Глава 2. Истоки возникновения психоанализа
Глава 2. Истоки возникновения психоанализа
Медицинская практика
До того как Фрейд пришел к психоанализу, он провел ряд исследований в области гистологии, физиологии и неврологии, прошел стажировку во Франции и поработал врачом, причем как со взрослыми пациентами, так и с детьми. В 1886 году провел несколько недель в Берлине в детской клинике. На протяжении нескольких лет был заведующим неврологическим отделением в Венском институте детских болезней.
Несмотря на достигнутые успехи в сфере невропатологии, Фрейд вынужден был признаться в том, что причина возникновения нервных заболеваний и их природа по-прежнему остаются для него загадкой. Будучи честолюбивым и одержимым идеей найти пути и возможности для разрешения поставленных самой жизнью вопросов, он предпринял разнообразные попытки для понимания существа нервных заболеваний и достижения положительных результатов при лечении нервнобольных. На этом поприще ему пришлось испить полную чашу надежд и разочарований, прежде чем удалось выдвинуть ряд идей и гипотез, составивших остов того, что сегодня принято называть психоанализом.
В период обучения на медицинском факультете Венского университета, исследовательской деятельности в физиологической лаборатории, врачебной практики в городской больнице Фрейд пытался осмыслить гистологические, анатомические и неврологические проблемы своих пациентов с точки зрения физиологии. Психологические аспекты нервной деятельности оставались, как правило, вне поля видения венских врачей, воспитанных на традициях школы Г. Гельмгольца, в соответствии с которыми в живом организме действуют только физико-химические силы, поддающиеся объяснению лишь с позиций физиологии.
Шестимесячная стажировка в парижской больнице Сальпетриер у знаменитого Ж. Шарко в период 1885–1886 годов внесла в воззрения Фрейда нечто такое, что впоследствии заставило его коренным образом пересмотреть свои взгляды на причины заболевания и методы излечения нервнобольных. В своей клинике Шарко демонстрировал перед стажерами случаи заболевания истерией, и Фрейд мог наглядно убедиться в том, что традиционные представления об этом заболевании не соответствуют реальному положению вещей. Было принято считать, что истерия характерна для женщин, да и само название этого заболевания происходит от греческого слова «матка». Однако Шарко выявил случаи истерии у мужчин и показал, что истерические параличи, конвульсии, спазмы и другие симптомы могут быть вызваны путем гипнотического внушения. Более того, в качестве театрализованного действия он неоднократно демонстрировал перед стажерами свое искусство гипнотического воздействия на больных, в результате чего становилось очевидным, что по своему характеру искусственно вызванные состояния, в принципе, ничем не отличаются от реальных истерических заболеваний, обусловленных травматическими ситуациями.
Жан Шарко ((1825–1893) – французский врач, член Французской медицинской академии (1872) и Парижской академии наук (1883). В 1848 году окончил медицинский факультет Парижского университета. С 1882 по 1893 год руководил неврологической клиникой Сальпетриер. Был одним из организаторов и руководителей Парижского общества физиологической психологии, известным и наиболее оплачиваемым неврологом Европы. Занимался классификацией неврологических заболеваний и изучением таких состояний, как афазия, рассеянный склероз. Установив предрасположенность истериков к гипнозу, использовал гипноз и гипнотерапию для демонстрации воздействия внушения на больных и соответствующего их лечения. Опубликовал ряд работ, посвященных исследованию болезней нервной системы. Его лекции и демонстрации клинических случаев привлекали внимание врачей и журналистов из различных стран мира, включая Россию.
Не вписывающиеся в рамки академического подхода к анализу больных, театрализованные действия Шарко поначалу вызвали у Фрейда неприятие. Тем не менее вскоре он не только стал восхищаться парижским мэтром, но оставил свои лабораторные анатомические исследования, заинтересовался вопросами истерии и предложил Шарко свои услуги для перевода на немецкий язык одного из томов его «Лекций». В 1886 году переведенная им работа Шарко вышла на немецком языке под названием «Новые лекции о болезнях нервной системы в частности, об истерии».
Деятельность Шарко вызвала столь значительный интерес у Фрейда, что истерия стала для него важным объектом исследования и лечения, предопределив, по сути дела, становление психоанализа. От Шарко он почерпнул идеи о закономерности истерических явлений, о травматических причинах и психической природе соответствующих заболеваний, о магии слова и гипнотического внушения, способствующих исчезновению симптомов. Впоследствии Фрейд говорил о том, что ни один человек не оказал на него такого же влияния, как Шарко.
По возвращении в Вену в апреле 1886 года Фрейд объявил о начале своей частной практики. Находясь под впечатлением идей Шарко, он включил в свою исследовательскую и врачебную деятельность рассмотрение случаев истерических заболеваний, а несколько месяцев спустя выступил с докладом «Об истерии у мужчин» перед медицинским обществом, но не встретил какого-либо одобрения со стороны его членов. Напротив, некоторые врачи подвергли критике представления Шарко о травматической этиологии истерии, о которых докладывал Фрейд.
