Глава 18. Индивидуальная и социальная психология

Глава 18. Индивидуальная и социальная психология

Социальность мышления и действия

Как в исследовательском, так и в терапевтическом плане психоанализ не может обойтись без учета аффективных отношений индивида с обществом. Прежде всего, человек не является изолированным существом: он связан с семьей, с друзьями, с другими людьми, будь то партнеры по работе, коллеги по совместной деятельности или случайные знакомые. При помощи психоанализа удалось выявить, что социальные связи так или иначе включают в себя элементы эротики, вытеснение которых сопровождается различного рода проблемами, вплоть до возникновения психических заболеваний. Неврозы, с которыми имеет дело психоаналитик, оказываются как бы асоциальными, поскольку свидетельствуют о некоем вытеснении индивида из общества. Конечно, психическое заболевание становится своего рода убежищем для человека, убегающего посредством болезни из-под власти общества. Тем не менее даже такое положение является наглядным свидетельством того, что между индивидом и обществом некогда существовала тесная связь и, следовательно, истоки заболевания следует искать в контексте взаимоотношений между ними. Как показывает психоанализ, социальные отношения и требования общества оказывают непосредственное воздействие на возникновение невроза.

Все это означает, что индивидуальная психология, психология личности, акцентирующая основное внимание на отдельном человеке, по сути дела, является одновременно и социальной психологией. Во всяком случае, без учета социальных связей и отношений, возникающих в процессе жизнедеятельности человека в обществе, невозможно адекватное понимание закономерностей функционирования человеческой психики. Даже если кажется, что индивид ушел в свой собственный внутренний мир и не интересуется окружающими его людьми, не стремится установить с ними какие-либо продолжительные отношения, тем не менее прежние связи ребенка со своими родителями, наставниками и воспитателями дают о себе знать в форме специфических черт характера, предопределяющих его мышление и поведение.

Собственно говоря, подтекст социальности мышления и действия человека всегда учитывался Фрейдом, когда он обращался к анализу человеческой психики. Ведь осмысление истории возникновения религии, нравственности, культуры с точки зрения филогенеза, отношений между Оно, Я и Сверх-Я в онтогенетическом плане, а также с позиций внутрипсихических конфликтов и механизмов бегства в болезнь – все это соотносилось им с эдиповым комплексом. То есть с теми внутрисемейными отношениями между ребенком и родителями, которые являлись социальными по своему характеру. Другое дело, что, сосредоточившись на исследовании бессознательных желаний отдельного человека, психосексуальном развитии ребенка, патогенных конфликтах индивида, основатель психоанализа интересовался в первую очередь механизмами работы человеческой психики, которые позволяли ему выявлять причины возникновения психических заболеваний и находить возможности их лечения. И только со временем он ощутил настоятельную потребность в применении результатов анализа отдельной личности к изучению психологии масс, к проведению параллелей между индивидуальной и социальной психологией.

Занимаясь глубинным психоаналитическим исследованием, Фрейд пришел к пониманию того, что отношения человека к родителям, братьям и сестрам, друзьям, учителям и к врачу во время психоаналитического лечения являются социально окрашенными. Это означало, что адекватное представление о человеке было немыслимо вне контекста раскрытия его связей и отношений с окружающим природным и социальным миром.

И действительно, психоанализ наглядно продемонстрировал, что человек может думать одно, говорить другое, а его реальное поведение не будет совпадать ни с его мышлением, ни с его словами. Выявление бессознательных влечений и желаний человека способствует пониманию его внутреннего мира и скрытых мотивов поведения. Однако знаний, приобретенных в рамках индивидуальной психологии, оказывается недостаточно для понимания мышления и поведения человека, находящегося в группе или толпе. Ведь нередко случается так, что среди большого количества людей он действует совершенно иначе, чем в кругу своей семьи или когда остается один на один с самим собой. Фрейд это осознавал, и поэтому нет ничего удивительного в том, что в начале 20-х годов он обратился к осмыслению некоторых проблем социальной психологии.

