Целостность, кривые зеркала и личный нарратив

Целостность, кривые зеркала и личный нарратив

Когда пациент приходит в психотерапию, он приносит свою личную историю, которая, как правило, очень фрагментирована и больше «не имеет смысла». В центре этой истории находится внутренняя божественная искра личности – богоданная суть я, которая ищет своего воплощения в этом мире. Часто бывает, что эта искра подлинной жизненности не получает достаточного признания в разнообразном положительном и отрицательном опыте-через-общение, который привносит в жизнь любого человека и радость, и страдание. Следовательно, в личной истории существуют пробелы или «дыры». Эти дыры заполняют «кривые зеркала» – защиты, вступившие в игру, когда страдание, возникшее в моменты непринятия, стало невыносимым и не могло быть пережито сознательно (травма). В эти моменты непринятия интеграция тела и психики нарушается, и ядро я не может воплотиться. Нарушена способность к созданию нарративов, потому что важные части жизненной истории становятся бессознательными. Они не исчезли. Они лишь остаются недоступными для сознательной переработки, пока не появится наблюдатель и аффект не сможет быть заново пережит телесно.

Кроме того, дыры в ландшафте души заполняются ментальными интерпретациями. Частично эти интерпретации происходят из коллективного слоя психики и поэтому стереотипны и карикатурны: с их помощью заполняются пробелы для того, чтобы придать осмысленную форму пережитому опыту. Это лучшее, что может создать ребенок для того, чтобы придать хоть какой-то смысл своим страданиям, однако, как правило, в результате получается искаженная картина, далекая от того что происходило в реальности. Иначе говоря, такая история является безличным, архетипическим сюжетом, а не повествованием, точно передающим личностный смысл произошедшего. У Сандры была именно та история, как у всех детей, чьи спонтанные порывы были отвергнуты миром. Она думала, что «с ней было что-то не так», что в ней скрыты дефект или недостатки, которые неизбежно делали ее жизнь «неудавшейся» и были причиной ее несчастий. Она не знала, что это за дефект, но была убеждена, что это «ее изъян» или «вина».

В главе о «Дите» мы видели, в какой личный Ад может ввергнуть нас такая история. Интерпретации, которые Дит навязывает своим пленникам, лишают их какого-либо желания что-либо менять в их положении. Как великий нигилист «он» безжалостно и неумолимо негативен – великий противник, великий обвинитель. Он держит перед нами кривое зеркало и, чем больше мы смотрим в него, тем больше убеждаемся в том дефекте, который он видит в нас. То, как Дит интерпретирует нашу жизнь, – это архетипическая карикатура на нашу подлинную индивидуальную жизнь, негативная, искаженная и примитивная интерпретация. Но, как правило, мы верим в нее.

Когда начинается психотерапия, терапевт предлагает пациенту новые, альтернативные интерпретации его страданий. Защитная система приходит в замешательство и сопротивляется этим новым формулировкам, но зрелое Эго пациента оказывается заинтересовано в них. Кроме того, внутренний ребенок пациента, который находится под очень мощным внутренним гнетом защитной системы, начинает привязываться к терапевту, а отражение терапевтом объемного видения потенциальной целостности приобретает для пациента все большее значение. Эта новая привязанность восстанавливает более глубокую аффективную связь между бессознательными центрами эмоционального я, укорененного в теле (правое полушарие), и более сознательными «высшими» аспектами мозга, осуществляющими функционирование Эго и процессы осмысления (левое полушарие). Новые, более широкие интерпретации начинают обретать смысл на чувственном уровне.

По мере углубления терапевтического процесса в сновидениях могут начать появляться образы утраченных или осиротевших частей я, которые исчезли в «дырах», появившихся в результате действия защит. Одному пациенту приснилось, что он нашел брошенного голодного щенка под кусками старого утеплителя, когда делал ремонт в доме. Другому пациенту приснилось, что в его пересохшем дворе из-под груды камней внезапно прорвались источники с водой, о существовании которых он и не подозревал. Когда такие утраченные аспекты переживаний я появляются в зоне внимания, «вспоминаются» и воссоединяются с я, то новые интерпретации личной истории также оказываются интегрированными в сознание. По мере того как кривые зеркала трансформируются с помощью горевания и проработки, появляется более целостный, эксплицитный личный нарратив, заменяя собой прежнюю историю – стереотипную, карикатурную, искаженную и имплицитную.