-Т-

-Т-

ТЕЛЕОЛОГИЧЕСКАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ (Teleological point of view; Teleologischer Gesichtspunkt) – в комплементарной дополнительности к каузальному подходу постулирует особый вид причинности: целевой, отвечающей на вопрос – для чего, ради какой цели совершается тот или иной психический процесс, см. финальный.

ТЕЛО (Body; Korper) – материальная субстанция индивида. Тело рассматривалось Юнгом как выражение «физической материальности психического» (CW 9, par. 392). То, что тело делает, испытывает, в чем оно нуждается – все это отражает психологические императивы. Тело в этом смысле выглядит как «умное тело». Взаимодействие между психическим (образ) и телесным (инстинкт) осуществляется через архетипы.

В теле сконцентрированы многие аспекты тени. Если человек пытается жить исключительно интересами тела, то бессознательно он попадает в объятия духа. Признание же тела (не того, которое действует по принуждению) есть вещь совершенно иная,– оно необходимо для психологического развития и индивидуации.

ТЕМЕНОС (Temenos; Temenos) – греческое слово, обозначающее священное, оберегаемое место. Как правило, таким местом в античной Греции была территория храма, в пределах которой можно было ощутить и пережить присутствие божественного. Психологически теменос описывает личное пространство-вместилище и ощущение приватности, окружающие аналитические взаимоотношения. Иначе, психически нагруженная аналитическая область (ситуация переноса), внутри которой и аналитик, и пациент ощущают потенциальное присутствие бессознательной силы. Это та психическая зона, которая наиболее чужда эго и характеризуется своей нуминозностью.

Согласно Юнгу, потребность в установлении и поддержании пространства теменоса зачастую проявляется рисунками или образами сновидений четверичной природы (кватерности), такими, например, как мандалы.

«Символ мандалы несет в себе именно это значение: священное пространство (temenos), защищающее центр. Этот символ является одним из наиболее важных мотивов при объективации бессознательных образов. Это одно из средств защиты центра личности от посягательств извне или попыток выставить его наружу» (Юнг К.Г. Тавистокские лекции. Киев, 1995. С. 186).

Алхимическим синонимом теменоса является «герметически запечатанный сосуд». В алхимии под этим подразумевается закрытое вместилище, в котором совершается превращение (трансмутация) противоположностей.

ТЕНЬ (Shadow; Schatten) – спрятанные или бессознательные аспекты психологической структуры личности, ее негативная сторона, обычно отвергаемая сознательным эго. Сумма всех неприятных личностных качеств.

«Это как то, чем человек не хотел бы быть» (CW 16, par. 470; ЮПП, пар. 470).

Юнг утверждал, что каждый человек имеет свою тень, подобно любой другой материальной субстанции, и эго соотносится с тенью, как свет с мраком, и именно наличие тени делает нас людьми.

«Каждый носит с собой тень, и чем меньше она подключена к индивидуальной сознательной жизни, тем она темнее и гуще. Если плохое качество осознано, то всегда есть шанс его исправить. Помимо этого, оно находится в постоянном контакте с другими интересами, так что подвержено непрерывной модификации. Но если теневая сторона подавлена и изолирована от сознания, то она никогда не будет исправлена, и постоянно имеется возможность ее внезапного прорыва в самый неподходящий момент. Так что, по всем подсчетам, она создаст бессознательное препятствие, мешая нашим самым благонамеренным побуждениям и порывам. Мы несем в себе свое прошлое, а именно примитивного, низкого человека с его желаниями и эмоциями. Лишь приложив значительные усилия, мы можем освободиться от этой ноши. Если дело доходит до невроза, то мы неизменно сталкиваемся с сильно увеличившейся тенью, и если мы хотим излечить невроз, то нам нужно найти способ сосуществования сознательной личности человека и его тени» (АС, с. 182).

До того как бессознательные содержания не дифференцировались, тень составляет, по сути, всю полноту бессознательного. Как правило, она персонифицируется в сновидениях лицами того же пола, что и сновидец. Тень состоит по большей части из вытесненных желаний и грубых побуждений, низменных мотивов, детских фантазий и негодований – всего того относительно своего носителя, чем ему не приходится гордиться. Эти и подобные им непризнанные личностные характеристики очень часто переживаются субъектом посредством механизма проекции, как принадлежащие другим людям.