В работе «Массовая психология и анализ человеческого Я» (1921) основатель психоанализа попытался ответить на ряд вопросов, которые представлялись ему важными и существенными в плане адекватного понимания мышления и поведения человека в обществе, массе, толпе. Прежде всего ему хотелось разобраться в том, что представляет собой человеческая масса. Кроме того, он стремился понять, как и каким образом масса людей оказывает такое влияние на душевную жизнь отдельного человека, которое становится решающим для него. И наконец, ему было важно уяснить, в чем состоит душевное изменение, происходящее в индивиде в результате воздействия на него со стороны массы. Ответы на эти три вопроса составляют, по мнению Фрейда, исследовательскую задачу социальной психологии.

Размышляя над данными вопросами, Фрейд опирался на материалы исследований, авторы которых уделили особое внимание раскрытию мотивов поведения и движущих сил индивида, находящегося в массе. Одно из таких исследований принадлежало перу французского психолога и социолога Г. Лебона, чья работа «Психология народов и масс» (1895) была опубликована в том же самом году, когда вышла в свет написанная Фрейдом совместно с Брейером книга «Исследования истерии». В своей работе французский автор утверждал, что внутренним двигателем и скрытой пружиной развития человечества является неразумное начало, бессознательное, детерминирующее мысли людей, хотя многие полагают, что их мысли разумны. Аналогичный характер, как считал Лебон, носят и поступки людей. На первый взгляд кажется, что они вполне сознательны, освещены светом разума. Тем не менее именно бессознательное, а не сознание лежит в основе человеческих деяний.

В работе Лебона «Психология народов и масс» содержались различные соображения о наследственности бессознательного, о сновидениях и мифах, где скрытые бессознательные содержания выражены в символической форме. Лебон говорил о толпе, всегда блуждающей «на границе бессознательного»; об исчезновении сознательной личности в толпе и преобладании в ней «личности бессознательной», легко поддающейся внушению и превращающейся в послушный автомат, лишенный воли и разума. По мнению французского автора, находясь в массе, индивиды приобретают «коллективную душу». Они думают, поступают и чувствуют себя совсем иначе, чем тогда, когда остаются изолированными. В толпе на передний план выступает «расовое бессознательное», в результате у людей стираются их индивидуальные различия, исчезает чувство ответственности, проявляются такие явления, как заражаемость и внушаемость, которые можно отнести к феноменам гипнотического рода.

В книге «Массовая психология и анализ человеческого Я» Фрейд не просто ссылался на Лебона, а посвятил изложению его взглядов целый раздел для описания «массовой души», как она понималась французским психологом и социологом. Стремясь подчеркнуть оригинальность собственных представлений о бессознательном и психологии масс, основатель психоанализа критически отнесся к некоторым идеям Лебона. Так, отметив, что французский автор уделил важное внимание данной проблематике, основатель психоанализа одновременно указал на несовпадение лебоновского понятия бессознательного с тем, которым оперирует психоанализ, имеющий дело прежде всего с вытесненным бессознательным.

Одновременно Фрейд указал, что, при всей ценности выявления особенностей психического состояния индивида в массе, Лебон не сумел должным образом осветить эту сложную для понимания проблему. В частности, обсуждая изменения индивида в массе, французский психолог и социолог не ответил на вопрос, почему индивиды в массе образуют единство. Кроме того, Лебон, как полагал основатель психоанализа, не провел четкого разграничения между внушаемостью и психическим заражением, не указал на центральную фигуру, которая заменяет в массе гипнотизера, в недостаточной степени выявил закономерности выдвижения вождей в массе. В отличие от него, Фрейд придавал меньшее значение проявлению новых качеств у индивида в массе. Он считал, что, находясь в массе, индивид попадает в такие условия, которые позволяют ему устранять вытеснение бессознательных первичных влечений, и проявляемые им будто бы новые качества являются на самом деле не чем иным, как присущим ему бессознательным, в котором таится зло человеческой души.

Аналогичную позицию занимал Фрейд и по отношению к другим оценкам коллективной душевной жизни, нашедшим отражение, в частности, в работе американского исследователя Мак Дуггала «Групповой разум» (1920). Он обратил внимание на идеи Мак Дуггала о возбудимости и импульсивности людей в массе, проявлении у них грубых страстей, отсутствии у них самоуважения и чувства ответственности, а также на соответствующие условия организации массы. Однако те или иные чужие идеи воспроизводились Фрейдом главным образом для того, чтобы на их фоне нагляднее продемонстрировать собственное психоаналитическое понимание следующих вопросов: что происходит с включенными в массу индивидами, какие внутренние механизмы оказываются задействованными в массовой психологии, как и каким образом происходит объединение людей в массовые движения и к чему это может приводить.

