Оценки, или что спорить с идиотами

Оценки, или что спорить с идиотами

Барри Тарасевич продолжал: — Не пишите, что Москва исступленно бряцает оружием. Что кремлевские геронтократы держат склеротический палец… Я перебил его: — На спусковом крючке войны? — Откуда вы знаете? — Я десять лет писал это в советских газетах. — 0 кремлевских геронтонратах? — Нет, о ястребах из Пентагона.

Довлатов

До безобразия много связано в нашей жизни с оценками и сравнениями. На каждый плюгавый факт найдется куча увесистых мнений и никчемных рассуждений. Нет спасу от вшивых любителей интеллектуальной жвачки, склонных тратить драгоценное время на пустопорожнюю болтовню. И вообще. Оценки, заметьте, ничего к фактическому состоянию дел не прибавляют. Кроме эмоций. И готово. «Осадочек остался». А осадочек этот, эти эмоции вполне отвлекают от недостающей информации. В этом великая сила грамотных оценок.

«Закоренелые лгуны из "Еженедельного землетрясения " опять, по-видимому, стараются втереть очки нашему рыцарски благородному народу, распуская подлую и грубую ложь относительно величайшего предприятия XIX века — Беллигекской железной дороги».

Марк Твен «Журналистика в Теннеси»

Высоко — низко, хорошо — плохо, подло — благородно, красавица — уродина, — эти и другие оценки очевидным образом не описывают никакой реальности. Они предназначены для вызывания определенного эмоционального отклика у слушателя. Не более того. Мы ничего не можем вынести из оценок. Кроме одного: если мы задумаемся, это все-таки информация. Информация о том, как говорящий человек хочет, чтобы мы отреагировали. Но не более того.

«Омерзительный краснорожий тунеядец». Или «этот трогательный чувствительный, доверчивый человек». Это может быть сказано про одного человека в зависимости от того, как говорящий хочет, чтобы слушатель его воспринял. «Это мерзость непотребная с твоей стороны поступать таким образом» — не то же самое, что сказать: «Знаешь, вот те два гвоздя, которые ты забил в мой ботинок, причиняют мне некоторые неудобства. Вынь их, пожалуйста».

С помощью неконкретных существительных и глаголов вы устанавливаете такие отношения с собеседником, в которых он думает, что он вас понимает, и он с вами соглашается.

С помощью оценок вы можете направлять его эмоциональные состояния, его понимание именно в те области, которые вам непосредственно нужны. Когда вы сообщаете человеку какую-то оценку, вы, по сути, предлагаете человеку пережить определённое состояние или эмоцию, передаваемую этой оценкой. Когда вы говорите: «Это — замечательная вещь!» или «Это — гнусный человек!», вы оперируете теми величинами, для которых нет эталона измерения и точки отсчёта. То есть, нет единой для всех людей шкалы подлости, гнусности, удивительности или замечательности. У каждого она своя. Что для одного великолепно, то для другого может оказаться низменно. А использование оценочных суждений позволяет вам сослаться на собственную шкалу каждого слушателя, вызывая у всех одно и то же эмоциональное переживание.

Поэтому, если бы вы сказали: «Этот человек очень часто дерётся!», один бы подумал: «Герой! Смелый человек!», другой: «Глупый человек!», а третий: «Гнусный бандит!». Ну а если бы вы сказали, что «Это смелый, храбрый, отважный человек!», эти трое испытали бы одинаковые эмоции, представляя его по-разному: «Он всегда постоит за себя и при случае докажет свою правоту!», «Он смело идёт навстречу неизвестному и смело принимает нестандартные решения» или «У него достанет смелости, чтобы заявить в милицию на этого гнусного бандита!».

Очень важно помнить, что мы никогда не знаем истинного смысла ни глаголов, ни оценок. И клиент тоже этого не знает, у него есть свои представления. Коварство оценок и сравнений в том, что мы выдаем их, не договорившись о единой шкале. «Он велик, гнусен, мудр, ярок» — «В сравнении с чем?» — «А неважно!»

«Возможно-невозможно, а надо. Почему коммунизм строить можно, приватизацию проводить вопиюще несправедливо можно, а принять меры, чтобы исправить ситуацию, нельзя? Но только одним налогом дела не исправишь…Налог — не наказание и не принуждение к пожертвованиям. Вся система мер, включая налог, должна быть направлена на то, чтобы люди, нагло ограбленные сначала в 1992 году, потом с помощью наперсточной приватизации — в 1995–1997 годах, почувствовали, что справедливость восстанавливается хоть в какой-то мере, и наконец согласились признать, что крупная частная собственность в России — законна».

Г. Явлинский лидер партии «Яблоко», МК от 03 августа 2004 г.

Когда вы говорите: «Представь себе приятное, комфортное место, где тебе может быть очень хорошо, спокойно, уютно… где можно спокойно расслабиться и отдохнуть» — один может представлять при этом кресло и плед напротив камина, а другой — два метра перед скалой на ветру или прыжки с парашюта.

«…И ты можешь подумать или вспомнить что-то приятное, то, что доставляет тебе наибольшее удовольствие».