«Хотя с помощью инсайта и доброй воли тень способна в некоторой степени быть ассимилированной сознательной личностью, опыт показывает, что существуют определенные черты, которые оказывают наиболее упорное сопротивление моральному контролю и делают невозможным хоть какое-то на них влияние. Эти сопротивления обычно связаны с проекциями, которые не распознаются как таковые, и распознание их становится делом нелегкого морального усилия личности. До тех пор пока черты, специфические для тени, опознаются без особого усилия, как чьи-то личностные качества, любые прозрения и добрая воля будут оставаться тщетными, поскольку сама причина эмоции лежит по другую сторону всех возможных сомнений, а именно в другой личности» (CW 9ii, par. 16; А, пар. 16).

Реализации тени препятствует персона. В той степени, в какой мы отождествляем себя со светлой и яркой персоной, тень соответственно играет роль тьмы. Тень и персона оказываются в компенсаторной взаимосвязи, и конфликт между ними неизменно вырастает в невротическую вспышку.

Общей эффективной техники для ассимиляции тени не существует. Скорее это вопрос такта, и каждый раз он решается индивидуально. Прежде всего следует признать существование тени как таковой, и отнестись к ней серьезно. Тень искоренить невозможно, и единственное, что остается – и к чему, в частности, и направлен анализ,– это прийти к соглашению с тенью.

«Конфронтация сознания с тенью – вот первое, что необходимо в любой полноценной психотерапии. В конце концов, это должно привести к какому-то союзу, пусть даже союз этот поначалу и выступает в виде открытого конфликта и остается таковым достаточно долго. Это противостояние не может быть отменено рациональным путем. Когда конфликт преднамеренно вытеснен, то продолжает существовать в бессознательном и выражает себя неявным и все более угрожающим образом, так что никакой выгоды здесь не получается. Борьба длится до тех пор, пока „противники“ не выдохнутся. Заранее нельзя ничего сказать, чем все это кончится. Единственное, что очевидно – то, что обе стороны изменятся» (CW 14, par. 514; MC, пар. 514).

Ответственность за тень лежит на эго. Именно поэтому тень является моральной проблемой. Одно дело – признать, что есть на самом деле и на что мы способны, и совершенно другое – определить для себя, как с этим жить дальше.

Другой аспект тени состоит в том, что она не является лишь темным скопищем, населяющим изнанку личности. Тень также состоит из влечений, способностей и положительных моральных качеств, которые либо были когда-то похоронены личностью, либо никогда ею не осознавались.

«Если бы вытесненные склонности, называемые мной тенью, были только злом, то не возникало бы особых проблем. Но тень – это не что-то целиком скверное, а просто низшее, примитивное, неприспособленное и неудобное. В нее входят и такие низшие качества, детские и примитивные, которые могли бы обновить и украсить человеческое существование, „сего не дано“» («Психология и религия», АС, с. 183).

ТЕОРИЯ (Theory; Theorie) – основываясь на эмпиричности подхода, Юнг рассматривал теорию с точки зрения ее интеграции. Тот или иной аналитик не может практиковать, пользуясь чуждыми ему или не проверенными на собственном опыте теориями. Нельзя рассматривать пациента как подходящего под ту или иную теорию. Отсюда требование изменения теории, наличествующей у аналитика, ее интеграция. С точки зрения академической психологии аналитическая психология (как, впрочем, и вся глубинная психология) не имеет статуса научной теории, поскольку она не является ни доказуемой, ни недоказуемой. Тем не менее это положение в последние годы стало меняться.

ТЕСТ СЛОВЕСНЫХ АССОЦИАЦИЙ (Word association test; Assoziation-experiment) – разработанный Юнгом экспериментальный метод для определения автономных бессознательных комплексов человека путем изучения спонтанных психологических реакций и ассоциаций.

«Эксперимент прост: я читаю перечень из ста хорошо знакомых слов, а тестируемый человек должен как можно быстрее отреагировать на каждое произнесенное мной слово другим словом, уже своим. Объясните пациенту, что от него требуется произнести первое пришедшее ему в голову слово. Фиксируйте время каждой реакции с помощью секундомера. Эксперимент после первого чтения повторяется снова. Вы повторяете слова-стимулы, и испытуемый должен воспроизвести свои предыдущие ответы. В некоторых случаях его память дает „осечку“ и воспроизведение оказывается с другим значением, либо и вовсе затрудненным. Подобные сбои очень важны для исследователя. Первоначально совершенно не предполагалось, что для этого эксперимента будет найдена нынешняя область применения; он предназначался для изучения умственных ассоциаций. Для этого он оказался слишком примитивен. Но вот ошибки, допущенные тестируемым, могут помочь вам кое-что узнать. Вы произносите простейшее слово, знакомое даже ребенку, а высокообразованный человек не может вам ответить. Почему? Просто это слово натолкнулось на то, что я называю комплексом. Комплекс – это то, что обычно тщательно скрывают, и тут словно острая молния пронзает плотную оболочку персоны и попадает в глубинный пласт психического. Человек с комплексом на почве денег запнется, например, на словах „покупать“, „деньги“, „платить“» (АП, с. 40–41).