Отойдя от академической жизни и не появляясь больше в Венском обществе врачей, Фрейд ушел с головой в частную практику, что побудило его к поиску новых методов лечения нервнобольных. Если в своей предшествующей исследовательской и клинической деятельности ему приходилось иметь дело с анатомическим и физиологическим объяснением различного рода заболеваний, то частная практика привела его к необходимости учета психогенного характера нервных расстройств. К частному врачу обращались за помощью люди, заболевания которых в меньшей степени носили органический характер, но в большей степени были обусловлены внутрипсихическими конфликтами. Опыт, полученный в Сальпетриере, явился стимулом для использования различных средств и методов терапии.
Фрейда не устраивали такие традиционные методы лечения, как, например, водотерапия. Он отказался давать одноразовые консультации с рекомендацией продолжить лечение на водных курортах еще и потому, что этим не заработаешь на жизнь. Вместо этого Фрейд стал использовать такие терапевтические средства, как электротерапия и гипноз. К электротерапии прибегали многие врачи, поскольку к тому времени имелись соответствующие разработки и рекомендации, связанные с лечением нервнобольных этим методом. Гипнотическое же внушение использовалось в Сальпетриере, и Фрейд был свидетелем того, как Шарко с помощью гипноза не только вызывал у больных те или иные симптомы, но и искусно снимал их.
Вскоре Фрейд усомнился в эффективности электротерапии. Он обнаружил, что точное следование предписаниям, разработанным корифеем немецкой невропатологии В. Эрбой применительно к лечению нервнобольных, не дает положительных результатов. Считавшаяся классикой, работа этого специалиста по электротерапии оказалась настолько далекой от реального положения вещей, что стала восприниматься Фрейдом в качестве какой-нибудь «Египетской книги сновидений», продававшейся в дешевых книжных лавках. Поэтому при лечении нервнобольных он в меньшей степени стал обращаться к электротерапии или массажу и в большей степени стал использовать гипноз.
Многие венские психиатры презрительно относились к гипнотизерам, рассматривая гипноз как некое шарлатанство, а гипнотическое воздействие на больных – как опасное средство, подавляющее их волю. Для Фрейда же гипнотическое внушение стало главным рабочим средством, используемым им при лечении нервных заболеваний. Достигнутые с помощью гипноза первые успехи окрылили его. Если раньше он сетовал на то, что ничего не понимает в неврозах, то благодаря гипнотическому внушению ему удавалось порой достичь таких результатов, которые сопровождались благодарностью со стороны восхищенных пациентов и возвышением в собственных глазах.
В то время у Фрейда было несколько пациентов, при лечении которых он использовал гипнотическое внушение. Одна из пациенток страдала конвульсивными приступами. Другая, предшествующее лечение которой различными врачами не дало никакого результата, была подвержена истерии. В обоих случаях с помощью гипноза Фрейд добился временного улучшения, что, естественно, льстило его честолюбию.
Вместе с тем, будучи трезвомыслящим и критичным по натуре, он не мог успокоиться на достигнутом. Частичное выздоровление его пациентов, при котором не исключалась возможность повторения болезненных рецидивов, не устраивало Фрейда. Наряду с этим он столкнулся с тем реальным обстоятельством, что далеко не все больные поддавались гипнозу. Некоторых из них не удавалось загипнотизировать. Кроме того, если даже гипнотическое внушение оказывалось действенным, в ряде случаев он все же был не в силах погрузить больного в глубокое гипнотическое состояние, которое позволяло работать с пациентом без оглядки на его «бодрствующее сознание».
Эти ограничения гипнотического воздействия на больных Фрейд соотнес с недостаточностью собственной квалификации в области гипноза. Для усовершенствования техники гипноза в 1889 году он поехал в Нанси, где существовавшая в то время французская школа гипнотического внушения считалась одной из лучших в Европе. В течение нескольких недель Фрейд наблюдал за работой О. Льебо и И. Бернгейма, применявших гипнотическое внушение при лечении пациентов. Годом раньше он перевел на немецкий язык книгу Бернгейма «О внушении и его применении в терапии». Теперь же имел возможность видеть практическое использование французскими врачами гипнотического внушения в курсе лечения больных и в проведении опытов, свидетельствовавших о гипнотическом воздействии на психические процессы, скрытые от сознания человека.
Фрейд взял с собой в Нанси страдающую истерией пациентку, которую показал Бернгейму. Надежда на то, что французскому специалисту удастся путем гипнотического внушения довести эту пациентку до глубокого транса (именно этого не мог достичь Фрейд), не оправдалась. Бернгейм был вынужден признать, что не все пациенты способны впасть в глубокий транс. Не исключено, что этот инцидент повлиял на последующее изменение отношения Фрейда к гипнозу. Тем не менее в тот период он не сыграл какой-либо существенной роли, поскольку по возвращении из Нанси Фрейд продолжал прибегать к гипнотерапии.
Использование гипноза позволило ему достичь успеха при лечении некоторых пациентов. В частности, в 1892 году он опубликовал статью «Случай исцеления гипнозом вместе с замечаниями о возникновении истерических симптомов из-за „противоволия“». В этой работе Фрейд рассказал о том, что при лечении женщины, испытывавшей из-за рвоты и бессонницы затруднения с кормлением ребенка грудью, двух сеансов гипноза оказалось достаточным для того, чтобы устранить истерические симптомы. Достигнутые при помощи гипнотерапии частичные успехи привели к тому, что гипноз использовался Фрейдом на протяжении ряда лет, по крайней мере, в период с 1887-го по 1892 год.
