Мое и чужое

Мое и чужое

Когда я была маленькой, мы жили в коммунальной квартире — там были огромные комнаты и высокие потолки. Мы съехали оттуда, когда мне было одиннадцать лет, но и по сей день эта квартира снится мне. И по сей день я мечтаю вернуться туда, выкупив ее у нынешних хозяев…

Эта идея вполне достойна титула фикс — мысленно я уже сделала в той квартире ремонт, расставила мебель и разложила вещи. И периодически мой муж начинает ругать меня, объясняя, что все наши попытки сменить нынешнюю жилплощадь на большую заранее обречены на провал. Потому что я не хочу переезжать в другую квартиру, я хочу одну-единственную чужую квартиру, которая не продается… И он, конечно же, прав. Эта квартира никогда не была по-настоящему нашей. Нам принадлежала там всего одна комната. И все же мне трудно развязать этот узел, сплетенный из двух взаимоисключающих понятий — мое и чужое. Какое это счастье любить свое, я еще напишу в новой статье. Но… Трудно сыскать худшее горе, чем любить нечто чужое!

В 18 лет я влюбилась в чужого мужа. Само собой, я считала его моим единственным суженым (само собой, его жена так не считала). Мысленно я уже жила с ним — я знала, как мы будем проводить выходные и как назовем наших будущих детей. В реальности — я обитала в аду, отчаянно пытаясь отвоевать свое, но чужое. Каждый, кто прошел по этой тропе, знает о чем я.

«Я твой», — говорит он. И до 20.00 ты веришь ему, а после тебе нужно отпустить его в чужой дом, к чужой женщине, где у него другая — неизвестная — жизнь. Стоит ему перешагнуть порог, ты ощущаешь боль и страх. И день за днем пытаешься представить, что происходит с ним там. Что делает с твоим (и только твоим, любимым и неповторимым!) мужчиной та женщина. Он прикасается к ней? Она прикасается к нему (твоему!)? Однажды я не выдержала. Я знала его адрес. Я одолжила у друга подзорную трубу, залезла на крышу дома напротив и стала смотреть в его окна. Я увидела, как он застилает постель, как она говорит с ним, а он улыбается ей… Это была чужая жизнь. И он тоже был совершенно чужим — таким не моим, что даже не было больно. Впервые я увидала его реально. Впервые поняла, что ничего не знаю о нем… Все мое знание умещается в короткое слово «мой».

Вечные истины. Хорошо там, где нас нет. Можно отправиться в путь и искать лучшее место под солнцем, а можно остаться и возделывать свой сад, сделав его наилучшим. Мне довелось познать оба пути.

В юности я мечтала уехать в Москву. Я постоянно моталась туда на спектакли, премьеры — мне казалось, вся яркая, интересная культурная жизнь происходит там. Каждый раз, когда приходило время отъезда, я была готова вцепиться в фонарный столб на вокзале и реветь от отчаяния. Мне не хотелось возвращаться обратно — в свою лужу. Я научилась любить «свою лужу» только в 25 лет, после того как прочла «Белую гвардию» Михаила Булгакова. Роман, вобравший в себя фанатичную любовь к Киеву, был написан в Москве. Глядя на Город издалека — словно в подзорную трубу — писатель понял, как отчаянно любит родину…

И лишь позаимствовав у него этот взгляд, я впервые увидела мир, окружавший меня с самого детства. И первая истина, которую преподала мне любовь — я ничего не знала о нем! Не знала настолько, что мне, в общем, и не за что было любить его.

Не знала именно потому, что он с детства был «мой» — и мне казалось, я знаю о нем все. В тот час, как глубина моих знаний была подобна высохшей луже!

Булгаков научил меня любить родной Город. Любовь к Городу научила любить «мое». Не секрет, киевлянин может прожить до скончания лет, не посетив ни одного городского музея, не зная толком названия улиц. Точно так же можно прожить жизнь в самом себе — толком не зная о себе ничего, не разглядев ни единого повода для любви к себе… и не только.

Легче всего сравнить родной город с родителями. Люди, неотъемлемые от нашей биографии, кажутся нам знакомыми до скуки, до оскомины. Но стоит немного вглядеться, окажется, мы не знаем не только историю рода, но и биографии родных пап и мам. О чем они мечтали в детстве, к чему стремятся сейчас?.. Однажды мне понадобился рецепт приготовления мидий. Я обзвонила подружек, залезла в Интернет, потратила полдня и нашла его. А неделю спустя встретилась с мамой. «Почему ты не позвонила мне? — удивилась она — Я знаю, как их готовить». Мысль обратиться к ней даже не приходила мне в голову. Я была уверена, что знаю о матери все — рецепта мидий не было в перечне. И сознанье отказывалось предположить, что за пределами моих знаний у мамы есть жизнь.

Но куда сильней меня впечатлила иная история. Сев писать роман о дореволюционном Киеве, я месяц за месяцем пыталась реконструировать первоначальный Крещатик, взорванный в 1941 году. Я купила десятки книг, прочла множество воспоминаний, собирая информацию по крупицам… И лишь после похорон своей бабушки вдруг осознала — она, коренная киевлянка, видела его своими глазами. Мне нужно было просто спросить ее! И она рассказала бы мне… но она уже никогда не расскажет.