Изречения

З. Фрейд: «В психической жизни человека всегда присутствует „другой“. Он, как правило, является образцом, объектом, помощником или противником, и поэтому психология личности с самого начала является одновременно также и психологией социальной в этом расширенном, но вполне обоснованном смысле».

З. Фрейд: «Мы исходили из основного факта, что в отдельном индивиде, находящемся в массе, под ее влиянием часто происходят глубокие изменения в его душевной деятельности».

Либидозная связь

Многие исследователи пытались дать психологическое объяснение тем душевным изменениям, которые происходят в отдельном человеке под влиянием массы. При этом большинство из них полагало, что соответствующие изменения, включая повышение аффективности и снижение интеллектуальных возможностей, достигаются с помощью внушения. Считалось, что массы характеризуются значительной степенью внушаемости.

Констатируя данное обстоятельство, Фрейд полагал, что, несмотря на апелляцию к феномену внушения, до сих пор исследователи не представили удовлетворительного объяснения сущности этого явления. Стремясь разобраться в специфике внушения как такового, он предпринял попытку применить ранее использованное им при изучении неврозов понятие «либидо» к пониманию социальной психологии. Речь шла не только о сексуальной энергии в собственном смысле этого слова, но и о тесной связи между собой всего того, что соотносится с понятием любви. Во всяком случае, размышления основателя психоанализа о социальной психологии основывались на том, что сущностью массовой души являются именно любовные отношения, эмоциональные связи.

В качестве объектов рассмотрения Фрейд выбрал две искусственно созданные массы людей – церковь и войско, так как в них превалирует одно и то же представление о верховном властителе, любящем равной любовью всех членов массы, – Христосе и полководце. И хотя это представление расценивалось им как широко распространенная иллюзия, тем не менее он полагал, что именно на данной иллюзии держится все то, что объединяет между собой всех прихожан в церкви и всех воинов в войске. Так, верующие называют себя братьями во Христе, которые равны перед ним, они воспринимают его в качестве любящего и заботящегося о них отца, а связь каждого члена церкви с Христом одновременно служит и причинной связью между членами массы. В войске полководец является отцом для всех солдат, он их любит равной любовью, а они между собой устанавливают такие отношения, которые свидетельствуют о некой общности, основанной на их любви к полководцу.

В понимании Фрейда, и церковь и войско имеют либидозную структуру. Как в том, так и в другом случае каждый отдельный человек оказывается либидозно связан, с одной стороны, с Христом или полководцем, а с другой стороны, со всеми участниками этих масс. Обращая внимание на подобную двойственную связь, основатель психоанализа считал, что эта связь, как и значение вождя для психологии масс, недостаточно изучена и психоанализ может внести посильный вклад в осмысление данной проблемы. Одновременно он исходил из того, что главным явлением в массовой психологии следует признать несвободу в массе отдельного индивида.

Фрейд понимал, что обсуждение взаимосвязей между индивидом и массой ставит перед исследователем ряд вопросов, ответы на которые предполагают углубленное изучение данной проблематики. В самом деле, каковы причины возникновения и распада человеческих масс? Можно ли считать человеческую толпу массой с присущими ей психическими особенностями? Есть ли с точки зрения психологии разница между массами, имеющими вождя, и массами, где вождь отсутствует? Какая из этих человеческих масс является первоначальной и более совершенной? Не может ли вождь быть заменен абстрактной идеей, вокруг которой возможно сплочение человеческой массы? Каковы могут быть взаимоотношения между вождем и идеей? Как и при каких условиях вождь или ведущая идея могут стать негативными? Может ли ненависть к какому-либо лицу или учреждению оказаться столь же объединяющей и порождающей тесные эмоциональные связи между людьми, как и позитивная привязанность к ним?

Фрейд не претендовал на ответы на эти и многие другие вопросы. Полагая, что все они могут быть предметом специального исследования в рамках социальной психологии, он ограничился лишь высказыванием о связи между толпой и массой. По его мнению, в любой толпе легко могут возникнуть такие тенденции, которые способны привести к образованию массы, однако до тех пор, пока в ней не установлены либидозные, эмоциональные связи, она будет оставаться простой человеческой толпой.