В результате можно составить «карту» личных комплексов, имеющих ценность как для самопонимания, так и для распознавания разрушительных факторов, которые обычно портят отношения.

«То, что происходит в тесте словесных ассоциаций, случается в любом споре между людьми. В обоих случаях мы имеем дело с экспериментальной ситуацией, которая констеллирует комплексы, ассимилирующие обсуждаемую тему как целое, ибо она-то и представляет для сторон общий интерес. Обсуждение утрачивает свой объективный характер и реальную цель, так как констеллированные комплексы нарушают намерения говорящих и могут даже, что называется, „вставить ответы в их рты“, ответы, которые спорящие могут впоследствии и не вспомнить» (CW 8, par. 199; С, пар. 199).

ТИП (Туре; Тур) – общая характеристика установки или функции.

«Из многочисленных установок, действительно встречающихся и возможных, я выделяю в настоящем своем исследовании в общем четыре установки, а именно те, которые ориентируются, главным образом, на четырех основных психологических функциях (см. функция), т.е. на мышлении, чувстве, интуиции и ощущении. Поскольку такая установка привычна и тем накладывает определенный отпечаток на характер индивида – я говорю о психологическом типе. Эти типы, базированные на четырех основных функциях, которые можно обозначить как мыслительный, чувствующий, интуитивный и ощущающий, могут быть в зависимости от качества основной (ведущей) функции разделены на два класса: на типы рациональные и типы иррациональные. К первым принадлежат мыслительный и чувствующий типы, к последним – интуитивный и ощущающий. Дальнейшее разделение на два класса зависит от преимущественного движения либидо, а именно от интроверсии и экстраверсии. Все основные типы могут принадлежать как к одному, так и к другому классу смотря по их преобладающей установке, более интровертной или более экстравертной. Мыслительный тип может принадлежать и к интровертному, и к экстравертному классу; также и все остальные типы. Разделение на рациональные и иррациональные типы составляет другую точку зрения и не имеет ничего общего с интроверсией и экстраверсией» (ПТ, пар. 810).

«<…> двое детей у одной и той же матери могут уже рано обнаружить противоположные типы, без того, чтобы в установке матери можно было отметить хотя бы малейшее изменение. Хотя я ни при каких обстоятельствах не хотел бы недооценить неизмеримую важность родительских влияний, но все же это наблюдение заставляет нас сделать тог вывод, что решающий фактор следует искать в предрасположении ребенка. Вероятно, в конечном счете, это следует приписать индивидуальному предрасположению, что при возможно наибольшей однородности внешних условий один ребенок обнаруживает такой тип, а другой ребенок – другой. При этом я, конечно, имею в виду лишь те случаи, которые возникают при нормальных условиях. При ненормальных условиях, т.е. когда мы имеем дело с крайними и поэтому ненормальными установками у матерей, детям может быть навязана относительно однородная установка, причем насилуется их индивидуальное предрасположение, которое, может быть, выбрало бы другой тип, если бы извне не вторглись и не помешали ненормальные влияния. Там, где происходит такое обусловленное внешними влияниями искажение типа, индивид впоследствии обычно заболевает неврозом, и исцеление возможно лишь при условии выявления той установки, которая, естественно, соответствует данному индивиду» (ПТ, пар. 560).

ТИПОЛОГИЯ (Typology; Typologie) – система индивидуальных установок и поведенческих стереотипов, образованная с целью объяснения разницы между людьми. Юнг хотел объяснить, почему сознание у разных людей действует по-разному. С этой целью он создал психологическую типологию на базе обширных исторических исследований типов в литературе, мифологии, эстетике, философии и психопатологии. В отличие от более ранних классификаций, основывавшихся на наблюдениях за поведенческими стереотипами, которые, в свою очередь, определялись темпераментом человека или его физиологическими особенностями, юнговская модель связана с движением энергии и теми путями, по которым тот или иной человек привычно или предпочтительно ориентируется в мире.

