4.8. Эротическая любовь-дружба[25] , или Во что перерастает влюбленность

4.8. Эротическая любовь-дружба[25], или Во что перерастает влюбленность

В отличие от любви-страсти с ее необузданными эмоциями эротическая любовь-дружба — менее бравурная, но более глубокая связь. Если влюбляются чаще во внешне красивых, то любят за душевную красоту, тем более что внешняя красота не вечна. Грузинский поэт Н. Бараташвили так написал об этом:

Мужское отрезвленье — не измена.

Красавицы, как вы ни хороши,

Очарованье внешности мгновенно,

Краса лица — не красота души.

Печать красы, как всякий отпечаток,

Когда-нибудь сотрется и сойдет,

Со стороны мужчины недостаток:

Любить не сущность, а ее налет.

Природа красоты — иного корня

И вся насквозь божественна до дна,

И к этой красоте, как к силе горней,

В нас вечная любовь заронена.

Та красота сквозит в душевном строе

И никогда не может быть стара.

Навек блаженны любящие двое,

Кто живы силами ее добра.

Лишь между ними чувством все согрето,

И если есть на свете рай земной,

Он во взаимной преданности этой,

В бессмертной этой красоте двойной[26].

Г. Чепмен пишет, что основной эмоциональной потребностью людей является не влюбленность, а «истинная любовь» со стороны другого человека, любовь, произрастающая из причины и выбора, а не из инстинкта. Карл Минненгер, выдающийся христианский психиатр, выразил эту мысль такими словами: «Любовь не вспыхивает в нас, она в нас вырастает». Об этом же, по сути, говорит и Рей Шорт, профессор социологии Университета Висконсин в Платтевилле: «Любовь существует тогда, когда ваши сильные нежные чувства к другому человеку уравновешены разумом и глубоким уважением. Суждения о человеке совершенно объективны и рациональны. Любовь зреет по мере того, как пара постигает принципы любви в повседневной жизни. Итак, подлинная любовь поднимается над влюбленностью и нам следует не только ожидать любви и внимания от других, но самим относиться с любовью и вниманием к другим». Эта любовь по природе эмоциональна, но не является наваждением. Поэтому есть доля правды в суждении Р. Шорта, что любви (не влюбленности!) с первого взгляда не бывает. А если и бывают такие случаи счастливой любви, то этот будет относиться к исключению из правила.

Влюбленности не хватает дружеской привязанности и прочности. Поэтому одна влюбленность, как правило, легко сменяется и вытесняется другой. Любовь захватывает человека куда глубже влюбленности. Она проникает в душевные глубины человека, во все уголки психики. Влюбленность часто эгоистична, а то и эгоцентрична — тут коренится, пожалуй, главное отличие от ее подлинной любви.

Самыгин С. Любовь глазами мужчины // По материалам Интернета

Более того, Эрих Фромм в своей книге «Искусство любить» пишет, что необходимо учиться любви. Поэтому «первый шаг, который необходимо сделать, — это осознать, что любовь — искусство, такое же, как искусство жить». Люди, полагающие, что любовь — это нечто само собой разумеющееся, проявляют легкомысленность и беспечность.

В результате пренебрежения необходимыми знаниями берет верх животная любовь, человеку всю жизнь приходится испытывать неудачи и приобретать свой, часто горький и трагический, опыт ошибок в любви, разрушающих его судьбу.

Рациональная, волевая любовь — вот та любовь, к которой нас всегда призывали мудрецы, пишет Чепмен. Это любовь, которая объединяет причину и эмоции и включает в себя акт воли, требует дисциплины, а также признает необходимость роста личности. Мы не можем ставить себе в заслугу все те добрые и великодушные поступки, которые совершали под влиянием этого «наваждения». Нас увлекает и несет сила, рожденная инстинктом. Но если мы, вернувшись в реальный мир выбора, выбираем доброту и великодушие — то это и есть истинная любовь. Это решение расходовать энергию на усилия, которые принесут пользу другому человеку, знание того, что если его или ее жизнь благодаря вашим усилиям станет богаче, то вы тоже получите удовлетворение, суть которого в том, что вы искренне кого-то любили. Для этого не нужна эйфория состояния влюбленности. Вообще-то, полагает Г. Чепмен, настоящая любовь и не может начаться до того, как влюбленность исчерпает себя. Очевидно, говоря о «настоящей любви», Г. Чепмен имеет в виду любовь-дружбу.

