Классика жанра Зигмунд Фрейд. «Неудовлетворенность культурой»

Классика жанра

Зигмунд Фрейд. «Неудовлетворенность культурой»

Наше исследование о счастье пока дало нам мало такого, что не было бы общеизвестным. Даже если мы продолжим исследование, поставив вопрос, почему людям так трудно стать счастливыми, то, кажется, от этого шансы на получение чего-то нового не слишком увеличатся. Мы уже ответили на этот вопрос указанием на три источника, из которых проистекают наши страдания: превосходящие силы природы, бренность нашего собственного тела и недостатки институций, регулирующих наши отношения друг с другом в семье, в государстве и в обществе. Что касается первых двух, то тут при вынесении суждения нет оснований для больших колебаний: мы должны признать эти источники страданий и подчиниться неизбежному. Мы никогда не сможем достичь полного господства над природой, наш организм — сам часть этой природы — останется структурой бренной и ограниченной в своих возможностях приспособления и деятельности.

Из этой констатации отнюдь не проистекают обескураживающие последствия, наоборот, она дает указание для направления нашей деятельности. Тысячелетний опыт нас убедил, что если не все, то хотя бы некоторые страдания мы можем устранить, а другие смягчить. Иначе мы относимся к третьему, социальному, источнику наших страданий. Его мы вообще оставляем без внимания, мы не в состоянии понять, почему нами самими созданные институции не должны были бы стать для всех нас скорейшей защитой и благом. Однако если мы обратим внимание на то, как плохо нам удалось создать себе как раз защиту от этих страданий, то возникает подозрение, — а не скрывается ли и здесь какая-то часть непобедимых сил природы, в данном случае наши собственные психические свойства.

Когда мы начинаем рассматривать эту возможность, мы наталкиваемся на одно утверждение, столь поразительное, что нам стоит на нем остановиться. Это утверждение гласит, что большую долю вины за наши несчастья несет так называемая культура: мы были бы гораздо счастливее, если бы от нее отказались и восстановили первобытные условия. Я нахожу это утверждение поразительным, так как, что бы мы ни подразумевали под понятием культуры, несомненно одно: все то, чем мы пытаемся защититься от грозящих нам источников страдания, принадлежит именно этой культуре.

Какими путями столь многие люди пришли к этой точке зрения, к этой странной враждебности по отношению к культуре? Я полагаю, что давно существующее глубокое недовольство соответствующим состоянием культуры создало почву, на которой затем в определенных исторических условиях возникли поводы для ее осуждения. Мне кажется, что я могу установить последний и предпоследний из этих поводов. Я не обладаю достаточной эрудицией, чтобы развернуть эту цепь достаточно далеко в глубь истории человеческого рода. Подобный фактор враждебности к культуре должен был играть роль уже при победе христианства над языческими религиями. Он был близок к обесценению земной жизни, последовавшему в результате христианского учения. Предпоследний повод появился, когда развитие исследовательских экспедиций привело нас в соприкосновение с примитивными народами и племенами. Ввиду недостаточного наблюдения за их нравами и обычаями и ввиду неправильного понимания многим европейцам показалось, что эти люди ведут простой, непритязательный и счастливый образ жизни, недостижимый для превосходящих их культурно посетителей.

Дальнейший опыт внес поправки в некоторые суждения такого рода, во многих случаях известная доля жизненного облегчения была ошибочно приписана отсутствию запутанных требований культуры, в то время как это объяснялось великодушием богатой природы и легкостью удовлетворения насущных потребностей. Последний повод нам хорошо известен, он появился после ознакомления с механизмами неврозов, грозящих отнять у цивилизованного человека и то маленькое счастье, которое он имеет. Было обнаружено, что человек становится невротиком, потому что он не может вынести суммы ограничений, налагаемых на него обществом, преследующим свои культурные идеалы, из этого было сделано заключение, что можно было бы вернуть потерянные возможности счастья, если бы эти ограничения были сняты или значительно понижены.

К этому следует присовокупить еще один момент разочарования. В течение жизни последних поколений люди достигли необычайного прогресса в области естественных наук и их технического применения, человеческое господство над природой утвердилось так, как раньше трудно было себе и вообразить. Отдельные подробности этого прогресса общеизвестны, и едва ли стоит их перечислять. Люди гордятся своими достижениями и имеют на это право. Но им показалось, что все это недавно достигнутое господство над пространством и временем, это подчинение себе сил природы, исполнение чаяний тысячелетней давности не увеличили меру удовлетворения жажды наслаждения, ожидавшуюся ими от жизни, и не сделали их, по их ощущению, более счастливыми.

