Легкий путь через психопатию

Легкий путь через психопатию

В 1996 году Скотт Лилиенфельд и его коллега Брайан Эндрюс пытались разрешить именно эту загадку. Лилиенфельд, который был уже опытным исследователем в этой области, имел несколько психопатов среди своих трофеев, пришел к однозначному, хотя и ошеломляющему, заключению. Когда шла речь об изначальной структуре расстройства (традиционном представлении о том, что значит быть психопатом, разработанном отцом-основателем Герви Чекли), PCL-R и другие клинические способы оценки сами вели себя достаточно странно. С течением времени Лилиенфельд понял, что спектр диагностических признаков расширился. Сначала акцентировали признаки личности, закладывавшие фундамент расстройства, а затем акцент сместился на антисоциальные поступки. Передвижной цирк психопатов застрял в грязи судебных дел.

Лилиенфельд и Эндрюс стали бесстрашно цитировать предшественников.

В своем манифесте, опубликованном в 1941 году, Чекли утверждал, что низкий уровень тревожности представляет собой одну из истинных визитных карточек психопата: кардинальную особенность этого синдрома. Но где это нашло отражение в тексте PCL-R? Помимо подобных упущений Лилиенфельд обнаружил главную теоретическую ошибку в том, как два профессиональных сообщества — клиницисты и исследователи — рассматривали психопатию: разделение двух аналитических традиций, типичное для старой школы. Разделение качественных, психологических средств — и количественных, поведенческих целей. Эпистемологический деревянный дом подтачивали два лагеря. К одному принадлежали последователи Чекли, сфера интересов которых включала в себя нижнее белье личности; в другом лагере скопились бихевиористы, хранящие верность МКБ-10 и АРЛ, которые были склонны сфокусировать свое внимание на уголовном формуляре. Не надо объяснять, что такой раскол не способствовал ни последовательному эмпирическому обсуждению, ни консенсусу в отношении диагностики. Как отмечают Лилиенфельд и Эндрюс, индивида, который, с одной стороны, удовлетворял всем необходимым требования, предъявляемым к психопатической личности, но с другой — не был замечен в повторяющемся антисоциальном поведении (одного из представителей «субклинического» многообразия, согласно терминологии Маллинс-Светт), сторонники личностно ориентированного подхода сочли бы психопатом, а бихевиористы, для которых поступки важнее слов, выставили бы за дверь.

А динамика неуклонно прокладывала себе путь. Как мы увидели на примере Йена и Джимми, не все вовлеченные в привычную криминальную деятельность являются психопатами. На самом деле психопатов среди них незначительное меньшинство. Необходимо сделать что-то, чтобы примирить конфликтующие парадигмы, чтобы прийти к согласию между противоборствующими точками зрения.

И у Лилиенфельда и Эндрюса был ответ на вопрос, как сделать это.

Перечень черт психопатической личности (.Psychopathic Personality Inventory — PPI) содержит 187 вопросов. Это не самый короткий вопросник в мире. Но и природа предмета, которому он посвящен, непроста. Этот психометрический монстр рассматривает восемь отдельных параметров личности, что делает его одним из самых всесторонних тестов для исследования психопатии, которые когда-либо были разработаны. Любопытно, что наш старый приятель — факторный анализ — выявляет знакомый паттерн. Эти восемь независимых спутниковых состояний психопатической личности — маккиавелевский эгоцентризм (МЭ), Импульсивный Нонконформизм (ИН), Экстернализация Обвинений (ЭО), Беззаботный отказ от планирования (ОП), Бесстрашие (Б), Социальная Власть (СВ), Невосприимчивость к стрессу (НС) и Бессердечие (Б) — делят и образуют заново три оси высшего порядка:

1. Эгоцентричная (self-centered) импульсивность (МЭ + ИН + +ЭО + ОП).

2. Бесстрашное доминирование (СВ + Б + НС).

3. Бессердечие (Б),

чтобы в статистическом осадке, после того как осядут облака математической пыли, осталась бы структурная ДНК чистой, неподдельной психопатии. Это был тот геном, последовательность которого некогда определил Чек ли, незапятнанный временем и многочисленными злоупотреблениями. И любой мог доказать положительное соответствие.