«Целью психологической типологии не является классификация людей на категории – само по себе это было бы довольно бессмысленным делом. Ее цель, скорее,– обеспечить критическую психологию возможностью осуществлять методическое исследование и представление эмпирического материала. Во-первых, это критический инструмент для исследователя, нуждающегося в опорных точках зрения и направляющей линии, если он стремится свести хаотический избыток индивидуального опыта к некоторому порядку. В этом отношении типологию можно сравнить с тригонометрической сеткой или, еще лучше, с кристаллографической системой осей. Во-вторых, типология – большой помощник в понимании широкого разнообразия, имеющего место среди индивидов, а также она предоставляет ключ к фундаментальным различиям в ныне существующих психологических теориях. И наконец, что не менее важно, это существенное средство для определения „личностного уравнения“ практического психолога, который, будучи вооруженным точным знанием своих дифференцированной и подчиненной функций, может избежать многих серьезных ошибок в своей работе с пациентами. Предлагаемая мной типологическая система является попыткой, основанной на практическом опыте, дать объяснительную основу и теоретический каркас для безграничного разнообразия, которое до этого преобладало в формировании психологических понятий. В такой молодой науке, как психология, ограничение понятий рано или поздно станет неизбежной необходимостью. Когда-нибудь психологи будут вынуждены согласиться относительно ряда основных принципов, позволяющих избежать спорных интерпретаций, если психология не собирается остаться ненаучным и случайным конгломератом индивидуальных мнений» (ПТ, пар. 986–987).

Юнг различал восемь типологических групп: две личностные установки – интроверсию и экстраверсию – и четыре функции – мышление, чувство, ощущение и интуицию, каждая из которых может действовать интровертным или экстравертным образом. Интроверсия и экстраверсия являются психологическими формами приспособления. В интроверсии движение энергии направлено во внутренний мир, в экстраверсии интерес направлен в сторону внешнего мира. В одном случае субъект (внутренняя реальность), а в другом объект (предметы, другие люди, внешняя реальность) играют первостепенную важность.

«<…> на основе множества наблюдений и опытов [я] пришел к выводу о наличии двух основных установок или типов установки, а именно интроверсии и экстраверсии. Первый тип установки – в норме – характеризует человека нерешительного, рефлексивного, замкнутого, который нелегко отвлекается от себя, избегает объектов, всегда находится как бы в обороне и охотно прячется, уходя в недоверчивое наблюдение. Второй тип – в норме – характеризует человека любезного, по видимости открытого и предупредительного, который легко приспосабливается к любой данной ситуации, быстро вступает в контакты и часто беззаботно и доверчиво, пренебрегая осторожностью, ввязывается в незнакомые ситуации. В первом случае определяющую роль явно играет субъект, а во втором – объект» (ПБ, с. 77–78).

На практике продемонстрировать экстравертную и интровертную установки как таковые невозможно; в изолированном виде они просто не существуют. Принадлежность человека к тому или иному типу становится более очевидной лишь в связи с одной из вышеуказанных четырех функций.

Ощущающая функция устанавливает то, что нечто существует, мышление говорит нам, что представляет собой это нечто существующее, чувство сообщает, что чего стоит, а через интуицию мы получаем смысл того, что с этим может быть сделано. Любая функция сама по себе еще не является достаточной для упорядочивания нашего опыта относительно нас самих или окружающего нас мира, для этого, пишет Юнг, требуются все четыре:

«Для полной ориентации все четыре функции должны внести одинаковый вклад: мышление обязано облегчить опознание и осмысление, чувство расскажет нам о том, в какой степени те или иные вещи оказываются важными или неважными для нас, ощущение сообщает о конкретной реальности посредством зрения, слуха, вкуса и т.д., а интуиция делает нас способными к предугадыванию скрытых возможностей, гнездящихся в подоплеке явлений, на их заднем плане, поскольку последние также принадлежат целостной картине данной ситуации» (ПТ, пар. 900).

