8. Конструкция или реконструкция – вот в чем вопрос

8. Конструкция или реконструкция – вот в чем вопрос

В психоанализе уже давно ведутся интенсивные дебаты о месте и значении субъективных воспоминаний и реконструкций истории жизни в психоаналитическом процессе. Ключевое понятие здесь – «Конструкции против реконструкций»; под этим девизом в психоанализе еще со времен поздних работ Фрейда (Freud, 1937d, 1940a) спорят о том, стоит ли всегда или только при лечении определенных групп пациентов добавлять к такому техническому приему, как интерпретация, активные усилия аналитика, направленные на конструкцию истории жизни пациента. Фрейд часто использовал два понятия, конструкция и реконструкция, попеременно и в одном и том же значении; в некоторых местах он определяет конструкцию в узком смысле: аналитик должен активно использовать ее как техническое средство, если интерпретация не приводит к нужному результату – полному воспоминанию с устранением инфантильной амнезии:

«Довольно часто не удается добиться от пациента припоминания вытесненного материала. Вместо этого при правильном проведении анализа достигается полное убеждение в истинности конструкции, которая в терапевтическом смысле приводит к тому же результату, что и действительное воспоминание» (Freud, 1937d, S. 53).

Понятые в таком смысле конструкции представляют собой краткий обзор инфантильной истории, вывод о которой психоаналитик, ввиду отсутствия непосредственных воспоминаний пациента, делает опосредованно, на основании очевидности и убедительности клинического материала; в этом отношении конструкции представляют собой вспомогательное средство, поддерживающее пациента в преодолении вытеснения и инфантильной амнезии и способствующее устранению симтомов. Тем самым конструкция и реконструкция взаимно дополняют друг друга. В некоторых современных концепциях понятие «конструкция» иногда, при использовании его в более широком смысле, приравнивается не только к объяснительному изложению инфантильной истории, но также и к интерпретации теперешних бессознательных конфликтов (при этом все равно, было ли это достигнуто с помощью интерпретаций аналитика или инсайтов анализанда). Еще один аспект этой дискуссии связывает интерпретацию с «деконструкцией», усматривая в интерпретации невротически искаженных бессознательных конструкций анализанда (его видение самого себя и своих объектов) поворотный пункт и основное звено всей терапии. С этой точки зрения, реконструкции представляют собой интерпретации исторического измерения бессознательных конструкций. Характер этой дискуссии определяется также принципиальной философской позицией психоаналитика: можно ли разобраться в инфантильной неосознаваемой истории жизни и конфликтов с помощью естественных наук, или же определенные выводы можно сделать лишь с позиции нарратологии или герменевтики?

За прошедшие годы интенсивные дискуссии по этим проблемам велись не только в среде психоаналитиков, но и за ее пределами, с исследователями памяти, представляющими смежные научные дисциплины, такие, например, как биология, физика, медицина, психология, а также гуманитарные науки. В этих дебатах четко выявилось противостояние различных позиций. Опираясь на подход Фрейда, многие психоаналитики видят главные задачи психоаналитического лечения в избавлении от вытеснения, а также в осознании и других защитных структур, включая инфантильную амнезию и обнаружение действительных фактов биографии; при этом они стремятся достичь как можно более приближенной к реальности реконструкции истории жизни пациента, понимаемой не как позитивистское сообщение о неких фактах, а как реконструкцию интрапсихической реальности и инфантильных бессознательных конфликтов с помощью интерпретационной проработки. Это должно не только позволить пробить брешь в навязчивом повторении с его губительными последствиями в виде образования невротических, психосоматических и психотических симптомов, но и привести к появлению субъективно обоснованного чувства идентичности и логичности истории собственной жизни, а также предоставить бо?льшую внутреннюю свободу в нынешней жизненной ситуации. Другие психоаналитики считают, что реконструкция внутренней бессознательной реальности – далеко не главное средство достижения структурных изменений. Некоторые из них стоят на позициях «нарратологической концепции» психоаналитического процесса (Спенс, Шефер) и считают, что