Для Фрейда успешное ведение частной практики, напрямую связанное с возможностью достижения материального достатка, ставило терапию на первое место. Именно поэтому гипнотическое внушение было для Фрейда важной составной частью лечения нервнобольных. Однако использование гипноза осуществлялось им не только с целью гипнотерапии. Характерный для него во время обучения в Венском университете и работы в физиологической лаборатории исследовательский интерес не утратил свою силу. Он проявился и в частной практике, когда Фрейд стал прибегать к гипнозу в надежде с его помощью лучше понять историю возникновения симптомов заболевания того или иного пациента.
Метод выявления причин возникновения симптомов с помощью гипноза был подсказан Фрейду его старшим покровителем Й. Брейером. В 1880–1882 годах Брейер лечил страдающую истерией пациентку. Этот случай, известный из психоаналитической литературы под названием «случай Анны О.» (настоящее имя Берта Паппенхейм), является весьма примечательным, так как Брейер впервые применил при лечении своей пациентки новый метод, основанный на гипнозе. Помимо всего прочего этот метод включал в себя установку на выявление с помощью гипноза истоков возникновения невротических симптомов у молодой девушки. И именно об этом случае Брейер рассказал Фрейду, проявившему особый интерес к особенностям брейеровского лечения истерии.
Из клинической практики
Молодая, в возрасте двадцати одного года, умная, одаренная, образованная девушка обратилась к Брейеру по поводу мучившего ее кашля. К моменту начала лечения у Брейера помимо кашля у нее наблюдались разнообразные истерические проявления, которые сопровождались нарушением зрения и речи, потерей чувствительности и параличом конечностей, помутнением сознания и психической спутанностью, отвращением к еде и неспособностью пить. Как выяснилось, истерические симптомы стали проявляться у нее в то время, когда ей пришлось ухаживать за смертельно больным отцом. Брейер с сочувствием отнесся к своей пациентке, у которой наблюдалось раздвоение личности. Она как бы попеременно пребывала в двух состояниях. То выглядела вполне нормальной, способной к здравым размышлениям и приятной в общении девушкой. То начинала походить на раздраженного, непослушного, избалованного ребенка, пребывающего в мире грез и фантазий и подверженного различного рода галлюцинациям. Переход из одного состояния в другое часто сопровождался самозабвением, во время которого девушка отрешалась от окружающей ее действительности и погружалась в свой собственный мир. Пробуждение сопровождалось улучшением самочувствия, и она как бы возвращалась к нормальному состоянию. Заинтересованный раздвоенностью сознания пациентки, Брейер каждый день посещал ее и однажды оказался свидетелем того, что происходило с ней при переходе из одного состояния в другое. Он попросил ее воспроизвести содержание мыслей, занимавших ее в состоянии спутанности сознания. Она начала пересказывать свои фантазии и видения, которые во многом относились к ее положению у постели больного отца. Рассказы о ее фантазиях завершались переходом в нормальное состояние, которое сохранялось в течение многих к часов, но затем вновь сменялось спутанностью сознания.
Постепенно сама пациентка стала рассказывать Брейеру о своих переживаниях, о тех фантазиях и галлюцинациях, которые одолевали ее, о том облегчении, которое она испытывала после процесса говорения о своих ощущениях. Как-то во время очередного общения с Брейером девушка рассказала ему о первом проявлении одного из истерических симптомов, и неожиданно для обоих этот симптом исчез.
Брейер был крайне удивлен и заинтригован. Он предоставил своей пациентке возможность говорить в его присутствии о ее собственных переживаниях, делиться с ним различными воспоминаниями, описывать случаи или сцены из жизни, предшествующие проявлению того или иного симптома. При этом он отметил для себя, что ее состояние начинает улучшаться после того, как в процессе свободного говорения она могла в словесной форме выразить одолевавшие ее фантазии и галлюцинации.
К тому времени, когда пациентка активно включилась в процесс говорения, она неожиданно как бы забыла свой родной немецкий языки стала изъясняться по-английски. Причем, когда ей предлагали прочитать вслух какой-нибудь отрывок из французской или итальянской книги, она машинально читала его не по-немецки, а по-английски. Используя английскую речь, девушка назвала процесс улучшения ее состояния или, точнее говоря. новый метод лечения – talkingcure («лечение разговором»). Обладая чувством юмора, она придумала еще одно название в шутливой форме – chimneysweeping («прочистка дымоходов»).
Все больше интересуясь происходящим, Брейер дополнил ежедневные вечерние посещения пациентки утренними сеансами, во время которых он стал подвергать девушку гипнозу, чтобы она могла в гипнотическом состоянии рассказывать о своих переживаниях. В бодрственном состоянии она мало что помнила и не могла связать воедино предшествующие заболеванию события и соответствующие им переживания. В состоянии гипноза она вспоминала то, что давно забыла, и свободно рассказывала о многих происшествиях.
С помощью гипноза Брейер методически начал выявлять аффективные ситуации, предшествующие заболеванию девушки. Выяснилось, что во время ухаживания за больным отцом у нее возникали различные желания и мысли, которые ей приходилось подавлять. Со временем на месте подавленных желаний и мыслей возникли симптомы, которые обнаружили свое проявление в истерической форме. Но стоило пациентке в состоянии гипноза воспроизвести ранее имевшую место патогенную ситуацию и свободно проявить свои аффекты, как тут же симптомы исчезали и в дальнейшем не повторялись. Стремясь помочь своей пациентке, Брейер использовал гипноз для снятия имевшихся у нее физических нарушений. Так, например, летом во время жары девушка испытывала жажду, хотела пить, но стоило только ей поднести стакан с водой ко рту, как тут же она отстраняла его от себя. Утоление жажды осуществлялось ею главным образом посредством фруктов.
