«Речь — это поэзия»

«Речь — это поэзия»

Черчилль как-то сказал: «Речь — это стихотворение без рифмы и размера».

И, читая речь с листа, Черчилль хотел, чтобы читать можно было так, словно она написана в форме стихотворения.

4 июня 1940 года Черчилль читал свою речь «Падение Франции» в палате общин. Выдающийся писатель Герберт Уэллс, также член парламента, так описывал выступление Черчилля: «Я бывал растроган в театре и в церкви, но никогда не был тронут так глубоко. Его знаменитые фразы вошли в историю в том виде, в каком он их написал».

Вот отрывок из этой речи в том виде, в каком он печатается в сборниках выступлений Черчилля:

Битва, которую генерал Вейган называл битвой за Францию, окончена. Полагаю, что сейчас начнется битва за Англию. От исхода этой битвы зависит существование христианской цивилизации. От ее исхода зависит жизнь самих англичан так же, как и сохранение наших институтов и нашей империи. Очень скоро вся ярость и могущество врага обрушатся на нас, но Гитлер знает, что он должен будет либо сокрушить нас на этом острове, либо проиграть войну. Если мы сумеем противостоять ему, вся Европа может стать свободной и перед всем миром откроется широкий путь к залитым солнцем вершинам. Но если мы падем, то весь мир, включая Соединенные Штаты, включая все то, что мы знали и любили, обрушится в бездну нового средневековья, которое светила извращенной науки сделают еще более мрачным и, пожалуй, более затяжным. Обратимся поэтому к выполнению своего долга и будем держаться так, чтобы, если Британской империи и ее содружеству наций суждено будет просуществовать еще тысячу лет, люди сказали: «Это был их самый славный час»[36].

А теперь взгляните на текст, который Черчилль читал во время выступления в палате общин:

Битва, которую генерал Вейган

называл битвой за Францию, окончена.

Полагаю, что сейчас

начнется битва за Англию.

От исхода этой битвы

зависит существование христианской цивилизации.

От ее исхода зависит жизнь самих англичан,

так же как и сохранение наших институтов

и нашей империи.

Очень скоро вся ярость и могущество врага

обрушатся на нас,

но Гитлер знает,

что он должен будет либо сокрушить нас на этом острове,

либо проиграть войну.

Если мы сумеем противостоять ему,

вся Европа может стать свободной

и перед всем миром откроется

широкий путь к залитым солнцем вершинам.

Но если мы падем,

то весь мир,

включая Соединенные Штаты,

включая все то, что мы знали и любили,

обрушится в бездну

нового средневековья,

которое светила извращенной науки

сделают еще более мрачным

и, пожалуй, более затяжным.

Обратимся поэтому

к выполнению своего долга

и будем держаться так, чтобы,

если Британской империи и ее содружеству наций

суждено будет просуществовать еще тысячу лет,

люди сказали:

«Это был их самый славный час».