Нам вечно мнится, что истина, красивая, лучшая жизнь — скрыта от нас где-то далеко-далеко — за горизонтом. И нередко приходится протопать аж до горизонта, чтоб, оглянувшись, увидеть издалека — она всегда была рядом. Вечная истина «Большое видится издалека». Но то-то и оно, что пока оно близко, мы не в силах признать его большим… Наши родители совершают ту же ошибку. Свято веря — «они знают о нас все», не желая поверить — «они чего-то о нас не знают», папы и мамы не замечают наших возможностей, мечтаний, не вписывающихся в их закостеневшие знания.

Сколько раз я искала помощи у чужих людей, вместо того, чтоб обратиться к близким или воззвать к самой себе… Мы часто не знаем, какие книги стоят во втором ряду нашего шкафа — потому что не заглядывали туда много лет. И как часто мы годами не заглядываем в себя потому, что просто не верим — силу, способность, талант можно отыскать именно там. Лет десять назад моя подруга купила квартиру в «новострое». Ей предстояло сделать ремонт от пола до потолка. Она потратила полгода, пытаясь уговорить жениха помочь ей — он отбивался и постоянно подводил ее. Я потратила полгода, стараясь объяснить ей: ты зря тратишь на него силы и слезы — ты преотлично справишься сама. Ей казалось, что она маленькая беззащитная женщина, не способная справиться со сворой злых мастеров… Сейчас, когда ей исполнилось тридцать, она провернула ремонт в двух квартирах и построила трехэтажную дачу от фундамента до крыши. А между делом сменила жениха и обнаружила в себе еще десяток неожиданных качеств.

Мне исполнилось тридцать лет, когда я поняла:

Все самое лучшее ты чаще всего находишь у себя дома, нет человека неизведанней, чем ты сам, а местечковое «мое» — безразмерно, как Вселенная!

Чем больше я узнаю об истории Киева, тем сильнее влюбляюсь в него — тем больше понимаю, сколько фактов, тайн и загадок мне еще предстоит познать. А за его пределами меня манят другие — мои родные города и поселки. История Киева оказалась неотделимой от истории страны, история страны от биографии дедушек, бабушек. Всего несколько лет назад мой Город был для меня лишь двадцатью исхоженными маршрутами. Мои дяди, тети, родные — лишь двумя десятками выцветших детских воспоминаний о них. И вдруг они стали живыми людьми с потрясающими биографиями…

Еще полгода назад подруга Наташа ругала меня, утверждая, что я окопалась в персональной песочнице и перестала открывать для себя неизведанные горизонты: общаться с новыми интересными личностями, рваться в заморские страны. «Ты живешь в своем маленьком мирке, — пеняла она. — У тебя один и тот же круг общения, твои интересы и люди вокруг тебя не меняются». «Если б они менялись, — возражала ей я, — это б означало, что они меня не устраивают. Но мне нравится именно моя жизнь, моя работа, мой муж, мои друзья, мой Город. Я не хочу их менять».

«А поехали в отпуск в Турцию», — предложила она как-то. «В Турцию? — скривилась я. — Нет, мы лучше съездим в Одессу». «В Одессу? — скривилась она. — Что вы там не видели?» Полгода подружка поминала наш разговор, как ярчайший пример моего нежелания открывать для себя новые горизонты и дали. «Но неужели тебе не хочется чего-то нового?» — вопрошала она.

Конечно же хочется! Но окончательный выбор — не остановка в развитии. Остановка происходит именно тогда, когда тебе кажется, что ты окончательно поняла: себя, супруга, свою профессию, мир. Все так привычно и знакомо — до скуки. А яркая жизнь где-то там, за горизонтом… Моя подруга забрала свои слова обратно в тот день, когда мы с мужем вернулись из Одессы. Два часа мы показывали ей фотографии улиц, особняков, домов, рассказывая их историю и легенды. «Боже, как интересно», — повторяла подружка. Она была в этом городе множество раз, но внезапно увидела другую Одессу. Она увидела другую меня, увидела нас, шатающихся по приморскому городу, восторженно разглядывая каждый камень. А я увидела другую ее… Стоит немного изменить ракурс и привычное снова окажется неизведанным.

Выбор — не остановка, лишь смена направления. До 25 лет я заглядывалась на чужую красивую жизнь, после — научилась смотреть вглубь себя. Я живу сама с собой 35 лет и не перестаю удивлять себя! Ведь чем больше ты расширяешь свой кругозор, тем отчетливее понимаешь, сколько способностей, возможностей, качеств таится в самом тебе и не только. Можно открыть Америку, а можно открыть для себя собственную маму в роли подруги. Можно прочитать новый роман, а можно перечитать Достоевского и понять, что теперь, в свои тридцать лет, ты понимаешь его намного глубже. Можно пропускать сквозь себя десятки новых людей, а можно день за днем раскрывать новые качества в муже, друзьях и себе самом. Можно колесить по миру, а можно возделывать свой сад, сажая там новые цветы, разбивая беседки, меняя ландшафт. Можно заглядываться и на чужие сады, съездить в Турцию, в Париж, в Барселону… Но лишь для того, чтоб увидеть свой сад в новом свете, усовершенствовать его и снова понять: он — лучший в мире! Уже потому что он — мой.

Я люблю МОЮ жизнь. И мне плевать, нравиться ли моя жизнь другим. Так же как каждому, кто любит свою жизнь, плевать на это…

Любить чужую жизнь — вот это трагедия. Любить свою — счастье!