Аскеза

Аскеза

Самый богатый человек – тот, кто довольствуется малым, потому что удовлетворенность является богатством, данным от природы.

Сократ

Аске?за (от греч. ???????) – это упражнение, так и следует воспринимать этот термин в свете работы над собой.

Догматика словарей и энциклопедий трактует аскетизм весьма узко, как вид духовной практики, преднамеренное самоограничение, самоутвержение либо исполнение трудных обетов, порой включающих самоистязание. Цель аскезы – достичь определенных духовных целей. То есть можно сказать, что аскеза является составляющей стратегии целеполагания. Действительно, мы можем наблюдать элементы аскезы в любом труде и продолжительном усилии, например при подготовке спортсмена к важным соревнованиям или ученика к сдаче экзаменов.

Аскетическая практика прямо или косвенно распространена во всех типах традиций и культур. Иногда она обретала характер элитарного, мистического или даже сакрального знания и методов, передаваемых в очень узком кругу. Так, в Древней Индии обретение могущества и высокого статуса путем аскезы – тапас – было исключительной привилегией брахманов. Аскеза считалась верным способом достичь сверхъестественных сил и даже обрести могущество, позволяющее встать вровень с богами. По легенде, бог богатства Кубера не родился богом, а стал им после многих лет сурового подвижничества. Возможно, в том числе в связи с такими перспективами, индийские аскеты практиковали весьма экстремальные формы самоистязания – месяцами держали руки над головой или стояли на одной ноге.

В более широком смысле аскетизм – образ жизни, характеризуемый самоограничением прежде всего на удовольствия и роскошь, крайняя скромность и воздержание. Для чего? Не стоит воспринимать это как малопонятный садомазохизм, желание выглядеть оригиналом или святошей в глазах других, жертвуя чем-то хорошим для себя. Ограничение сравнимо с перераспределением ресурсов и перенаправлением их в более значимое русло. В качестве аллегорического примера можно рассмотреть лампу, рассеивающую свет равномерно неподалеку от себя, и прожектор, бьющий узким лучом далеко вперед. Так и видимое ограничение аскета дает ему большой импульс в выбранном направлении интереса.

Каждый спортсмен знает о необходимости концентрации. Она помогает добиваться фантастических результатов. Каждое дело требует фокусировки и наказывает при ее игнорировании.

С давних времен взаимопроникновение знаний и методов формировало наличие аскетических практик во всех традиционных мировых религиях, философских системах и сектантских течениях и одновременно, за счет массового характера и большого количества энтузиастов, их многообразие. Многие могут вспомнить аскетические подвиги христиан – странничество, затворничество, столпничество и т. п., ставшие инструментом совершенствования личности и духа. В исламе аскетизм также приветствуется, его осознанно практикуют дервиши и суфии.

При поверхностном анализе можно сделать вывод, что иудаизм отрицает такой подход. Однако в древности имелись течения (эссеи, терапевты, назореи, рехавиты и многие другие), признававшие и практиковавшие аскетизм. Его элементы присутствуют в более широкой трактовке упражнений и методов той же каббалы и традиционных священных текстов.

В «Технологии себя» Фуко приводит описание, взятое им из текста Филона Александрийского «О созерцательной жизни». Он описывает неизвестную, загадочную группу, существующую на периферии эллинской и еврейской культур. Их зовут «терапевты» и они крайне религиозны. «Это была причудливая община, члены которой занимались чтением, целительными размышлениями, индивидуальными и коллективными молитвами и встречами на духовных пирах (agap?, “пиршество”). Данные практики вытекали из первоочередной задачи: заботы о себе – “De Vita Cont”. Эта забота в первую очередь включала в себя навыки сохранения спокойствия и внутренней гармонии».

В любом деле есть свои «перегибы». Умерщвление плоти и самоистязания могут потерять свой изначальный смысл, если перейдут из осмысленной методики для достижения великих целей в застывшую форму, лишенную содержания. Выхолощенные идеи, повторяемые механически, теряют грань разумного и поэтому нередко превращаются в экзекуции или переходят в мрачные обряды. Вспомним вериги, наших «хлыстов» и «скопцов». Как говорится, научи дурака Богу молиться – он себе и лоб расшибет. Порой мучительная боль аскетов превращала их в наркоманов. Это не преувеличение и не метафора. Практика вызывания у себя боли действительно может стать видом наркомании. Дело в том, что в ответ на сильную боль (она воспринимается организмом как ноцецептивная система) организм включает защитные системы (антиноцецептивные механизмы), которые предполагают и выброс наркотиков, вырабатываемых самим организмом (эндогенные морфины – эндоморфины, энкефалины и даже внутренние каннабиоды, аналоги внешней марихуаны). Для их выброса требуется очень серьезное страдание и существенные самоповреждения. В спорте такие случаи тоже не редкость. Второе, третье и прочие «дыхания», открывающиеся, казалось бы, на пределе возможностей, – это щедрость загнанного в угол организма, готового впрыснуть в кровь допинги и наркотики, но добиться нужного результата (полагая, что это вопрос «жизни или смерти», как преподнесло ситуацию обманувшее сознание). Поначалу такое поведение легко спутать с любовью к тренировкам, но избыточный фанатизм выдает нездоровый оттенок этой любви.

В практике опытных психиатров и психотерапевтов встречаются редкие люди, с особой «внутренней химией» – индивидуальными особенностями внутренних био– и нейрохимических процессов, у которых выброс в кровь внутрипорождаемых (эндогенных) наркотиков возникает даже на незначительные повреждения и в весьма большой дозе. Столкнувшись случайно с подобным явлением и опытом переживания наркотического состояния, они нередко становятся зависимы от данного феномена. И в дальнейшем научаются травмировать себя сами, вновь и вновь, вызывая состояние «кайфа» путем порезов, удушения и иных форм самоповреждения. Некоторые даже обзаводятся хирургическим инструментарием и стерилизаторами, чтобы не причинить лишнего вреда инфекционными осложнениями.

Именно поэтому иерархи останавливали не в меру ретивых «ударников» духовного труда. Но те порой не унимались, находили подвижников и создавали секты, уводившие увлеченных людей далеко в сторону от первоначальных целей и помыслов.

Конструктивную критику бездумной аскезы можно видеть и в Индии, где она была обширно представлена тысячелетиями. В 29 лет Гаутама Будда присоединился к пяти аскетам в надежде, что умерщвление плоти приведет его к прозрению и покою. После шести лет строжайшей аскезы, не приблизившись к цели, он расстался с аскетами и начал вести более умеренный образ жизни и проводить медитации другим способом. Он пришел к выводу, что умерщвление плоти бессмысленно, не следует умерщвлять никакие живые существа, в том числе себя.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.