И еще эпизоды, имеющие отношение к закладке сценария

И еще эпизоды, имеющие отношение к закладке сценария

Муж мой тоже имеет младшего брата, которого опекает всю жизнь, точно так же, как делал и мой отец. Моя бабка со стороны отца всегда очень ревностно следила, чтобы ничто не повредило дружбе ее сыновей. Подобным же образом оберегала отношения двоих своих сыновей моя бывшая свекровь. Она, как и моя бабка, одна воспитывала детей. При этом, рассказывая, что ради детей отказалась от всего в своей личной жизни, она будто махала флагом.

Все детство я видела, как семья мамы воевала с семьей отца. Понятно, что не с ружьями и кулаками. Все-таки интеллигентные люди. Сплошные интриги, домыслы и т. д. И мамина бабушка, и бабушка отца принимали очень активное участие в жизни моих родителей. Сейчас я вижу, как семья Валиного папы при любом удобном случае осуждает меня при дочери, напрямую или косвенно, да и я, чего скрывать, пока не приобрела должного навыка, позволяла себе нелестные отзывы в адрес Валиного отца при ней. Забегая чуть вперед, хочу сказать, что как только я поняла «технологию» и начала четко себя контролировать, я в разговорах с дочкой стала только хвалить ее отца и его семью. И сразу получила результат, заключающийся в том, что Валя потянулась ко мне. Принцип «сперматозоида» в действии.

Вот он – страх! Вот чего я боялась! Я боялась, что не выйду из маминого сценария и останусь никем. С полной жизненной некомпетентностью. В работе, в семье, в делах, в финансах. Я боялась этого ее симптома, когда она лежит на кровати и тупо смотрит в одну точку. Вокруг беспорядок и куча недоделанных дел, а она лежит, потом резко вскакивает и начинает делать все сразу со словами: «Скорей, скорей, пока муж не пришел». Как кролик смотрит на удава, так мама смотрела на отца и, загипнотизированная, начинала сама лезть ему в пасть. Она сама провоцировала мужа на конфликты. Так и я, сталкиваясь с трудностями, впадала в ступор. После того как всем подружкам мама жаловалась и поносила своего мужа, она тут же начинала ему угождать (обедом и пр.). Двуличие. Четкие рабско-тиранические отношения. В душе она его ненавидела, но готовила, стирала, обшивала, делала сюрпризы и т. д. Слова из скандала: «Я к нему – муженек, муженек! А муженек – как свинья на бечевке! На козе не подъедешь! Я ему – то, это, а он выкобенивается!» (Четкий подкуп: «Я ему – то, это».)

(Молодец Трусливая Львица. Все правильно анализирует. И добавить нечего. – М.Л.)

Помню, как мама, сидя ночи напролет, шила моим куклам одежду, а потом играла со мной. Брала на работе отгулы, и мы с ней целыми днями гуляли. Ходили в кафе, в кино, на карусели. С отцом мы часто ходили в лес, катались на лыжах, коньках. Но его я боялась. Когда он был мною недоволен (то есть почти всегда), то с грозным окриком «Галина!» стучал кулаком по столу. В итоге я свое полное имя возненавидела. Как иллюстрация отцовской непоследовательности в воспитании мне запомнился один эпизод. Мне лет пять. Лето. Мы вдвоем с ним идем по улице и жуем конфеты, десять минут назад он мне сделал замечание, чтобы обертку от конфеты я бросала в урну и не сорила на улице. Но тут пришла очередь ему выбрасывать обертку, а урны нигде не было, и он выбросил ее подальше от тротуара на землю. Я тут же его поймала и спросила: «Папа, ты же говорил, что нельзя сорить на улице??!!» Он ответил, что никакое правило нельзя возводить в абсолют.

Я была полностью растеряна и обескуражена. Что от меня хотят? И почему только от меня, а сами не выполняют правила? Из меня формируется игрок, описанный у Берна, – «Попался, мерзавец!». (Еще Э. Берн писал, что дети всегда видят двойную жизнь родителей, но не сразу дают этому оценку. И следует учесть, что детей воспитывают не слова, а поступки. Нужно не рассказать ребенку, как нужно жить, а показать . Нужно помнить, что мы из приматов. Вот и у Трусливой Львицы все пошло, как у ее родителей, да и мужа ее бессознательное выбрало примерно такого, как ее папа. – М.Л.)

Кроме одного случая меня никогда не били. А получилось это так. Я была во втором классе. Последняя страница в дневнике называлась «Для замечаний классного руководителя». И этот объем в одну страницу был рассчитан на целый год. Я же умудрилась наполучать замечаний за первые 2 месяца на трех страницах. На всех требовалась подпись родителей. Я дождалась, пока папа уйдет на работу в ночную смену, и подсунула маме дневник для подписи. Мама громко ругалась, но это было ничто по сравнению с реакцией отца. Я подсунула ей дневник для чтения, когда она мыла посуду. По мере перелистывания глаза у нее округлялись, она схватила тряпку и начала тыкать мне ею в лицо. Я стала убегать. Она перетянула меня скакалкой, потом швыряла в меня всем подряд, бегая по квартире. Потом мы с ней всласть нарыдались вдвоем друг у друга в объятиях. На том вроде бы и закончили. (Сейчас Трусливая Львица опишет фактическое продолжение тех времен. Но вся беда, что все это продолжилось уже в ее семейной жизни. – М.Л.)

Но нет. Мама доложила отцу. Стравила нас, по сути, ведь вопрос-то она со мной уже решила. Когда он меня бил, я громко плакала и просила прекратить. Боль, страх, унижение… Я кричала: «Папочка, ну пожалуйста, не бей меня!» Но папочка воспитательный этюд довел до конца. Я не помню, сколько длилось, наверное, минут 5 от силы. Но осталось чувство, что не меньше часа. Кровеносные сосуды у меня расположены близко, поэтому синяки остались ужасные. Я легла спать, а когда проснулась, то даже смотреть на него мне было страшно. Но я при этом не разговаривала с ним три дня. А года через два узнала, что он и в учебной части рукоприкладствует.

Начальную школу вспоминаю как кошмар. Тогда я жила с родителями на Севере и была предоставлена сама себе. Я вообще не помню, чтобы мама со мной занималась или проверяла уроки. Помню, что вопрос «уроки сделала?» задавал отец и заглядывал в тетради с очень строгим лицом. Я отлынивала и делала все формально. Учиться мне не нравилось. Школа была каторгой. До 4-го класса я училась с тройками, и мне было трудно психологически. Помню свое чувство зависти к отличнице Ире и мысль, что такие оценки для меня – недостижимый результат.