Записывание как путь к скрытому чувству

Записывание как путь к скрытому чувству

Пока я описала два способа поиска скрытого чувства: а) разговор с хорошим слушателем и б) размышление наедине с собой. Теперь мне хотелось бы перейти к третьему способу, а именно, к технике записывания.

Если вы планируете использовать этот подход, то следует иметь в виду несколько важных моментов. Вы должны быть в самой гуще эмоционального переживания. В полном спокойствии и присутствии духа устраиваясь за письменным столом с разумным намерением описать свою проблему, вы, скорее всего, получите в качестве результата изложение истории своей жизни, но это не самотерапия. Цель самотерапии — почувствовать эмоцию, которую вы скрываете, прямо сейчас, а не теоретизирование вашего прошлого. Начинать следует с внешней эмоции. Пишите, пока это чувство-прикрытие еще пышет жаром, не ждите, пока оно остынет.

Забудьте о разборчивости, орфографии, грамматике, пунктуации: никто, кроме вас, этого читать не будет. Вы разговариваете сами с собой.

Старайтесь писать в одном темпе, не останавливаясь. Выложите все свои мысли на бумагу. Если идеи приходят медленно, и вы «зависаете» на одном месте, пишите первые приходящие в голову вопросы и ответы на них, просто чтобы продолжать писать. Непрерывность, равномерность словесного потока, по-видимому, обладает гипнотическим эффектом, который освобождает скрытые чувства.

Пишите мягким карандашом, облегчите себе труд. Не пользуйтесь печатной машинкой, даже если вы ненавидите писать от руки и в обычных условиях предпочитаете печатать. Так у вас вряд ли что-то получится. Возможно, дело тут в какой-то механической безупречности. Карандаш является продолжением вашего тела: по мере возрастания

интенсивности эмоции, почерк становится все более размашистым и свободным, менее разборчивым.

При этом вам необходимо уединение. Можно даже держать карандаш и бумагу в ванной и запираться там, чтобы писать, пока внешняя эмоция не потеряла свою силу. Если вам никак не удается уединиться для письма посреди эмоционального переживания, то постарайтесь воссоздать его позже, и чем скорее, тем лучше. Поговорите с хорошим слушателем, пока не почувствуете эту внешнюю эмоцию с новой силой, потом удалитесь куда-нибудь и пишите.

Письменное изложение является самым быстрым из известных мне способов прослеживания скрытого чувства. Весь процесс не должен занимать больше десяти-двадцати минут. Если окажется, что вы пишете часами, то ваше занятие, скорее всего, можно назвать письменным творчеством, однако это не то, что для меня означает самотерапия.

Какие именно внешние чувства приводят вас к использованию техники записывания? а) Неадекватная реакция: эмоция, являющаяся, по вашему подозрению, прикрытием другого чувства, б) Любая эмоция, настолько мучительная, что вы просто не способны ее вынести. Записывание поможет вам в какой-то степени избавиться от нее. в) Чувство, которое настойчиво побуждает вас к действию, когда разум говорит вам ничего не предпринимать. Записывание перенаправит его в другое русло.

Начните с вопроса: Что я чувствую? Опишите свою внешнюю эмоцию. Вы сердитесь на жену? Излейте на бумаге все гадости о ней, которые ваш язык не поворачивается произнести вслух. Пишите все, что поможет интенсифицировать эту внешнюю эмоцию.

Положим, вы не можете дать четкого определения своей внешней эмоции. Все, что вы ощущаете, это физический дискомфорт. Вы напряжены, трясутся руки, учащенное сердцебиение, вам не хватает воздуха. Вас что-то сильно беспокоит, но вы не знаете, что. Опишите свои физические симптомы. Вы стискиваете зубы, ваши мышцы болят от напряжения? Опишите это.

Что случилось? С чего началось это ощущение? Напрягите память, вернитесь к случаю, послужившему началом.

Почему я мог так забеспокоиться? Что мне страшно почувствовать?

О чем мне это напоминает?