Однажды в состоянии гипноза пациентка вспомнила сцену, относящуюся к периоду ее детства. В их доме жила гувернантка-англичанка, которая не вызывала у нее симпатию. Как-то раз девочка вошла в комнату к этой англичанке и оказалась невольным свидетелем того, как гувернантка поила свою маленькую собачку из стакана. Сама собачка и увиденная сцена были отвратительны девочке, но, будучи вежливой, она ничего не сказала об этом ни гувернантке, ни родителям. Событие детства оказалось вытесненным из сознания, но испытанное девочкой отвращение вылилось в истерический симптом, проявившийся в форме ее неспособности утолять жажду именно таким образом даже тогда, когда очень хотелось пить. Воспоминание об этом случае помогло девушке избавиться от истерического симптома. Находясь в гипнотическом состоянии, пациентка попросила попить и, когда ей дали стакан с водой, она с удовольствием опустошила его. Пробудившись со стаканом воды у рта, она не испытала никаких неудобств, и с этого времени могла свободно утолять жажду таким образом. Аналогичная картина наблюдалась и в том случае, когда пациентка вспоминала различные эпизоды, связанные с уходом за больным отцом. Однажды девушка вспомнила, как проснулась ночью в ужасном страхе. Ожидая хирурга для операции своего отца, она сидела у его постели. Ее правая рука лежала на спинке стула. Усталая от переживаний, девушка впала в состояние грез наяву. Она увидела, как со стены по направлению к отцу ползла большая черная змея. Несмотря на свой страх, девушка попыталась отогнать змею от отца, но не смогла это сделать. Находящаяся на спинке стула правая рука онемела, в результате чего она не могла ею даже пошевелить. Причем, когда девушка взглянула на свою онемевшую, потерявшую чувствительность руку, она увидела, что ее пальцы превратились в маленьких змей с мертвыми головами. Девушку охватил ужас. После того как она очнулась и увидела, что никакой змеи нет и что это была не более чем галлюцинация, все еще пребывая в страхе, она захотела помолиться, но не смогла вспомнить ни одного слова на немецком языке. Ей в голову пришло английское детское стихотворение, и на этом языке она проговорила молитву.
Это объясняло, почему во время болезни пациентка Брейера изъяснялась на английском языке. Из данного воспоминания становится более понятным и источник паралича ее правой руки. Послетогокакв гипнотическом состоянии пациентка рассказала об эпизоде у постели больного отца, сопровождавшемся галлюцинацией о змее и потерей чувствительности руки, невротический симптом оказался устраненным, а паралич правой руки исчез.
Брейер назвал новый метод, использованный им при лечении Анны О. и фактически подсказанный ему образованной и интеллигентной пациенткой, штартиче-ским. Это название происходит от древнегреческого слова «катарсис» (очищение) и восходит к Аристотелю, считавшему, что в процессе восприятия драматического искусства благодаря сопереживанию происходящим на сцене драматическим событиям у человека может произойти душевное очищение. В случае Анны О. катар-тический метод лечения заключался в том, что в состоянии гипноза воскрешались выпавшие из памяти воспоминания о травматических событиях жизни и благодаря их воспроизведению в словесной форме путем повторного переживания осуществлялось освобождение (катарсис) от истерических симптомов.
Познакомившись более подробно со случаем Анны О., Фрейд начал воспроизводить опыт Брейера на своих больных и использовать в своей частной практике метод катарсиса. Особенно привлекательным этот метод стал для него после того, как во время поездки в Нанси в 1889 году он обнаружил, что даже такой искусный гипнотизер, как Бернгейм, сталкивается со случаями, свидетельствующими об ограниченных возможностях гипнотического внушения.
В мае 1889 года Фрейд приступил к лечению фрау Эмми фон Н. Это была сорокалетняя женщина, страдающая спазмами лица и испытывающая неудобства от пощелкивания языком, производящим неприятный звук. Введя ее в гипнотическое состояние, Фрейд наблюдал за тем, как у нее прекращаются спазмы и разглаживается лицо. Одновременно он использовал катартический метод, тем самым пытаясь выявить истоки заболевания и добиться от пациентки «самоочищения». Так, удалось обнаружить, что пощелкивание языком было связано с двумя переживаниями. Одно относилось к тому времени, когда она ухаживала за больным сыном. Однажды во время болезни сын с трудом заснул, и мать заставляла сидеть себя тихо, чтобы не разбудить его каким-либо звуком. Второе переживание было связано с происшествием, когда во время поездки в экипаже с двумя детьми разразилась гроза, лошади испугались и понеслись. Женщина же испугалась еще более за жизнь своих детей и старалась избегать любого шума, поскольку лошади из-за этого могли прибавить скорость и это привело бы к несчастному случаю.
