресова пролива, причем это слово используется и в качестве существительного, и в качестве прилагательного. Австралийское arunguiltha – параллельное понятие со сходным значением, только оно употребляется для обозначения дурной магии и злого духа, который проглатывает солнце во время затмения⁷⁶. Аналогичный характер имеет и малайское badi, также заключающее в себе злые магические взаимосвязи.

121 Исследования Лумхольца (Lumholtz)⁷⁷ показали, что у мексиканских хуичоли также имеется первостепенной важности представление о силе, циркулирующей через людей, животных и растения (оленей, мескаль, маис, перья и т. д.)⁷⁸.

122 Исследования Элис Флетчер, проводимые среди индейцев Северной Америки, показывают, что понятие wakan имеет характер энергетического взаимоотношения, сходного с уже рассмотренными нами. Человек может стать wakan благодаря посту, молитве или видениям. Оружие юноши – wakan, к нему нельзя прикасаться женщине (иначе либидо перетечет назад). К оружию обращаются с молитвами перед битвой (для того чтобы сделать его более мощным посредством заряжения либидо). Wakan устанавливает связь между видимым и невидимым, между живым и мертвым, между частью объекта и целым.

123 Кодрингтон говорит о меланезийском понятии mana: «Меланезийский ум полностью находится во власти веры в сверхъестественную силу или воздействие того, что почти повсеместно носит название mana. Это сила, которая работает, чтобы совершать все, находящееся за пределами власти обыкновенного человека, вне обычных процессов природы; она незримо присутствует в атмосфере жизни, привязывается к отдельным лицам и вещам и проявляется в результатах, которые можно приписать только ее работе…Mana – это сила или влияние, не физическое, а в некотором смысле сверхъестественное; однако она демонстрирует себя в виде физической силы или какого-либо рода власти или влияния, которыми обладает определенный человек. Такая mana не закрепляется навсегда за чем бы то ни было и может быть передана всему, чему угодно; однако духи, будь то души, отделившиеся от тела, или сверхъестественные существа, обладают ею и способны передавать ее; по существу, она имеет отношение к отдельным существам, которые порождают ее, хотя может действовать через посредство воды, камня или кости»⁷⁹.

124 Это описание ясно показывает, что в случае mana, как и в случае других представлений, мы имеем дело с неким понятием энергии: которое уже само по себе позволяет нам объяснить удивительный факт существования подобных примитивных идей. Этим я не хочу сказать, что у примитивного человека имеется абстрактная идея энергии, однако не может быть сомнений в том, что его понятие – это предварительная, конкретная стадия этой абстрактной идеи.

125 Аналогичные представления обнаруживаются в понятии tondi у батаков⁸⁰, atua у маори, ani или han у понапе, kasinge или kalit у палау, anut у кусайе, yaris у тоби, ngai у масаи, andriamanitra у малагасийцев, njom у экои т. д. Полный обзор подобных представлений дается Зедербломом (Soderblom) в его книге Возникновение веры в Бога (Das Werden des Gottes glaubens).

126 Лавджой придерживается мнения, с которым я полностью согласен, что эти понятия «не являются первоначально названиями для “сверхъестественного” или удивительного и, тем более, для того, что вызывает благоговейный страх, почтение и любовь, – скорее это названия для действенного, мощного, продуктивного». Рассматриваемое понятие в действительности имеет отношение к идее «диффузной субстанции, или энергии, от обладания которой зависит всякая исключительная власть, или способность, или плодородие. Эта энергия, несомненно, является страшной (при определенных обстоятельствах), и она же является таинственной и непостижимой; но это потому, что она крайне мощная, а не потому, что вещи, через которые она проявляется, необычны и “сверхъестественны” или, например, “сокрушают разумное ожидание чего-либо”». Доанимистический принцип – это вера в «силу, которая воспринимается в качестве работающей согласно весьма правильным и доступным для понимания законам, в силу, которую можно исследовать и контролировать»⁸¹. Для подобных понятий Лавджой предлагает термин «примитивные энергетики».

127 Многое из того, что исследователи, следуя анимистической традиции, воспринимали в качестве духа, демона или нумена, на самом деле имеет отношение к примитивному понятию энергии. Как я уже отметил, в строгом смысле слова в данном случае неправильно говорить о «понятии». «Понятие примитивной философии», как Лавджой называет его, – это идея, явно рожденная нашей собственной ментальностью; то есть для нас mana обычно является психологическим понятием энергии, но для примитива она – психический феномен, постигаемый как что-то неотделимое от объекта. У примитивных племен невозможно найти никаких абстрактных идей, ни даже, как правило, простых конкретных понятий, но лишь «представления» («representations»). Все примитивные языки дают обильные доказательства этого. Так, mana – это не понятие, а представление, основанное на восприятии «феноменального» взаимоотношения. В этом состоит сущность participation mystique[16] Леви-Брюля. Как ясно показывают некоторые из вышеприведенных примеров, в речи примитивных племен указывается только на факт взаимоотношения и на переживание, им вызываемое, но не на природу либо сущность данного взаимоотношения или определяющий его принцип. Открытие соответствующего обозначения для природы и сущности объединяющего принципа предстояло сделать более позднему уровню культуры, заменившему символические формы выражения.

128 В своем классическом исследовании, посвященном mana, Леман (Lehmann) определяет ее как что-то «необычайно действенное». Психическую природу mana особенно подчеркивали Прейсс⁸² и Рер⁸³. Мы не можем избавиться от впечатления, что такой первобытный взгляд на mana является предшественником нашего понятия психической энергии и, весьма вероятно, энергии вообще⁸⁴.

129 C другой стороны, фундаментальное представление о mana неожиданно возникает на анимистическом уровне в персонифицированной форме⁸⁵. В данном случае mana – это души, демоны, боги, которые оказывают необычайное воздействие. Как правильно отмечает Леман, ничто «божественное» не пристает к mana, и поэтому нельзя видеть в mana первоначальную форму идеи Бога. Тем не менее, невозможно отрицать и того, что mana есть необходимая или, по крайней мере, очень важная предпосылка для развития идеи Бога, даже если она, возможно, и не является наиболее примитивной из всех предпосылок.

130 Почти повсеместная распространенность примитивного представления об энергии – несомненнное свидетельство того, что даже на ранних уровнях сознания человек испытывал потребность представить сознаваемый им динамизм психических событий в конкретной форме. Следовательно, если в нашей психологии мы придаем особое значение энергетической точке зрения, то это согласуется с психическими фактами, которые еще с первобытных времен навсегда врезались в человеческую память.