На практике эти четыре функции оказываются представленными субъекту не в равной степени осознанной доступности; т.е. Они не являются развитыми одинаковым образом или не дифференцированы у любого индивида одинаково хорошо. Неизменно и неизбежно та или иная функция оказывается более развитой; Юнг назвал ее ведущей или первичной, доминирующей, в то время как остальные остаются подчиненными и относительно менее дифференцированными. Разумеется, здесь речь не идет об оценочных суждениях типа «лучше – хуже». Ни одна из функций не может быть лучше, нежели любая другая. Ведущая функция выступает в том смысле, что у какого-либо человека она используется с наибольшей вероятностью; аналогичным образом, подчиненная вовсе не означает какой-либо патологии – она попросту используется гораздо меньше (или вовсе не используется) по сравнению с функцией «излюбленной».

Здесь позволительно задать вопрос, а что же тогда происходит с этими «малоиспользуемыми» функциями?

«Они пребывают в более или менее примитивном и инфантильном состоянии, зачастую осознаются лишь частично или даже и вовсе не осознаются. Относительно неразвитые функции составляют некую специфическую неполноценность, характеризующую любой тип и являющуюся интегральной (составляющей) частью его целостного характера. Односторонний акцент на мышление всегда сопровождается неполноценным чувством, а дифференцированное развитое ощущение вредит интуиции и наоборот» (ПТ, пар. 955).

В зависимости от характера ведущей функции Юнг различал два класса типов: рациональные и иррациональные. К первым он относил мыслительный и чувствующий типы; ко вторым – интуитивный и ощущающий. Применение термина «иррациональный» не означает чего-то неблагоразумного, подразумевая лишь нечто выходящее за рамки рассудочного. Юнг комментирует:

«Лишь просто потому, что [иррациональные типы] подчиняют суждение восприятию, было бы совершенно неправильным считать их „неблагоразумными“. Гораздо более правильным было бы сказать, что они являются в высшей степени эмпирическими. Иррациональные типы основываются исключительно на переживании – настолько исключительно, что, как правило, их суждения никак не могут поспеть за их переживаниями» (ПТ, пар. 616).

ТРАВМА (Trauma; Traum) – мощный эмоциональный шок, часто сопровождаемый вытеснением и расщеплением личности.

ТРАНСФОРМАЦИЯ (Transformation; Wandlung) – психологический переход, включающий в себя регрессию и временную утрату эго, к сознанию и реализации ранее не осознанной психологической потребности.

Трансформация рассматривается как цель психотерапии; в анализе трансформация включает исследование тени.

Символизм трансформации отражен в ритуалах первобытной инициации, в алхимии и религиозном ритуале; непосредственно сам обряд предназначен для предотвращения возможных психических эксцессов во время перехода и включает в себя символическую смерть и возрождение.

ТРАНСЦЕНДЕНТНАЯ ФУНКЦИЯ (Transcendent function; Transzendente Funktion) – психическая функция, возникающая в результате напряжения между сознанием и бессознательным и поддерживающая их объединение; функция связи между противоположностями.

«Если же имеется налицо полное равенство и равноправие противоположностей, засвидетельствованное безусловной причастностью эго и к тезису, и к антитезису, то вследствие этого создается некоторая приостановка воления, ибо невозможно больше хотеть, потому что каждый мотив имеет наряду с собою столь же сильный противоположный мотив. Так как жизнь совершенно не выносит застоя, то возникает скопление жизненной энергии, которое привело бы к невыносимому состоянию, если бы из напряженности противоположностей не возникла новая объединяющая функция, выводящая за пределы противоположностей. Но она возникает естественно из той регрессии либидо, которая вызвана ее скоплением. Так как, вследствие полного раздвоения воли, прогресс становится невозможным, то либидо устремляется назад, поток как бы течет обратно к своему источнику, т.е. при застое и бездейственности сознания возникает активность бессознательного, где все дифференцированные функции имеют свой общий архаический корень, где живет та смешанность содержаний, многочисленные остатки которой еще обнаруживает первобытная ментальность» (ПТ, пар. 801).

«Этот описанный только что процесс, в его целом, я назвал трансцендентной функцией, причем под „функцией“ я разумею не основную функцию, а сложную, составленную из других функций, а термином „трансцендентный“ я обозначаю не какое-нибудь метафизическое качество, а тот факт, что при помощи этой функции создается переход из одной установки в другую. Сырой материал, обработанный тезисом и антитезисом и соединяющий в процессе своего формирования обе противоположности, есть жизненный символ. В его надолго неразрешимом сыром материале заложено все присущее ему богатство предчувствиями, а в том образе, который принял его сырой материал под воздействием противоположностей, заложено влияние символа на все психические функции» (там же, пар. 805).