Внимание Фрейда привлекли собственно психологические проблемы, непосредственно относящиеся к структуре человеческой массы. Его интерес сосредоточился на рассмотрении того, какова в действительности либидозная связь в массе и каково в ней аффективное отношение людей друг к другу.

При рассмотрении этих вопросов Фрейд отталкивался от теоретических предпосылок и эмпирических данных психоанализа. В частности, он отмечал, что каждая продолжительная интимная эмоциональная связь между двумя людьми, будь то отношения между родителями и детьми, дружба или брачные отношения, содержит осадок враждебных чувств, которые оказываются вытесненными из сознания. Нечто аналогичное имеет место и в том случае, когда речь идет об объединении людей в большие сообщества. Так, породнившиеся между собой через брак две семьи косо поглядывают друг на друга, и каждая из них считает себя лучшей. Родственные и близкие между собой народы не могут подчас найти общий язык между собой, нередко выражая презрение и недоверие друг к другу.

Направленная против любимых людей вражда связана с амбивалентными чувствами человека. В проявляющейся антипатии к близким людям находит свое выражение себялюбие, нарциссизм индивида. Однако при образовании массы все эти враждебные чувства исчезают. В период продолжающегося соединения в массу индивиды терпят друг друга, примиряются друг с другом. С точки зрения Фрейда, такое ограничение нарциссизма может быть порождено только одним моментом – либидозной связью с другими людьми. Дело в том, что себялюбие наталкивается на преграду лишь в том случае, когда имеет место любовь к другому. И если в массе проявляются ограничения нарциссического себялюбия, то это может служить убедительным доказательством установления новых либидозных связей членов массы друг с другом, что и составляет сущность массообразования. Можно сказать, что в развитии человечества поворот от эгоизма к альтруизму произошел только под воздействием такого культурного фактора, как любовь.

Но каковы же эмоциональные связи в массе? Обусловлены ли они прямыми сексуальными целями, как это имеет место при психических заболеваниях, или речь идет о чем-то другом?

Благодаря психоанализу было обнаружено, что установление эмоциональной связи между людьми основывается не только на преследовании цели, напрямую связанной с сексуальной направленностью на объект. Раннее проявление эмоциональной связи с другим лицом возможно также на путях идентификации с ним. В частности, у мальчика могут наблюдаться две психологически различные связи со своими родителями: сексуальная привязанность к матери как к объекту желания и идентификация с отцом как с объектом уподобления. Обе связи некоторое время сосуществуют друг с другом, затем сталкиваются, тем самым образуя нормальный эдипов комплекс. Идентификация с отцом принимает у мальчика враждебный характер. Будучи изначально амбивалентной, идентификация как таковая может служить выражением нежности и враждебности ребенка, но в конечном счете, она стремится сформировать Я человека по подобию другого, взятого в качестве идеала и образца.

При невротическом образовании симптомов, то есть когда действенным становится вытеснение и господство механизмов бессознательного, идентификация имеет более сложный характер. Она может быть аналогичной той, которая проистекает из эдипова комплекса, и тогда в симптомообразовании прослеживается подражание любимому или, напротив, нелюбимому лицу. Или идентификация может быть лишенной объектного отношения к копируемому лицу.

Для наглядности работы механизма идентификации Фрейд использовал примеры, почерпнутые из его представлений об эдиповом комплексе и образовании невротических симптомов. Это не только способствовало пониманию сути идентификации применительно к отдельному индивиду, но и дало возможность перейти к рассмотрению массовой психологии с учетом действия механизмов идентификации в человеческой массе.

Дальнейшие размышления основателя психоанализа базировались на выдвинутых им обобщающих положениях. В соответствии с ними идентификация представляет собой самую первоначальную форму эмоциональной связи с объектом. Регрессируя, как бы становясь интроекцией объекта в Я, эта связь заменяет либидозную объектную связь, и она может возникнуть при каждой вновь замеченной общности с лицом, не являющимся объектом первичных сексуальных влечений. Последнее обстоятельство Фрейд связал непосредственно с возможностью массообразования, так как, по его мнению, по самой природе идентификации взаимная связь отдельных индивидов между собой усиливает их общность посредством соотнесенности с вождем.

