Есть ли «польза» от употребления слова «душа» в психологии?

Есть ли «польза» от употребления слова «душа» в психологии?

Представляется, что термин душа весьма значим и вносит полезное различение в психологии. Он выделяет аспект реальности, который отчетливо отличается от реальности физической и понятийной и должен поэтому рассматриваться как обладающий уникальной специфичностью и не может автоматически быть отождествлен с двумя другими точками зрения.

Представляется также, что трудности с чтением работ архетипической школы возникают отчасти оттого, что наше Эго ищет концептуализации на том языке, на котором рассматривает вещи. Архетипическая школа нечасто рассуждает в понятиях такого языка. Я же пытаюсь вместо этого находить понятия с точки зрения души или, точнее, с того, что в воображении Эго и является точкой зрения души. Но сложность, тем не менее, возрастает, потому что такие концептуализации выражены не на традиционном понятийном языке, а на восторженной, даже напыщенной метафорической смеси логики и поэзии, заставляющей многих читателей лишь почесывать голову. В действительности, это не поэзия и не читается как учебник, хотя и представлена в весьма интеллектуальных выражениях. Известные старые слова весьма творчески используются новыми и непривычными способами. Даже привычные юнговские понятия вербализованы таким образом, что не всегда легко распознаются.

Результат плачевен: блестящие тексты этих авторов оказываются недоступными многим читателям, у которых нет времени и терпения читать и разбираться. Без предварительной подготовки в аналитической психологии такая задача оказывается еще более затруднительной.

Должны ли писатели, представляющие архетипическую школу, менять свой стиль изложения? Абсолютно нет. Разумеется, какое-то экстраординарное выражение неизбежно потеряется, утратится. Это поможет некоторым прочитать хиллмановские работы в хронологическом порядке, поскольку он четко формулирует определения, хотя и склонен делать это только однажды. Весьма полезным, разумеется, является предварительное знакомство с юнговскими работами, в особенности касающимися фантазии и общего представления об архетипической энергии, равно как и знакомство с мифологией. Рекомендуется вначале прочитать «Самоубийство и душа», а уже потом приступать к «Пересмотру психологии».

Нежелание Хиллмана «гвоздить» вещи, прибивать их «намертво» к слову, напоминает древнее изречение: «Кто знает, молчит, а кто говорит, не знает». Когда вещи прибиты к слову, их потенциал в работе воображения сильно обуздан. Жизнь исходит из первоначального образного понятия. Вербализация, по своей природе, «прибивает» вещи, обедняет смысл, в особенности когда используется весьма специфический словарь нашего быстротекущего времени.

Если мы приравниваем сказание и иносказание к вербализации, с ее неизбежной «усадкой» и «гвоздением», а «подведение» — к интуитивному экспансивному (расширительному) знанию с помощью образов (где в образах течет жизнь, аследовательно, эти образы живые), то подлинное знание означает неспособность вербализовать это знание полностью.

По той же самой логике, иметь слова и приравнивать подобную вербализацию к знанию означает знать только скелет, каркас образа, а не сам образ. Но без определенной формы, т. е. «гвоздения», часть творческого материала, изложенного в текстовой форме, останется вербализованным секретом автора и тех немногих посвященных, кто, по разным причинам, смог это постигнуть и кто станет тем самым «знающим», который молчит.