С помощью гипноза Фрейду частично удалось снять невротические симптомы у этой фрау. Однако гипнотическое внушение не было столь эффективным, как того хотелось ему. Симптомы то пропадали, то вновь давали знать о себе. С одной стороны, он полагал, что у его пациентки имеются глубоко запрятанные сексуальные потребности, с которыми ей приходится постоянно бороться и поглощенность которыми затрудняет терапевтическую работу. Это была одна из первых попыток Фрейда соотнести невротическое заболевание с вытесненной сексуальностью. С другой стороны, он еще раз убедился в ограниченных возможностях гипнотического внушения, что побудило его искать новые методы лечения нервных заболеваний.
Лечение фрау Эмми фон Н. обнажило перед Фрейдом одну, ставшую впоследствии чрезвычайно важной для психотерапии проблему. Он заметил, что исчезновению симптомов способствует установление непосредственного контакта между врачом и пациентом. Прекращение этих контактов может привести к возобновлению невротических симптомов. Личные взаимоотношения между врачом и пациентом накладывают отпечаток на эффективность терапии.
В то время он соотнес это открытие с гипнозом, полагая, что именно гипноз, способствующий выявлению причин возникновения невротических симптомов, одновременно может оказываться камнем преткновения на пути полного и бесповоротного излечения больных. Такое открытие заставило его усомниться в эффективности не только гипнотерапии как таковой, но и катартического метода, поскольку стало очевидным, что нередко успех терапии зависит не столько от катарсиса, достигаемого пациентом, сколько от личных отношений, устанавливаемых между ним и врачом.
Кроме того, в своей частной практике Фрейд столкнулся с такой неприятной для него и этически сложной терапевтической ситуацией, которая подвела его к переосмыслению необходимости использования гипноза в качестве терапевтического средства. Однажды он работал с пациенткой, которая легко поддавалась гипнозу и с которой Фрейд фактически мог проделывать различные эксперименты. Ему удалось подвести находящуюся в гипнотическом состоянии пациентку к истокам ее заболевания. Благодаря катартическому методу он освободил ее от тех невротических симптомов, которые приносили ей страдания. Однако каковы были его удивление и растерянность, когда однажды, пробудившись от гипноза, пациентка бросилась на Фрейда, обвив своими руками его шею. Только благодаря внезапному появлению служанки ему удалось оправиться от вполне понятного замешательства и от неприятных объяснений с пациенткой.
Пьер Жане (1859–1947) – французский психологи психиатр. Исследовал под руководством Шарко истерию и после его смерти возглавил ставшую знаменитой клинику Саль-петриер в Париже. В 1913 году он избран членом Парижской академии моральных и политических наук, в 1925 году – ее президентом. Являлся действительным и почетным членом ряда зарубежных академий. В 1889 году Жане опубликовал работу «Психический автоматизм», с которой был знаком Фрейд и которая, по-видимому, явилась стимулом для становления психоанализа. В 1910годув Вашингтоне при образовании Американской психоаналитической ассоциации среди избранных пяти почетных ее членов, наряду с Фрейдом, Юнгом, Форелем и Клапередом, значилось и имя Жане. У Фрейда было двойственное отношение к Жане. Он ценил его заслуги в исследовании бессознательного, но критически относился к его пониманию бессознательного и до конца жизни не мог простить ему отзывов о психоанализе.
Описывая данный эпизод более тридцати десятилетий спустя, Фрейд подчеркнул, что у него хватило трезвости, чтобы не объяснять этот случай своей личной неотразимостью. Ему казалось, что теперь он полностью понял природу мистической стихии, которая таилась за гипнозом. Чтобы исключить ее или, по крайней мере, изолировать, он решил отказаться от гипноза. И действительно, после почти пятилетнего использования гипноза в своей частной практике Фрейд отказывается от него и выдвигает на передний план новый метод, который пришел на смену катартическому и знаменовал собой возникновение психоанализа.
В истории медицины, философии и науки некоторые открытия совершаются одновременно разными людьми, и часто приоритет в их установлении оказывается делом спорным, вызывающим острые дискуссии, которые завершаются порой искажением исторической истины.
В то же самое время, когда в Вене Брейер с Фрейдом анализировали случай Анны О., в Гавре П. Жане работал с молодой девушкой, история болезни которой редко попадает в поле зрения современных психоаналитиков. Между тем рассмотрение «случая Марии», как он был назван Жане, и использованный французским врачом метод лечения несомненно заслуживают внимания в плане понимания предыстории возникновения психоанализа.
Между катартическим методом Брейера и психологическим анализом Жане много общего. Оба они использовали гипноз для исследования причин возникновения истерических симптомов, что, как уже было сказано, привлекло внимание Фрейда. И тот и другой сделали акцент на травматических ситуациях, способствующих развитию невротических симптомов, что также не ускользнуло от внимания Фрейда. Для обоих стало очевидным, что для обнаружения травматических ситуаций необходимо изучить предшествующие заболеванию периоды жизни пациента, включая ранние годы детства, что впоследствии учитывалось Фрейдом и легло в основу его психоаналитических исследований и терапевтической деятельности. Для того и другого гипноз выступал не только в качестве познавательного инструментария, дающего возможность выявить этиологию невротического заболевания, но и терапевтическое средство, которое способствовало устранению невротических симптомов и исцелению пациентов, на что в начале своей частной практики уповал также и Фрейд.
Все это позволяет говорить о том, что катартический метод Брейера и психологический анализ Жане являются непосредственными предшественниками психоанализа Фрейда.