Текила лилась рекой. Пока мы ели тако одну за другой, Лилиенфельд объяснял, что это такое на самом деле (с точки зрения ядра глубинной личности) — быть обреченным на то, чтобы быть психопатом.

Он подробно изложил мне эмпирическое логическое обоснование, лежащее в основе разработки PPI: «Проблема с существовавшими количественными параметрами этого синдрома заключалась в том, что большинство из них были отточены на криминальной или делинквентной популяции. Но мы знаем, что люди с психопатическими признаками прекрасно функционируют и на воле — и некоторые из них оказываются чрезвычайно успешными. Безжалостность, жесткость ума, харизма, сосредоточенность, убедительность и спокойствие под давлением представляют собой качества, которые, если можно так сказать, отличают зрелых мужей от мальчиков. Поэтому мы должны были перекинуть мост через пропасть, разделяющую лишенных свободы, “тюремных” психопатов и их элитарных, прекрасно функционирующих собратьев. Шоссе, проходящее через психопатию, известно всем. А как насчет легкого пути?

Мы исходили из того, что психопатия представляет собой некий спектр. Само собой разумеется, что некоторые из нас демонстрируют высокие показатели по отдельным показателям этого спектра, но не по всем. Мы с вами можем набрать одинаковое количество баллов при прохождении теста РРІ. Но наши профили по восьми параметрам теста будут полностью различаться. Вы можете набрать высокий балл по Беззаботному отказу от планирования, но относительно маленький — по Бессердечию. А я могу продемонстрировать прямо противоположные результаты».

Представление Лилиенфельда о психопатии как о неком спектре явно не лишено смысла. Если рассматривать психопатию как продолжение нормальной личности, то отсюда логически вытекает, что психопатия должна быть скаляром. И что большее или меньшее ее значение в каждом данном контексте может обеспечивать существенные преимущества. Эта предпосылка не является беспрецедентной в анналах психических дисфункций (то есть если психопатию можно назвать дисфункциональной, учитывая ее преимущества в определенных обстоятельствах). Спектр аутизма, например, представляет собой континуум аномалий социального взаимодействия и коммуникации, варьирующий от тяжелых поражений «в омуте» (речь идет о молчаливых, с низкими умственными способностями и стереотипным поведением — например, покачиванием головы или тела — индивидах) до умеренных нарушений на «мелководье» (прекрасно функционирующих индивидов с активными, хотя и странными межличностными стратегиями, четко сфокусированными интересами, чрезмерно озабоченных соблюдением единообразия, правил и ритуалов).

Не так известен спектр шизофрении, хотя и его следует упомянуть в этой связи. Исследования конструктов шизотипии заставляют предположить, что психотические переживания в той или иной форме (обычно безвредные и не ведущие к дистрессу) достаточно обычны для всего населения в целом. Поэтому шизофрению стоит рассматривать не как единое состояние (либо она у вас есть, либо ее нет), а как количественное расстройство с произвольными границами между нормой, странностями и болезнью. В рамках этой парадигмы симптомы шизотипического расстройства личности (странные верования, эксцентричные речевые паттерны, причудливый стиль межличностного общения) можно истолковать как «учебный склон для начинающих лыжников» в центральном горном массиве шизофрении. Точно так же обстоит дело и с психопатией, где расстройство на «высоте» от низкой до средней является полностью управляемым. А в определенном контексте и выгодным (связь между шизофренией и творчеством установлена давно). Но выше и далеко за пределами линии снегов состояние может стать гораздо более опасным.

Такой подход к загадке психического расстройства обладает интуитивной привлекательностью с точки зрения здравого смысла. Тревожащее предположение о том, что все мы немного сумасшедшие, трудно игнорировать. Но когда дело доходит до психопатии и количественной разгадки психопатического спектра, Скотт Лилиенфельд не пускает вещи на самотек. Есть те, кто понял его идею скользящей шкалы, и у кого существуют свои собственные доказательства на этот счет. Самым выдающимся среди них является Джозеф Ньюмен.