Все эти вопросы нацелены на то, чтобы вывести вас из состояния равновесия. Сейчас ваш ум старается вызвать какую-то эмоциональную реакцию. Помните, что в этот момент вы не пытаетесь достичь разумного понимания. Цель вашего письма — почувствовать скрытую эмоцию. Пробуйте разные ответы на свои вопросы, пока один из них не вызовет эмоциональную реакцию. Предположим, вам в голову приходит ответ, кажущийся вполне логичным, разумным объяснением вашего внешнего чувства и провального поведения — но это всего лишь идея, без эмоции. Откажитесь от нее и перейдите к другой мысли. Не позволяйте интеллектуализациям увести вас в сторону. Забудьте все эти блестящие идеи до поры до времени. Возможно, они истинны, но если к этому моменту вы не готовы их прочувствовать, пока они для вас полностью бесполезны. Избегайте соблазна теоретизирования на тему своей неосознанной мотивации: это еще один способ скрыть таинственную эмоцию, способ избежать ее переживания. Вернитесь назад и спросите себя снова: о чем еще мне это напоминает?

Продолжайте искать новые идеи. Скорее всего, за десять-двадцать минут вам удастся наткнуться на мысль, которая либо повлечет за собой сильную скрытую эмоцию, либо породит слабую новую. В последнем случае позвольте себе свободно следовать за новым направлением: пишите все, что, по-вашему, имеет отношение к новой идее, неважно, насколько отдаленное. Этот путь должен привести вас к интенсивной скрытой эмоции.

Как вы узнаете, что вам удалось снять верхний слой и обнаружить скрытое чувство? Оно будет переживаться с той же интенсивностью, что и внешняя эмоция, с которой вы начинали, и полностью ее вытеснит: вы помните внешнюю эмоцию, но больше ее не чувствуете.

Обнаруженное скрытое чувство может быть мучительным, но продолжается не больше одной-двух минут. Тяжело удерживать это чувство долго, и самое слабое отвлечение рассеивает его. В главе «Мысли вслух» я упоминала книгу Карен Хорни «Самоанализ», где говорится о том, что у человека имеется встроенный защитный механизм, который не позволяет ему раскрыть эмоцию, пока он недостаточно силен, чтобы пережить ее без излишней тревоги. Насколько мне известно, это правда, и все же я считаю своим долгом предупредить студентов: если скрытая эмоция, после того, как вы высвобождаете ее, сохраняется вопреки вашей воле дольше чем на несколько минут; если она завладевает вами и вам трудно от нее отделаться, тогда самотерапия не для вас. Не используйте ее без профессиональной помощи. (За девять лет преподавания самотерапии я не слышала ни от одного студента о подобной проблеме.)

Теперь, почувствовав свое скрытое чувство, вы готовы к тому, чтобы определить паттерн, точно так же как после использования разговоров и размышления.

После того как вы закончите, уничтожьте написанное. Не храните своих черновиков (если только не пишете по просьбе специалиста, который хочет, чтобы вы потом это прочли). Для этого есть две причины:

а) Сегодня вы были сильным, вам хватило мужества, чтобы почувствовать скрытую эмоцию. Через некоторое время вы вполне можете об этом забыть. Потом наступает день, когда вы подавлены: кто-то с вами не лучшим образом обошелся или вы совершили поступок, которого теперь стыдитесь. Разбираясь в своем ящике, вы натыкаетесь на клочок бумаги, содержащий забытую скрытую эмоцию, которую вы не можете позволить себе почувствовать сегодня. Читая его, вы вынуждены переживать чувство, слишком для вас мучительное. Это равноценно ситуации, когда неспециалист высказывает свои интерпретации, говорит вам о скрытых чувствах до того, как вы готовы узнать о них сами, заставляет вас их почувствовать. Это может вызвать сильную тревогу или депрессию.