Сам Фрейд неоднократно указывал на связь психоанализа с катартическим методом Брейера, подчеркивая то обстоятельство, что фактически случай истерии Анны О. послужил отправной точкой для его исследовательской и терапевтической деятельности, приведшей к возникновению психоанализа. Правда, его акценты в отношении приоритетности менялись по мере расхождений с Брейером и укрепления позиций психоаналитического движения, в результате чего он все больше акцентировал внимание на различиях между катартическим методом Брейера и его собственным психоанализом. Судя по всему, ему уже не хотелось, чтобы его имя ставилось в один ряд с именем Брейера, а психоанализ ассоциировался с кем-то другим. И тем не менее он не отрицал заслуг Брейера, рассматривая его исследования в качестве исходного материала, давшего толчок к возникновению психоанализа.
Иное положение складывалось в отношении признания соответствующих заслуг Жане. После того как некоторые исследователи указали на сходство между его учением о бессознательном и соответствующими представлениями французского врача, Фрейд категорически отрицал какую-либо связь с последним, всячески отметал любые слухи о якобы имевших место концептуальных заимствованиях и подчеркивал, что психоанализ в историческом плане абсолютно независим от находок Жане. Причем если при всех расхождениях с Брейером и разрывом дружбы с ним он отдавал последнему дань уважения, то отношение Фрейда к Жане характеризовалось личным неприятием как его воззрений на истерию, так и его оценки психоанализа в целом.
Так сложилось исторически, что Брейер имел дело со случаем Анны О. несколько раньше, чем Жане со случаем Марии. Лечение Анны О. у Брейера завершилось в 1882 году, лечение Марии у Жане происходило после 1882 года. Однако медицинский мир узнал об этих историях в обратном порядке. Жане сообщил о случае Марии в своей публикации, вышедшей в свет в 1889 году, в то время как о случае Анны О. стало известно из совместно написанных Брейером и Фрейдом работ, опубликованных в «Предварительном сообщении» в 1893 году и в «Исследованиях истерии» в 1895 году.
Не исключено, что именно книга Жане, содержащая историю болезни и излечения Марии, побудила Фрейда прибегнуть к более настойчивым уговорам Брейера опубликовать исследования по истерии, включая случай Анны О., чему тот долгое время противился. И совершенно очевидно, что Брейер и Фрейд читали книгу Жане. Более того, при написании «Исследований истерии» они соотносили свои представления о нервных заболеваниях и их лечении со взглядами Жане на истерию.
Из клинической практики
К моменту доставки в госпиталь, где работал Жане, эта молодая 19-летняя девушка считалась неизлечимой. Ее мучили приступы, которые сопровождались конвульсиями, спазмами и бредом. Во время приступов девушка с ужасом кричала, производила беспорядок вокруг себя, говорила об огне и крови, пыталась куда-то бежать. Приступы завершались тем, что ее рвало кровью. Сама она ничего не помнила. Приступы наступали периодически, раз в месяц. Кроме того, девушка страдала скованностью рук, напряженностью мышц, слепотой на левый глаз.
Наблюдая за больной, Жане установил, что приступы связаны с менструацией. В критические для девушки дни приступы достигали своего пика, были наиболее интенсивными и доставляли ей страдания. В период между менструациями наблюдались различного рода сбои, но они не были столь тяжелыми, как в критические дни.
За несколько дней перед наступлением менструации у девушки менялся характер. Она становилась мрачной, раздражительной, выражала гнев по разным поводам. У нее начиналась дрожь во всем теле, переходящая в нервные спазмы и нестерпимые боли. Примерно через 20 часов после начала менструации сильнейшая дрожь становилась нестерпимой. Девушка испытывала острую боль, начинающуюся в области живота и подступающую к горлу. Приступ завершался истерией, сопровождающейся бредом и рвотой с кровью. На протяжении нескольких месяцев применялось медикаментозное лечение и водотерапия. Несколько раз Жане прибегал к гипнозу, но старался особенно не беспокоить девушку перед ее критическими днями. Состояние пациентки не улучшалось. Скорее напротив, относящиеся к менструальному циклу терапевтические процедуры не ослабляли, а усиливали бред.
К концу восьмого месяца пациентка в отчаянии заявила, что лечение бесполезно, симптомы болезни будут постоянно возвращаться и, следовательно, ее дальнейшая жизнь обречена на страдания и мучения. Жане попросил пациентку объяснить ему, что с ней происходит, когда ей становится совсем плохо. Девушка ничего не смогла добавить к тому, что уже было известно. Создавалось впечатление, что, о каких бы событиях ее ни спрашивали, она ни о чем не помнит.