Трансцендентная функция представляет связь между реальными и воображаемыми или рациональными и иррациональными данными, перекидывая тем самым мост через пропасть между сознанием и бессознательным.

«Это естественный процесс – проявление энергии, возникающей из напряжения противоположностей, он представляет собой серию событий-фантазий, проявляющихся в снах и видениях. Подобный процесс можно также наблюдать в начальных стадиях некоторых форм шизофрении» (ПБ, с. 123).

Юнг рассматривал трансцендентную функцию как наиболее значимый фактор в психологическом процессе. Он подчеркивал, что она появляется в результате конфликта между противоположностями, но не задавался вопросом, а почему это происходит, сосредоточиваясь вместо этого на вопросе зачем? Он полагал, что на этот вопрос можно скорее ответить на языке психологии, нежели с помощью понятий религии или метафизики.

«И вот активность бессознательного выявляет наружу некое содержание, установленное одинаково – как тезисом, так и антитезисом и компенсирующее как тот, так и другой (см. компенсация). Так как это содержание имеет отношение как к тезису, так и к антитезису, то оно образует посредствующую основу, на которой противоположности могут соединиться. Если мы возьмем, например, противоположность между чувственностью и духовностью, то среднее содержание, рожденное из бессознательного, дает, благодаря богатству своих духовных отношений, желанное выражение духовному тезису, а в силу своей чувственной наглядности оно ухватывает чувственный антитезис. Но эго, расщепленное между тезисом и антитезисом, находит свое отображение, свое единое и настоящее выражение именно в посредствующей основе, и оно жадно ухватится за него, чтобы освободиться от своей расщепленности. Поэтому напряженность противоположностей устремляется в это посредствующее выражение и защищает его от той борьбы противоположностей, которая вскоре начинается из-за него и в нем, причем обе противоположности пытаются разрешить новое выражение, каждая в своем смысле. Духовность пытается создать нечто духовное из выражения, выдвинутого бессознательным, чувство же – нечто чувственное; первая стремится создать из него науку или искусство, вторая – чувственное переживание. Разрешение бессознательного продукта в то или другое удается тогда, когда эго оказывается не вполне расщепленным, а стоит более на одной стороне, чем на другой. Если одной из сторон удается разрешить бессознательный продукт, то не только этот продукт, но и эго переходит к ней, вследствие чего возникает идентификация эго с наиболее дифференцированной функцией. Вследствие этого процесс расщепления повторится впоследствии на высшей ступени» (ПТ, пар. 802).

Трансцендентная функция является существенным компонентом саморегуляции психического. Проявляясь по большей части символически, она переживается как новая установка к жизни и к своему носителю.

«Если бессознательное выражение до такой степени сохраняется, то оно является сырым материалом, подлежащим не разрешению, а формированию, и представляющим собой общий предмет для тезиса и антитезиса. Вследствие этого такое бессознательное выражение становится новым содержанием, овладевающим всей установкой, уничтожающим расщепление и властно направляющим силу противоположностей в одно общее русло. Этим застой жизни устраняется, и жизнь получает возможность течь далее с новой силой и новыми целями» (там же, пар. 804).

ТРИКСТЕР (Trickster; Trickster) – психологически обозначает бессознательные теневые тенденции амбивалентной деятельной переменчивой натуры.

«Встреча с фигурой трикстера может впечатлять любого культурного человека. Трикстер – предвестник спасителя. Он одновременно и сверхчеловек, и недочеловек, животное и божественное бытие, чьей главной и наиболее тревожащей характеристикой является его бессознательное. Именно благодаря ему трикстер отстранен от своих (очевидно, человеческих) собратьев, которые не устают указывать ему, что он пал ниже их уровня сознательности. Он настолько не осознает самого себя, что даже его тело не составляет с ним единства, а его руки борются одна с другой» (CW 9i, par. 472; Юнг К.Г. Душа и миф. Киев, 1996. С. 347).

«Так называемый цивилизованный человек забыл Трикстера. Он вспоминает лишь переносный и метафорический смысл его образа, когда, раздраженный своей несостоятельностью, говорит о судьбе, играющей с ним злые шутки, или о вещах заколдованных. Он совсем не подозревает, что его собственная скрытая и, очевидно, безвредная тень обладает такими качествами, опасность которых превосходит его самые ужасающие сны» (там же, par. 478; Юнг К.Г. Душа и миф. Киев, 1996. С. 350–351).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.