Неподконтрольные уши и социально-политический контекст эдипального стыда

Неподконтрольные уши и социально-политический контекст эдипального стыда

То, что истолковывается как «внешняя реальность» (читай «облик»), может легко быть использовано в целях вытеснения для защиты от внутренних переживаний. Чем больше подавляются внутренние переживания, тем с большим подозрением индивид к ним относится, тем больше он зависит от облика и тем сильнее тенденция ошибочно принимать облик за реальность. В нашей культуре потеря связи с внутренним миром замаскирована, неправильно истолкована и лишена естественности, рационалистически объяснена как саморазвитие, свобода или независимость, а с другой стороны осуждена как «отчуждение», «поколение Я или «культура нарциссизма»[290]. Жалобы пациентов на отчужденность, пустоту, бездушие и изоляцию указывают на разобщенность внутренних индивидуальных фантазий и коллективно принятых восприятий. Например, для Соединенных Штатов перенести трагедию войны во Вьетнаме было неизмеримо сложнее, поскольку те, кто воевал, не могли свободно требовать почестей за участие в боевых действиях. Имела место лишь малая степень внешнего признания внутренних конфликтов и борьбы.

Одним из последствий стыда является деформация возможностей коммуникации и воображения. В отличие от Рушди, у многих людей нет в распоряжении такой коллекции историй. Тревога по поводу внешнего облика способствует подавлению, даже в таких неожиданных местах, как Диснейленд, где «инженеры воображения» производят «веселье» и «счастье» в качестве реальности, востребованной больше, чем любые другие чувства. Конструируя среду, миры Диснея подавляют человеческую трагедию и беспомощность, усиливая неспособность чувствовать боль.

Интересно сравнить феномен Диснейленда с подделкой фотографий под нажимом Сталина[291]. В фотографиях, как дополнение к политическим репрессиям Сталина, выражается психологическое вытеснение, тщетная защита от стыда и садомазохистический импульс контролировать свой облик в целом. Сорокадвухлетний Сталин остро критикует художника, который нарисовал его портрет, написав: «Это ухо говорит о том, что у художника не очень хорошо с анатомией», и еще: «Это ухо просто кричит, орет против анатомии». Перед нами Сталин, оскорбленный видом своего собственного уха, от которого он не может избавиться, следуя принципу «если твой глаз раздражает тебя, вырви его». Точно так же фотографию за фотографией Сталин заставляет подделывать, искажать, корректировать, а если это не помогает, то уничтожает их. Видоизмененная Сталиным, политическая необходимость изменила человеческое и политическое окружение, «оставив дыры в пространстве, очевидно необъяснимый пробел в тесном ряду коллег». На рисунках и портретах Сталин выглядит мудрым и ярким, затмевая всех остальных значительностью, в то время как на самом деле он «маленький и хитрый, рябой и смуглый, ничуть не выделяющийся из толпы»[292].

Гнев Сталина по отношению к собственному уху заставил Татьяну Толстую задаться вопросом, почему ухо воспринимается как обидчик. Во-первых, говорит она, «мы не знаем своих ушей» и, как правило, не рассматриваем их в зеркале как часть нашего образа. Во-вторых, «мы не контролируем свои уши. В отличие от глаз, рта или волос мы не можем изменить их с помощью косметических средств или отпустив на них усы или бороду». В-третьих, о чем хорошо известно криминологам, у каждого человека уши уникальны и специфичны, как и отпечатки пальцев. В-четвертых, существует русская пословица о том, что животное выдают его уши. В грузинской сказке у короля растут ослиные уши (у правителя Мидаса тоже ослиные уши), которые он от стыда прячет под повязкой. Об этом знает лишь брадобрей, пообещавший никому не рассказывать. Не выдержав, он прокричал секрет в полый камыш, из которого, спустя некоторое время, один пастух решает сделать дудочку. Но, только заиграв, дудочка раскрыла секрет всему миру. Так же, как охваченные стыдом пациенты, о которых я говорил, Сталин, очевидно, прожил всю свою жизнь в страхе быть разоблаченным, этот ужас побуждал его к жестокости и садизму и привел к тому, что он беспощадно подверг чистке не только прошлое, но, что еще хуже, и будущее[293].