В надежде получить необходимую для понимания истоков заболевания информацию Жане решил привести пациентку в глубокое гипнотическое состояние. Находясь в этом состоянии. она вспомнила эпизод, связанный с ее первой менструацией, которая возникла у нее в 13 лет. Свою первую менструацию девочка восприняла как нечто постыдное. То ли в силу своего детского воображения, то ли в результате чего-то услышанного или ранее увиденного девочка решила прекратить менструацию. Примерно 20 часов спустя после начала менструации она, воспользовавшись моментом, когда ее никто не видел, вышла из дома и села в бадью с ледяной водой. Менструация прекратилась. Дрожа от холода, девочка вернулась домой, но слегла. Болезнь продолжалась несколько дней, в течение которых она находилась в бреду. Через какое-то время девочка поправилась, но на протяжении нескольких лет у нее не было менструации. Только пять лет спустя у нее начался менструальный цикл, который стал сопровождаться всеми перечисленными выше болезненными симптомами. На основании раннего воспоминания пациентки Жане попробовал устранить из ее сознания идею о том, что менструация была прекращена в результате погружения в ледяную воду. Это не дало никакого результата. Начавшаяся через несколько дней менструация сопровождалась теми же самыми болезненными симптомами. Тогда Жане привел пациентку в гипнотическое состояние, воспроизвел имевшую место в тринадцатилетнем возрасте ситуацию начала первой менструации и внушил девушке, что в то время не было никакого травмирующего события, а менструация протекала нормально на протяжении не менее трех дней. Результат был потрясающим. Следующая менструация началась у девушки вовремя, она не сопровождалась никакими конвульсиями, болями, бредом и длилась три дня. Тем же самым путем Жане выявил истоки возникновения других болезненных симптомов, включая приступы ужаса, кровь, картины огня. Аналогичным образом он добился того, что приступы ужаса больше не возобновлялись у пациентки. Но Жане не остановился на этом и попытался разобраться в той слепоте левого глаза, которая, как уверяла пациентка, была у нее с момента рождения.
Вводя пациентку в гипнотическое состояние, он добивался от нее воспоминаний, связанных с различными периодами детства. Проигрывая основные сцены детских лет жизни, он обнаружил, что у девочки началась слепота в шестилетнем возрасте, и это было связано с конкретным случаем. Однажды, несмотря на ее протесты, девочку уложили спать на одну кровать с другим ребенком, левая щека которого была покрыта лишаем. Спустя несколько дней у нее тоже возник лишай, причем елевой стороны лица, как и у другого ребенка. Лечение шло с переменным успехом. Лишай то исчезал, то вновь возникал. В конце концов от лишая удалось избавиться, но никто не заметил, что у девочки появилась слепота на левый глаз.
Прибегнув к аналогичному лечению, Жане погрузил пациентку в период шестилетнего возраста и воспроизвел ту же самую ситуацию, когда она испытывала ужас от перспективы лечь в одну постель с больным ребенком. Он внушал ей, что никакого лишая у ребенка не было, напротив, ребенок был очень милым и симпатичным. Не сразу, но в несколько приемов Жане удалось добиться такого внушения, что в гипнотическом состоянии пациентка без всякого отвращения к воображаемому ребенку обнимала и ласкала его. Таким образом, удалось восстановить чувствительность левого глаза… Слепота исчезла, пациентка стала видеть левым глазом так же хорошо, как и правым.
По прошествии пяти месяцев со дня осуществленных Жане лечебных экспериментов его пациентка стала выглядеть совершенно другим человеком. Не было никаких признаков истерии. В лучшую сторону изменился ее физический облик. Отмечая эти изменения, Жане подчеркнул, что не придает этому исцелению большего значения, чем оно заслуживает, поскольку не знает, насколько долгим будет воздействие лечения. Вместе стем он признался, что находит эту историю интересной, как пример важности фиксированных подсознательных идей и той роли, которую они играют в некоторых физических и психических заболеваниях.
Наряду с несомненными сходствами между психологическим анализом Жане и психоанализом Фрейда имеются определенные различия. Фрейд был прав, когда писал о том, что из работ Жане не были извлечены выводы, которые сделал психоанализ по отношению к гуманитарным наукам. Имеется в виду прежде всего то обстоятельство, что психоанализ не ограничился терапевтическим его применением, а стал использоваться в качестве средства исследования в различных областях гуманитарного знания. Однако следует обратить внимание на другое различие, которое относится непосредственно к психотерапии.
Катартический метод Брейера и психологический анализ Жане включали в себя одну и ту же установку. И в том и в другом случае с помощью гипноза первоначально выявлялись истоки возникновения истерических симптомов, а затем осуществлялась работа по их устранению. Ориентация на прошлое, обращение к детству и обнаружение травмирующих ситуаций – все это являлось однотипным для исследований как Брейера, так и Жане. Оба ученых стремились к открытию истины (травмы) в истории жизни пациентов. Но дальше их пути расходились. Точнее говоря, открытие истины в воспоминаниях пациентов, находящихся в гипнотическом состоянии, служило необходимой предпосылкой для снятия у них истерических симптомов и исцеления их, но средства, ведущие к достижению этих целей, оказались различными.
Для Брейера травматическая ситуация являлась некой данностью, которую пациенту следовало заново пережить, чтобы, отреагировав на нее должным образом, то есть дав разрядку сдержанным и подавленным аффектам, тем самым снять напряжение, после чего невротические симптомы исчезали сами по себе. Исчезнувшие из памяти патогенные воспоминания доводились до сознания пациента, он обретал истинное знание о произошедших событиях и переживаниях, и эмоциональное реагирование на это знание приводило к выздоровлению. В этом смысле катартический метод Брейера можно назвать «лечением истиной».