«не нужно обнаруживать истину как нечто сокровенное, она всегда бывает вплетена в некое повествование, которое становится правдивым, только будучи убедительным и понятным для пациентов, а оставшиеся несвязанными нарративные фрагменты жизни только приобретут от этого более связное значение… Таким образом, прояснение жизненной истории невозможно путем вскрытия прошлого, это было бы равнозначно разрушению настоящего. Настоящее и прошлое взаимно создают (конструируют) друг друга» (Bohleber, 2005, S. 5).

Другие авторы, принадлежащие к этой же группе, ссылаясь на хорошо известные клинические факты, считают, что биографические воспоминания в аналитическом процессе, во-первых, сильно зависят от актуальной динамики переноса/контрпереноса, а во-вторых, на них могут оказывать сильное влияние бессознательные потребности защиты от влечений, так что приходится сосредоточиваться прежде всего на анализе реактуализировавшихся в переносе интернализованных объектных отношений в ситуации «здесь и сейчас». Конструкции и реконструкции ситуаций «там и тогда» в этом подходе придается меньшее значение или же не придается вообще никакого значения и не усматривается никакой пользы для успеха лечения. Поэтому в этой концепции лечебного процесса «воспоминаниям пациента о фактах его биографии перестают придавать какую-либо терапевтическую ценность» (Bohleber, 2005, S. 7; см.: Fonagy et al., 1995).

Следует отметить, однако, что обе эти группы психоаналитиков, представленные здесь схематично и в несколько угрубленном виде, отстаивая собственные позиции, приводят данные когнитивных и неврологических исследований памяти (включая достижения биологии, физики, медицины и психологии).

Фрейд широко использовал конструкции и реконструкции во всех описанных им случаях из практики – от «Этюдов об истерии» (Freud, 1895d), «Маленького Ганса» (Freud, 1909b) и до «Вольфсманна (Человека c волками)» (Freud, 1918b). Естественно, что и Фрейда тоже занимал вопрос надежности как биографических воспоминаний пациента, так и конструкций и реконструкций аналитика. Этот аспект дискуссии в последние годы все больше выступает на первый план в связи с огромными достижениями в научных исследованиях памяти; это касается, прежде всего, биографических воспоминаний, связанных с травматическими событиями. Вайс попытался преодолеть дихотомизацию реконструкции и конструкции, а также сосредоточение на ситуации «здесь и сейчас» в аналитическом процессе, отстаивая тезис о том, что в работе с определенными пациентами речь должна идти, прежде всего,

«чтобы с помощью анализа ситуации переноса сконструировать внутреннее пространство пациента еще до того, как будет уместно заняться временно?й реконструкцией. Так что для меня был важен вопрос не о том, нужно ли отдавать предпочтение анализу ситуации „здесь и сейчас“ или „спасению“ воспоминания <…> а о том, при каких условиях становится возможным воспоминание вместе с эмоциями и пониманием смысла» (Wei?, 2005, S. 66 и далее).

Результаты исследований младенцев (Dornes, 2000, S. 150 и далее) свидетельствуют о необходимости релятивизации конструктивистского подхода. Один из авторов настоящей книги (П. Куттер) не раз имел возможность убедиться на опыте, что понимание, «сконструированное» совместно с пациентом, оказывалось приемлемым лишь тогда, когда оно своей «внешней когерентностью» соответствовало биографическим фактам. Поэтому он предпочитает не совместную конструкцию, а совместную реконструкцию истории жизни пациента. Так, один из пациентов смог удостоверить подлинность найденного с помощью психоанализа образа отца посредством исторических материалов (фотографий, документов). А другой пациент смог полностью проработать потерю матери, только постояв перед ее могилой, а потом сообщив об этом психоаналитику.