Жаркое чувство любви не надолго в душе остается:

Только что вспыхнет оно и угасает сейчас же. Но пепел

Этого чувства души возрождает в нас новое чувство:

Дружбу, которая нам никогда и ни в чем не изменит, —

Так из простого цветка образуется осенью поздней

Плод, услаждающий вкус, обонянье и взгляд человека.

С. Ф. Дуров, поэт середины XIX в.[27]

Среди сил, удерживающих двух людей вместе, важное место занимают воспоминания о периоде романтической любви — состоянии необычном и незабываемом.

Воспоминания эти порождают мысль, что если я испытывал(а) к супругу(е) столь яркое и необычное чувство, которое не испытывал(а) ни к одному человеку противоположного пола, значит, мы с ним(ней) предназначены друг другу, мы подходим друг другу. Воспоминания о времени влюбленности согревают супругов в долгой будничной жизни.

В любви-дружбе возрастает роль других факторов, в частности — общности нравственных ценностей, забота о потомстве и прочее. Чем менее родители поглощены друг другом, тем больше у детей шансов вырасти здоровыми и психически развитыми (Kenrick, Trost, 1987). Поэтому ослабление влюбленности можно рассматривать как естественный адаптивный процесс.

Однако к супругам, прожившим вместе более двадцати лет, романтическое чувство может снова возвратиться после того, как подросшие дети разлетаются из семейного гнезда и у родителей появляется возможность снова сосредоточить свое внимание друг на друге (Hatfield, Sprecher, 1986).

Только прожив в браке четверть века, мужчина и женщина поймут, что такое любовь.

Марк Твен

В одном исследовании, проведенном индийскими учеными, обнаружен парадоксальный факт: супруги, поженившиеся по любви, после пяти лет совместной жизни стали меньше испытывать романтическую любовь, в то время как супруги, состоящие в «договорном» браке, с течением времени начинают любить друг друга все сильнее (Gupta, Singh, 1982). Как здесь не вспомнить наше отечественное утверждение: «Стерпится — слюбится» про тех, кого выдавали замуж или женили насильно, по расчету.

Эрих Фромм считал, что любовь исполнена смысла лишь тогда, когда она не препятствует полному самовыражению. Поэтому любовь Фромм определял как союз, при котором сохраняются цельность и индивидуальность человека, и отмечал, что парадокс любви состоит в том, что два человека, становясь одним целым, все же остаются двумя разными людьми. Э. Фромм считал, что любовь между мужчиной и женщиной может быть только взаимной. Если любовное чувство без взаимности — это влюбленность. Вряд ли с последним утверждением можно согласиться.

Кстати, и некоторые другие ученые и практики дифференцируют любовь и влюбленность неадекватно. В качестве примера я рассмотрю фрагмент из книги психотерапевта Валерио Альбисетти, который является одной из наиболее значительных фигур в современном психоанализе.

Справедливо считая, что в обыденном сознании постоянно путается влюбленность с любовью, он перечисляет некоторые свойства и того и другого, чтобы читатель мог понять, переживает ли он моменты влюбленности или идет по пути любви.

С некоторыми его сопоставлениями спорить не приходится, например с такими: «Во влюбленности благоразумие изгоняется; в любви оно играет важную роль. Во влюбленности человек видоизменяет, искажает реальную действительность, приспосабливая ее к этим отношениям; в любви реальность становится неотъемлемой частью отношений, возвышая и укрепляя их. Влюбленность по существу созвучна психологии ребенка, который в своем детском стремлении ко “всемогуществу” желает получить все и сразу; любовь — удел зрелых людей, которые не боятся времени, но, напротив, принимают его в расчет».