Для Жане травматическая ситуация также выступала в качестве необходимой для дальнейшей терапевтической работы данности. Но эта данность как историческая истина была необходима скорее для терапевта, нежели для пациента. Истина была нужна врачу, а не больному человеку. Болезнь развивалась путем бегства пациента от истины. Если его поставить лицом перед этой истиной, то не будет ли прогрессировать его болезнь? Не приведет ли знание истины к окончательному краху больного? Поэтому врач, открывший для себя истину в отношении самого больного, должен был скрыть ее от него. Более того, путем гипнотического внушения он мог подменить истину ложью с тем, чтобы травмирующее событие прошлого не просто забылось, а окончательно исчезло из памяти пациента. На этом пути как раз и достигалось выздоровление. В этом отношении психологический анализ Жане можно назвать «лечением ложью».
Что лучше: горькая истина или ложь во спасение?
В медицинской практике этот вопрос рано или поздно встает не только перед психотерапевтами, но и перед многими врачами, специалистами по различным заболеваниям. Каждый по-своему пытается ответить на него, руководствуясь самыми различными соображениями, включая личностные, правовые, этические. В рассматриваемом контексте речь идет не о том, кто прав и какая позиция представляется более предпочтительной. Для дальнейшего понимания истории возникновения психоанализа важно зафиксировать то принципиальное различие, которое имело место между катартическим методом Брейера и психологическим анализом Жане.
Вряд ли Фрейд отследил для себя это различие. Во всяком случае, высказывая свои соображения по отношению к катартическому методу Брейера и критические замечания по поводу представлений Жане об истерии, он не проводил различий между ними в плане истины и лжи, как средствах лечения. Однако можно полагать, что, будучи с юношеских лет приверженцем поиска истины, лечение ложью не только не импонировало ему, но и вряд ли приходило в голову.
Катартический метод Брейера не в последнюю очередь привлек внимание Фрейда именно потому, что гипноз использовался как для выявления истинных причин возникновения истерии, так и для лечения страдающих истерией пациентов с помощью той истины, которую они могли осознать благодаря терапевтическим усилиям врача. Другое дело, что, обнаружив связанные с гипнотическим внушением ограничения, он отказался от гипноза как такового и тем самым внес изменения в катартический метод Брейера. С этими изменениями как раз и связано появление психоанализа.
Какое же новшество ввел Фрейд, отказавшись от гипноза?
В 1892 году у Фрейда были две пациентки, при лечении которых он не использовал гипноз. К тому времени гипноз стал для него, по его собственному выражению, неприятен, как капризное и, так сказать, мистическое средство. Одна из пациенток («случай Люси Р.») страдала легкими истерическими нарушениями, включая потерю обоняния. Вторая («случай Элизабет фон Р.») испытывала мучительные боли в ногах и не поддавалась гипнозу. Пытаясь обойтись без гипнотического внушения, Фрейд вспомнил об одном эксперименте, который он наблюдал у Бернгейма во время своей поездки в Нанси. Пациента приводили в гипнотическое состояние, в котором внушали ему различные действия и заставляли испытывать разнообразные переживания. После того как он приходил в себя и возвращался в бодрствование, его просили вспомнить, что было с ним до пробуждения и какие переживания он испытывал в то время. Пациент ничего не помнил и говорил, что ничего не знает. Тогда его начинали убеждать в том, что на самом деле он знает о происходящем с ним в гипнотическом состоянии и необходимо только приложить усилия к тому, чтобы вспомнить об этом. Приходилось настаивать на том, чтобы он вспомнил забытое. В конечном счете после некоторых затруднений в памяти пациента воскрешали те переживания, которые имели место у него в гипнотическом состоянии.
Осмысление этого эксперимента привело Фрейда к идее, согласно которой у истерических пациентов имеются воспоминания, которые в силу каких-то причин не попадают в поле их сознания и создается видимость того, что пациенты ничего не знают о них. Необходимо убедить пациентов в том, что они обладают определенными знаниями. Надо только настойчиво требовать, чтобы они вспомнили о событиях, некогда имевших место в их жизни. Для этого не требуется гипноз. Достаточно, чтобы пациенты сосредоточивались на каком-то воспоминании. Так появился новый технический прием, который Фрейд поначалу назвал сосредоточением.
Придерживаясь этой техники, Фрейд освободил катартический метод Брейера от элементов гипноза. Цель осталась прежней – дойти в воспоминаниях пациента до травмирующей ситуации, чтобы благодаря выявлению на свет истины устранить его невротические симптомы. Технический прием иной – не введение пациента в гипнотическое состояние, а работа с ним в состоянии его бодрствования.
Пациента укладывали на кушетку, просили закрыть глаза и сосредоточить свое внимание на одном из истерических симптомов. Пациент должен не только сосредоточиться на конкретном симптоме, но и вспомнить все то, что могло бы помочь выявлению истоков его происхождения. Для достижения этой цели Фрейд задавал наводящие вопросы, настойчиво требовал от пациента, чтобы он воскресил в памяти все воспоминания. В том случае, если ничего не получалось и пациент говорил, что он ничего не помнит, Фрейд прибегал, по его собственному выражению, к «небольшой методической уловке» – наложению руки на лоб. Он слегка нажимал своей рукой на лоб пациента, убеждая его в том, что к нему обязательно придут какие-нибудь мысли или воспоминания. После неоднократных попыток, когда при помощи руки Фрейд настойчиво требовал от пациента извлечения воспоминаний из его памяти, у того появлялись некоторые мысли, которые он и излагал своему врачу.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.