б) Еще одна причина избавляться от написанного. Предположим, вы забыли скрытое чувство. Это значит, что вы пока не готовы его вспомнить. Вам еще предстоит выйти на него как-нибудь в другой раз, разматывая при помощи самотерапии какой-то другой клубок, исследуя другую неадекватную реакцию. Каждый раз, снова и снова пытаясь обнаружить скрытое чувство, вы все ближе к цели: в один прекрасный день вам удастся спонтанно вспомнить его и избавиться от чувства-прикрытия насовсем. Короткого пути здесь нет. Предположим, после неудачной попытки вспомнить скрытое чувство вы находите и читаете свои записи. Это помешает повторной попытке докопаться до него. Вы будете думать о своих эмоциях, а не чувствовать их. Никогда и никому прежде такой способ пользы не приносил. Он сродни тому роду игры, которую ведут люди, изучающие психологию ради того, чтобы потом интеллектуализировать на тему самих себя как примера еще одной «интересной» истории болезни. Они все «понимают» о своей неосознанной мотивации, но продолжают использовать прежние провальные паттерны поведения. Они обожают использовать психиатрический жаргон и пускаются в пространные рассуждения о собственном неразрешенном Эдиповом комплексе, но изменений к лучшему в их жизни от этого не наступает. Не следует использовать письменную технику как трюк для избегания собственных чувств.

Вот два примера техники записывания.

I

Как-то раз, когда я ехала по оживленной улице, прямо на меня из бокового переулка неожиданно вылетели два велосипеда с подростками. Они что-то оживленно обсуждали и ехали вплотную друг с другом, так что я не поняла, заметили ли они, на каком опасно близком расстоянии находятся к моей машине, поэтому решила посигналить им. В ответ на это они оглянулись и насмешливо крикнули: «Да заткнись ты!»

На секунду я ощутила, как меня захлестнула горячая волна ярости. Но я тут же подавила это чувство и продолжала спокойно ехать своей дорогой. Спустя десять минут, когда я подъехала к месту назначения, происшествие полностью выветрилось из моей головы. Осталась только ноющая боль в зубах — хорошо знакомое мне напряжение, предупреждающее о надвигающемся приступе головной боли. Я задала себе вопрос: «Что меня так обеспокоило? Что я боюсь почувствовать?» — ответа не было. Потом, спросив у себя: «Что случилось?», я вспомнила мальчишек с их велосипедами и тот факт, что в какой-то момент я испытала сильный гнев, но он быстро прошел. Теперь я просто чувствовала это невыносимое напряжение. Я извлекла из сумочки маленький блокнот, который специально ношу для подобных случаев, и начала быстро писать в надежде, что смогу избавиться от боли в зубах вовремя, чтобы избежать головной боли (обычно продолжающейся по три дня кряду). Вот как это выглядело на бумаге:

«Зубы ноют. Мальчишки вылетели из-за угла, наверно, не заметили машину. Посигналила, хотела предупредить, испугалась за них. Страх своей враждебности? [Очевидно, на заданный вопрос не было эмоциональной реакции, так как я от него отказалась.] Да заткнись ты! Чувствовала беспомощную ярость, хотела бы встретиться с их родителями. Пусть бы им стало плохо. Вернуться и наехать на них. [Эти слова привели меня в изумление.] Научить их ценить предупреждение. Мое. Пусть бы помучились. Чувствую право на справедливость. Как будто я сам Господь Бог. А еще так глупо, беспомощно. Стыдно получать неблагодарность и враждебность? Приходится прикусить язык? [Объяснение ноющей боли в зубах.] Сержусь на каких-то беззащитных велосипедистов, детишек, перебегающих дорогу, — не на взрослых водителей. [Появление совершенно новой мысли.] Отождествляю себя с беззащитными детьми, которые не знают о своей беззащитности? Как я сама раньше?..»

Ненавижу неблагодарных. Чувствую свое благородство. Ненавижу, когда люди не видят того, что… Внезапно я почувствовала глубокую печаль, и боль в зубах прекратилась. Внешнее чувство, гнев, тоже рассеялось. Я убрала блокнот на место.

Что же это было? Как только я записала: «Отождествляю себя с беззащитными детьми, которые не знают о своей беззащитности? Как я сама раньше?..», в моей памяти всплыли два кошмарных года, проведенных с жестокой приемной матерью[3] Несколько лет назад, когда я использовала самотерапию, исследуя другое внешнее чувство, я запоздало осмелилась почувствовать печаль, которую была вынуждена стоически глушить в себе два года, с семи до девяти лет: мучительный опыт, о котором я старалась не думать все последующие годы. В тот раз в присутствии хорошего слушателя я, сдавшись наконец, расплакалась как беспомощный ребенок. А теперь описания случая с мальчишками оказалось достаточно, чтобы вспомнить ту сессию самотерапии и на какой-то момент снова пережить печаль. Этого момента хватило, чтобы избавиться от боли в зубах и избежать приступа мигрени. Психолог прибег бы к объяснению, что я обратила свой детский гнев к приемной матери внутрь себя, и теперь спроецировала его наружу на этих мальчишек. Сама же я ни о чем подобном и не подумала. Не будучи психоаналитиком себе, я не искала объяснения своим реакциям. Все, что мне было нужно, — почувствовать свое скрытое чувство.