Или: «Во влюбленности отрицается предел; в любви предел ищут, признают, принимают и превозносят. Влюбленность господствует над людьми, переживающими ее; идущие по пути любви вместе управляют своей любовью, а не управляются ею. Влюбленность поверхностна и довольствуется наружностью; любовь черпает силы из глубины личности партнера. Любовь никогда не бывает поверхностной. Влюбленность состоит в основном из ощущений; любовь, помимо этого, включает в себя волю.

Однако другие его сопоставления вызывают сомнения в их корректности.

«Влюбленность, — пишет В. Альбисетти, — принадлежит к животной природе человека, любовь — к его зрелости. Для того чтобы влюбиться, не нужно мужества: достаточно пустить все на самотек и дать себе волю. Для влюбленности секс имеет решающее значение, в отношениях любви он не обязателен». Остановимся на этом фрагменте. Весьма спорно положение, что влюбленность принадлежит к животной природе человека, а любовь — нет. Как это, например, согласуется с родительской любовью? И разве его утверждение, что для того, чтобы влюбиться, надо дать себе волю, не означает, что влюбленность находится под контролем человека, а следовательно, не только природна, но и, как у нас любят писать, социальна? А как быть с первой любовью (влюбленностью), для которой секс не имеет не только решающего значения, но и вообще никакого? И зачем путать сексуальное влечение и влюбленность?

В. Альбисетти пишет, что влюбленность покрывает глубокое внутреннее одиночество, человек стремится быть вместе с партнером для того, чтобы чувствовать себя живым. Согласно мнению этого автора, влюбленность только остановка, временное прекращение невроза. Но разве влюбляются только испытывающие одиночество или невроз? Выходит, что любовь с первого взгляда касается только этих людей?

«Влюбленность, — пишет далее В. Альбисетти, — это искра, принимаемая за огонь; любовь — это пламя, которое постоянно поддерживается». Единственно, что верно в этом сравнении, — это различие в длительности того и другого феномена. Что же касается силы того и другого, то думается, что сравнение с пламенем больше подходит к влюбленности.

А такое противопоставление влюбленности любви: «Во влюбленности восторженное состояние возможно только в присутствии партнера; в любви счастье составляет постоянную основу жизни» — из категории «в огороде бузина». Восторженность и счастье — разные эмоциональные явления; можно любить и страдать, чувствовать себя несчастным, да и при ответной любви нельзя быть все время счастливым. Переживание счастья — это тоже кратковременное состояние человека.

Другие его тезисы звучат красиво, но они голословны: «Влюбленность боится смерти; в любви переживается много смертей, но все они растворяются благодаря умению во всем видеть смысл, значение <…> Влюбленность — это обладание; любовь — дар <…> Сомнения ранят влюбленность, но укрепляют любовь <…> Влюбленности присуща потребительская логика; любви — логика бытия, познания <…> Страдание убивает влюбленность; любовь включает его в себя <…> Во влюбленности двое превращаются в ничто; в любви они умножаются <…> Влюбленность легка, но она опустошает; любовь трудна, но она наполняет».

Остановлюсь еще на категоричной позиции Е. Пушкарева в отношении различий между влюбленностью и любовью: «То, что является укоренившимся понятием — сначала возникает влюбленность, которая перерастает в любовь, — оказалось совершенно не так <…> Любовь возникает совершенно независимо от того, была влюбленность или нет», — считает он. Это утверждение было бы верным, если бы автор не употребил слово «совершенно», а написал бы «может быть независимой». И то, что влюбляться можно несколько раз и что влюбленность может не перерастать в любовь, не отрицает варианта, что влюбленность может перерастать в любовь.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.