Жили-были… три брата
Жили-были… три брата
В некотором царстве, в непонятном государстве жил да был мужик. Как водится в сказках, жены у него не было, зато имелось три сына: старший, средний, ну и… еще один.
Дальше, как водится, надумал мужик помирать. Как положено, лег в избе на печь, поднял глаза ввысь, принял, то есть, положение задумчивое.
Потом подозвал к себе сыновей и говорит:
– Ну вот, сыны, чую, смерть ко мне в гости пожаловала.
Сыновья потупились – приготовились горевать.
И только третий сын говорит взволнованно:
– Так это… Бать… Может, того этого, типа лекаря позвать, а?
От возмущения отец чуть с печи не свалился.
– Вечно ты! – хоть и обессиленно, но все-таки заорал он, даже чуть с печи не свалился. – Сказано: помираю, значит, не перечь отцу! Помираю – и все! И никаких лекарей!
Ну, и третьему сыну ничего не оставалось, как тоже пригорюниться…
Отец успокоился малёк, снова положение задумчивое принял и говорит:
– Надобно нам, значит, наследство делить. Жил я долго, работал честно – много не нажил поэтому. Но поскольку мужики вы у меня все, решил я каждому из вас разное оружие дать, чтобы пошли вы по белу свету и сами себе добро завоевали. Тебе, старший, даю я меч острый – много на нем зазубрин от былых боев, но крепка еще сталь его. А тебе, средний, даю я золото, непосильным трудом заработанное. Капитал первоначальный, может, и не велик, только не зря ж он нынче первоначальным именуется.
Оглядел младший брат избу – совсем пригорюнился. Кроме кота без сапог да крысы – подружки его – ничего не осталось.
– А тебе, сын мой младший, – произнес отец торжественно, – слово свое оставляю в наследство. Много раз выручало оно меня.
Момент, конечно, торжественный, а все одно: средний брат да старший улыбки сдержать не могут, думают про себя, мысли, причем, одинаковые.
«Что за штука такая – слово? – думают. – Голову им не отрубишь, коня на него не купишь. Баловство одно…»
Оглядел отец избу взглядом прощальным и произнес возвышенно:
– И еще желаю я, сыны мои, чтобы через семь лет, семь месяцев и семь дней пришли вы на могилку мою и рассказали друг другу честь по чести, чем богаты стали.
С этими словами мужик руки на груди сложил и поступил, как хотел, – умер то есть.
Ну а дальше все как водится пошло.
Поднимает солнце луну на своих лучах, опускает месяц солнышко на своих рожках – бегут дни. Завьюжит поземка – скроет тепло, распустятся листья – сбросят снег, – годы проходят.
А три брата, выполняя наказ отцовский, бродят по земле – добро наживают. Избу свою на кота без сапог оставили да на крысу. А куда денешься? Коли велел отец добро наживать, деваться некуда.
И вот наконец прошло семь лет, семь месяцев и семь дней. Пришли братья на могилу отцовскую.
На камень большой сели: старший брат, средний, ну и… этот… еще один.
Начал старший первым говорить, по старшинству потому что.
– Я, – хвастается, – мечом своим такое себе богатство завоевал – и не рассказать. На меня специально люди посмотреть приезжают.
– А я, – усмехается средний, – всех купил. И те, кто к тебе ездит, стоит мне только захотеть, с места не сдвинутся.
Буркнул что-то старший брат, но спорить не стал, знал: со златом не больно-то и поспоришь.
Смотрят, значит, два брата на этого… на младшего своего, а тот молчит. Правда, не просто так молчит, а со смыслом, многозначительно то есть. Но все одно: слов не роняет.
Наконец не выдержал старший брат, повернул свое иссеченное в битвах лицо без глаза и без уха и говорит:
– Что, не о чем рассказать тебе, братец? Ты, конечно, может, и сохранился лучше нас, зато одежда на тебе какая-то бедная, словно с чужого плеча.
Молчит младший. И не то чтобы грубо молчит или по-хамски там – нет. Просто значительно не роняет слова. И все тут.
Тогда протянул к нему свои узкие, длинные, перстнями украшенные руки средний брат и спрашивает:
– Что? Нечего тебе сказать, братец?
Молчит младший брат.
А между тем, посерел день, успокоились земные краски, затихли.
Оглянулись братья – люди вокруг них сидят. И со всех сторон, куда только глаз достать в силах, еще тянутся.
– Чего это они? – удивились братья хором.
– Ко мне идут, – сказал наконец младший. – За разговором.
И снова замолчал: значительный такой и молчаливый.
– Да что ты им дать-то можешь?! – удивился старший. – У тебя ж ни силы нет, ни славы!
– Да зачем они идут к тебе только?! – возмутился средний. – У тебя ж – ни влияния, ни богатства!
Но не отвечает им младший брат. Не из гордости не отвечает и не от плохого воспитания. Просто для чего слова-то попусту тратить? Не для того они, слова, созданы.
А люди все идут и идут к могиле отцовой. Сколько их – счесть невозможно.
С окрестных холмов спускаются, по всем дорогам приближаются – молчаливые, сосредоточенные. Глядят внимательно, ищут младшего брата глазами, а как найдут – улыбнутся. Подойдут, сядут на землю, ждут.
И тут встал младший брат, шапку снял и поклонился отцовой могиле.
И люди – все, как один, – встали тоже за ним вслед, да и поклонились.
А двум братьям отчего-то страшно стало. Не за богатства свои, нет, за что-то другое, необъяснимое…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.