II

Еще один пример. Как-то днем я села за стол, чтобы поработать над этой книгой, собираясь писать главу «Как освободить свои естественные творческие способности». Написала заголовок. Потом остановилась и задумалась. Это было совсем не похоже на то, как я обычно работаю. Вообще-то, моя единственная писательская проблема — заставить себя сесть и взять карандаш в руки. (Перед этим я говорю себе, что сперва надо помыть пол на кухне, погладить рубашки — сделать все что угодно, только чтобы уклониться от работы над книгой.) Но стоит мне начать, и слова изливаются так быстро, что я едва успеваю их записывать, особенно с этой книгой, поскольку после девяти лет преподавания предмета я знаю его, как свои пять пальцев.

Однако на этот раз начать никак не удавалось. Встав со стула, я принялась рыться в книжном шкафу. Я перелистывала книги, которые знала наизусть, отыскивая дополнительный материал, теории других авторов о творчестве, пытаясь найти подкрепление собственным идеям. Это был полнейший абсурд, потому что все необходимые для книги ресурсы имелись у меня в голове. Я годами читала лекции, не прибегая к записям. Чем больше я лодырничала, тем труднее мне было начать работать. Я потратила около часа, читая, размышляя и играя со словами, пока в моей голове впервые не проявилась мысль, что я не могу начать писать. Более того, я почувствовала боль в горле. Что это, начало болезни или признак напряжения? Я решила, что раз я не могу начать писать эту главу, видимо, мне следует пописать что-нибудь ради самотерапии и узнать, что же такое со мной творится. Итак, на странице, озаглавленной: «Как освободить свои естественные творческие способности», я записала:

«Горло болит. Почему? Блок на творчестве. Чего я так боюсь? Вдруг понадобилось проверять источники. Не доверяю себе? Почему? Что случилось? Я сама открыла этот метод [эксперименты с творчеством описаны в указанной главе], и теперь я хочу воспользоваться теориями других людей для объяснения. Что в этом плохого? Чувствую, что неоригинальна, раз мне нужны их объяснения? Творчество подразумевает оригинальность. Я боюсь довериться своей оригинальности? Боюсь, что я неспособна к творчеству? [Пока нет эмоций.] Что означает творческий? [Пробую зайти с другой стороны.] Сотворить ребенка. Быть способной к деторождению. Теперь слезы. Боюсь потерять матку. [Врач предупредил, что может понадобиться операция.] Боюсь гистерэктомии. Больше не смогу ничего сотворить. Это меня изменит? Больше не буду способной к творчеству. Да».

К этому моменту я уже была охвачена таким горем, что прекратила писать. Боль в горле прошла.

Как странно: несколько недель назад на медицинском обследовании мне сказали, что, возможно, мне понадобится операция в связи с фиброзной опухолью матки. Тогда я не почувствовала каких-либо эмоций. Весь день испытывала напряжение в мышцах, была немного подавлена вечером, но понять, что же так тревожит меня, не смогла. Я не знала, что чувствую. Вскоре у меня должна была наступить менопауза, и доктор сказал, что, вполне вероятно, операция не понадобится: подобные опухоли к этому периоду обычно рассасываться. Гистерэктомия — самая обычная распространенная операция («Сколько моих подруг уже…» и т. д.), я не боялась лечь на операционный стол.

И только теперь, прибегнув к самотерапии, чтобы разобраться со своим писательским блоком, я краешком глаза увидела, какие чувства скрываю в связи с этой операцией. Острое ощущение горя продолжалось несколько секунд, а затем я почувствовала себя хорошо: все было позади. Я набросилась на работу и закончила главу по творчеству в рекордный срок и без всяких проблем.