В целях лучшего понимания эмоциональной связи между людьми при массо-образовании Фрейд рассмотрел, наряду с механизмами идентификации, такие явления, как влюбленность и гипноз. По его мнению, в случае идентификации объект становится на место Я, в то время как в случае влюбленности происходит идеализация объекта, когда объект служит заменой никогда не достигнутого идеала Я. Гипноз сообразен с массообразованием, он задает ориентиры поведения массового индивида по отношению к вождю и отличается от влюбленности отсутствием прямых сексуальных намерений. Он занимает как бы среднее положение между влюбленностью и массообразованием.

Создание человеческой массы сходно с гипнозом, поскольку как в том, так и в другом случае имеется аналогичная природа первичных влечений и происходит замена идеала Я объектом. Но при массообразовании наблюдается еще идентификация с другими индивидами, основанная на одинаковом отношении к объекту. Гипноз и массообразование представляют собой наследственные остатки филогенеза либидо. Первый феномен может быть рассмотрен в качестве предрасположения либидо, второй – помимо этого, как непосредственный пережиток.

Принимая во внимание подобные соотношения между влюбленностью, гипнозом и массообразованием, Фрейд предложил своего рода формулу «либидозной конституции массы». Имеющая вождя первичная масса представляет, на его взгляд, некое число индивидов, сделавших своим идеалом Я один и тот же объект и вследствие этого идентифицировавшихся друг с другом в своем Я.

Изречения

З. Фрейд: «Если, таким образом, в массе появляются ограничения нарциссического себялюбия, то это убедительное доказательство того, что сущность массообразования заключается в нового рода либидозных связях членов массы друг с другом». З. Фрейд: «Множество равных, которые могут друг с другом идентифицироваться, и один-единственный, их всех превосходящий, – вот ситуация, осуществленная в жизнеспособности масс».

Человек – животное орды

Итак, Фрейд выделил такие характерные черты у находящегося в массе индивида: отсутствие самостоятельности и инициативы, однотипность его реакций с реакцией других людей, ослабление интеллектуальной деятельности, безудержность аффектов, неспособность к умеренности и отсрочке в выражении чувств и деяний. Тем самым он выразил свое мнение о регрессе психической деятельности в массе к более ранней ступени развития, свойственной дикарям или детям. В этом отношении его взгляды на находящегося во власти установок массовой души индивида оказались близкими взглядам В. Троттера, выраженным в книге «Инстинкты стада во время мира и войны» (1916).

Однако основатель психоанализа не соглашался с утверждением Троттера, что стадный инстинкт первичен для человека. В понимании Фрейда, в отличие от первичных инстинктов – сексуального и самосохранения – стадный инстинкт не является таковым. Так, у ребенка долгое время не наблюдается никакого стадного инстинкта. Напротив, при виде любого другого незнакомого ему человека из «стада» у ребенка возникает страх. Только позднее, находясь среди детей и строя свои отношения с родителями, ребенок начинает отождествлять себя с другими и обретает чувство общности. Причем, как полагал Фрейд, чувство общности является не чем иным, как реакцией на первоначальную зависть, испытываемую ребенком по отношению к другим детям. И именно на этой основе позднее возникает требование равенства, которое становится корнем социальной совести и чувства долга.

Исходя из подобного понимания, основатель психоанализа пришел к выводу, что социальное чувство базируется на изменении первоначально враждебных чувств в положительную связь с другими людьми, которая характеризуется идентификацией с ними. Следует только иметь в виду, что требование равенства относится к участникам массы, а не к вождю. Жизнеспособная масса основана на равенстве ее участников, идентифицированных друг другу, и одном вожде, обладающем властью над ними. Таким образом, заключал Фрейд, высказывание Троттера, что человек есть животное стадное, следует исправить – он скорее особь, подчиняемая главарю орды. Словом, человек – это животное орды.

Подобное заключение не было новым для Фрейда. Фактически оно вытекало из тех идей, которые были изложены им в 1912 году в журнале «Имаго», а год спустя – в работе «Тотем и табу». Именно в данной работе основатель психоанализа обратился к осмыслению явлений социальной психологии и предпринял первую попытку применить точку зрения и результаты психоанализа к некоторым проблемам психологии народов. Именно в ней он высказал мысль, что в душевной жизни народов не только должны быть открыты схожие с индивидом процессы и связи, но и должна быть сделана смелая попытка выявить с помощью психоанализа те особенности, которые характерны для массообразования. И именно тогда он сформулировал гипотезу об отцеубийстве в первобытной орде, превращении орды в братскую общину, становлении тотемизма, заключающего в себе зачатки религии, нравственности, социальности.