При такой констатации следовало бы удовлетвориться выводом, что власть над природой не является единственным условием человеческого счастья, так же как она не является и единственной целью культурных устремлений, а не приходить к заключению о бесполезности техники для баланса счастья. Но ведь можно было бы и возразить: а разве не является положительным достижением для наслаждения, несомненным выигрышем для нашего ощущения счастья то, что я имею возможность сколь часто мне угодно слышать голос моего ребенка, находящегося от меня на расстоянии ста километров, или что я через кратчайший срок по приезде друга могу узнать, что он благополучно перенес длинное и утомительное путешествие? Разве не имеет никакого значения, что медицине удалось так необычайно сильно уменьшить смертность малолетних детей и что вообще средняя продолжительность жизни цивилизованного человека возросла на значительное количество лет?

К перечню этих благ, которыми мы обязаны столь осуждаемой эпохе научного и технического прогресса, можно было бы еще многое добавить, но тут мы опять услышим голос пессимистически настроенного критика, напоминающий нам, что большинство из этих удовлетворений происходит по образцу «дешевых удовольствий», восхваляемых в известном анекдоте. Такое удовольствие можно себе доставить, выпрастывая в лютую зиму ногу из-под одеяла и пряча ее затем обратно. Ведь если бы не было железных дорог, преодолевающих расстояния, ребенок никогда не покидал бы родного города и мы тогда не нуждались бы в телефоне, чтобы услышать его голос. Если бы не было открыто пароходное сообщение через океан, то соответствующего морского путешествия не предпринял бы мой друг, а я не нуждался бы в телеграфе, чтобы получить от него успокоительное сообщение.

Какая польза нам от уменьшения детской смертности, если именно это принуждает нас к крайнему воздержанию в деторождении, так что теперь мы в общей сложности не взращиваем большего числа детей, чем во времена, до господства гигиены, обременив при этом нашу сексуальную жизнь в браке тяжкими условиями и действуя, возможно, наперекор благодетельным законам естественного отбора? А к чему, наконец, нам долгая жизнь, если она так тяжела, бедна радостями, полна страданиями, что мы готовы приветствовать смерть как освободительницу?

Старина Фрейд по обыкновению «глубоко копает», чем и вызывает желание поспорить с ним, по крайней мере по части аргументации. Что до остального, то становится так себя жалко, что хочется сразу же бросить насиженное и уютное гнездышко в типовом блочном доме спального района и рвануть «в поля». На самом деле все не так мрачно. Достаточно просто понять, что очень многие наши неприятности вызваны желанием заиметь еще более обжитое, уютное гнездышко, желательно из кирпича и расположенное в коттеджном поселке, и жить сразу станет легче и веселее.

Конечно, в самом стремлении добиться успеха в социуме нет ничего предосудительного. Вот только делать это нужно не по принуждению, а «токмо по велению души». Не поддаваться на провокации типа «да куда тебе» и подначки вроде «вы этого достойны». Решайте сами: достойны ли вы новой машины, так упорно рекламируемой по телевизору, или вам больше придется по душе потратить зажатые в кулаке денежки на что-то другое. В конце концов, споры и конфликты по поводу размера и комфортности пещеры вели еще наши доисторические предки. Так что культура, о вреде которой так убедительно толковал Зигмунд Фрейд, всего-навсего дала людям больше предметов вожделения и соответственно больше поводов для переживаний и распрей. А если говорить прямо, то при обращении с этой самой культурой надо просто внимательнее расставлять приоритеты.

Мне лично наличие в доме электричества и горячей воды совсем не мешает. Как не мешает Интернет — источник знаний и как не мешает еще очень много приятных и полезных изобретений человечества. Вот что точно портит мне жизнь, так это телефон, телевизор и моя «десятка». А что до надуманных проблем, вызванных тем, что социум постоянно пытается навязывать мне образ жизни и мышления, так я стараюсь не смотреть телевизор и не общаться со снобами. Я стараюсь доверять только себе — своему телу, своему уму, своему пониманию успеха. А те, кому не нравится моя жизнь, могут переходить на другую сторону улицы.

Прочитайте внимательно следующее know-how. При всей заумности слова «нивелировка» советы весьма дельные. Поскольку я по-прежнему убежден, что вместо того, чтобы уговаривать и улещивать сознание, обещая себе золотые горы по избавлении от негатива, лучше заставить подсознание не генерировать этот негатив вообще. Потому как бедному сознанию, на которое со всех сторон валятся авторитетные мнения, как надо жить, а как не надо, и так не продохнуть от борьбы за сохранение индивидуальности. У него другие проблемы — нужно банально прокормить тело. Так что не нужно загружать его еще всякими глупостями вроде «жизнь прекрасна». Лучше вместо этого зарядить соответственно этой фразе подсознание, которое будет подбадривать сознание, когда тому придется несладко в процессе биологической борьбы за существование.