В контексте раскрытия психоаналитического подхода к массообразованию важно учесть, что Фрейд провел параллели между первобытной ордой и человеческой массой. Он исходил из того, что психология массы, которая характеризуется исчезновением сознательной личности, одинаковой ориентацией мыслей и чувств членов массы, преобладанием аффективности и действенностью бессознательной душевной сферы, стремлением к немедленной реализации импульсивных намерений, – свидетельствует о состоянии регресса к примитивной душевной деятельности, столь свойственной для первобытной орды. На основе подобного сравнения Фрейд рассмотрел человеческую массу через призму ее регресса к примитивному состоянию, воспроизводящему особенности первобытной орды.

Размышляя об истории становления индивидуальной и социальной психологии, Фрейд пришел к выводу, что с самого начала существовали две психологии. Одна – это психология отца, вождя, стоявшего над остальными членами сообщества. Другая – психология массовых индивидов, связанных между собой и подчиняющихся воле отца, вождя. Как в древние времена, так и сегодня массовые индивиды питают иллюзию относительно того, что все они равны и одинаково любимы вождем. Сам же вождь, как и отец первобытной орды, нарциссичен, обладает силой и властью, является самостоятельным и независимым. По этому поводу основатель психоанализа замечал, что на заре истории человечества первобытный отец был, по сути дела, сверхчеловеком, о появлении которого в будущем рассуждал в свое время Ницше.

Реконструируя возможный ход исторических событий, в работе «Тотем и табу» Фрейд писал, что в случае смерти отца первобытной орды на его место становился один из его сыновей, который до того времени был наряду с другими массовым индивидом. Лишь со временем произошло «великое событие» (отцеубийство), положившее начало становлению религии, общества, культуры. В работе «Массовая психология и анализ человеческого Я» основатель психоанализа не столько воспроизвел ранее высказанные им предположения, сколько попытался показать, как и каким образом в историческом плане могло происходить превращение психологии массы в индивидуальную психологию и наоборот. Согласно его взглядам, до тех пор, пока первобытный отец обладал силой, он всячески препятствовал удовлетворению прямых сексуальных потребностей своих сыновей. Он принуждал их к воздержанию и тем самым способствовал установлению эмоциональных связей как между ними, так и с ним. Эти эмоциональные связи вырастали на почве реализации стремлений с заторможенной сексуальной целью. Таким образом, праотец как бы вынуждал своих сыновей к массовой психологии.

На этих размышлениях как раз и основывались следующие предположения Фрейда. Во-первых, сексуальная зависть и нетерпимость отца по отношению к своим сыновьям стали причиной массовой психологии. Во-вторых, изгнанные сильным отцом из первобытной орды, сыновья перешли к гомосексуальной объектной любви и на этом пути обрели свободу, использованную ими в целях отцеубийства.

Появившаяся таким образом возможность сексуального удовлетворения создавала почву для выхода из массовой психологии, поскольку фиксация на любви к женщине и непосредственное удовлетворение ранее заторможенных по цели влечений способствовали нарастанию нарциссизма.

Сведение массы к первобытной орде дало возможность Фрейду по-своему объяснить становление социальной и индивидуальной психологии. Одновременно оно позволяло по-новому осмыслить то таинственное и непонятное, что скрывалось за явлениями гипноза и внушения. Так, за таинственной силой в гипнозе основателем психоанализа усматривалась та же самая сила, которая считалась источником табу у примитивных народов. Гипнотизер требует смотреть в глаза и гипнотизирует индивида своим взглядом, первобытный человек не переносит взгляда вождя, считающегося для него опасным. Гипнотизер будит у человека часть его архаического наследия, проявляющегося по отношению к родителям, в частности к отцу. В результате в человеке оживает представление о могущественной личности, которой следует подчиняться, что напоминает собой отношение человека первобытной орды к праотцу. Внушение же представляет собой частичное явление гипнотического состояния. Оно уходит своими корнями в бессознательно сохраненное из праистории человеческой семьи предрасположение. Таким образом, по мнению Фрейда, проявляющийся в феноменах внушения жуткий характер массообразования можно объяснить его происхождением от первобытной орды.

В своих размышлениях о массообразовании основатель психоанализа показал внутренние механизмы работы психики, позволяющие человеку отказываться от своего идеала Я и заменять его массовым идеалом, находящим свое воплощение в вожде. Он продемонстрировал и то, что благодаря совпадению Я и идеала Я, способствующего сохранению нарциссического самодовольства индивида, облегчается выбор вождя в массе. Нередко человеку достаточно обладать типичными качествами индивидов массы, производить впечатление исходящей от него силы и либидозной свободы, как это сразу же находит отклик у других людей и порождает потребность в сильном лидере. Применительно к нашей отечественной реальности типичным примером в этом отношении может служить В. Жириновский, выступающий в роли самоуверенного человека и изображающий из себя сексапильного мужчину, что находит отклик в глубинах бессознательного ряда представителей сильного и слабого пола.

Изречения

З. Фрейд: «Масса кажется нам вновь ожившей первобытной ордой. Так же как и в каждом отдельном индивиде первобытный человек фактически сохранился, так и из любой человеческой толпы может снова возникнуть первобытная орда; поскольку массообразование обычно владеет умами людей, мы в ней узнаем продолжение первобытной орды. Мы должны сделать вывод, что психология массы является древнейшей психологией человечества».

З. Фрейд: «Вождь массы – все еще праотец, по отношению к которому все преисполнены страха, масса все еще хочет, чтобы ею управляла неограниченная власть, страстно ищет авторитета».

Идеал Я и миф о герое

Психоаналитическое видение природы массообразования привело Фрейда к необходимости рассмотрения новых проблем. Они были тесным образом связаны, с одной стороны, с психологией человеческих масс, а с другой стороны, с дифференциацией психики на составляющие ее части, с углубленным пониманием психических расстройств, с возможностями перехода от массовой к индивидуальной психологии. В той или иной степени все эти проблемы были затронуты им в работе «Массовая психология и анализ человеческого Я».

Так, в контексте рассмотрения истории и специфики массообразования Фрейд почувствовал необходимость выделения в психике человека особой инстанции – идеала Я. Два года спустя, когда в работе «Я и Оно» он изложил свою структурную точку зрения на человеческую психику, его внимание сосредоточилось на такой инстанции, как Сверх-Я. В работе же «Массовая психология и анализ человеческого Я» при объяснении либидозной структуры массы Фрейд провел различие между Я и идеалом Я. Он высказал соображение о том, что на этой основе возможно возникновение двойственности эмоциональной связи между людьми, включающей в себя идентификацию и замещение идеала Я объектом.

Иллюстрацией различия между идентификацией Я и заменой идеала Я служили у Фрейда примеры, почерпнутые из предшествующего рассмотрения двух видов человеческих масс, то есть войска и христианской церкви. В войске солдат делает своим идеалом полководца и идентифицируется с другими солдатами. И хотя, как говорится, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, полководцем, тем не менее идентификация с ним ставит его в смешное положение. В церкви дело обстоит несколько иначе. Каждый верующий видит в Христе идеал, идентифицируется с другими верующими, но помимо этого церковь претендует на то, чтобы во имя всеобщей любви верующий идентифицировался с Христом. Отмечая это, Фрейд критически отнесся к подобному требованию церкви, считая, что можно быть хорошим христианином, любить людей, но не ставить себя на место Христа и не требовать от себя силы его любви.

Осуществленное Фрейдом разделение на Я и идеал Я поставило его также перед необходимостью рассмотреть вопрос о том, что происходит с человеком, когда Я совпадает с Я идеалом или, напротив, между ними возникает напряженность. Постановка этого вопроса приводила к осмыслению психических заболеваний, вызванных возможными конфликтными ситуациями между сексуальными влечениями и влечениями Я, а также тех случаев, когда психически задействованными оказывались отношения между Я и идеалом Я.

Рассматривая эти отношения, Фрейд полагал, что совпадение Я с идеалом Я дает ощущение триумфа. Если эти психические инстанции сливаются между собой таким образом, что превалирующим становится триумфальное довольство самим собой, не нарушаемое никакой самокритикой и упреками в свой собственный адрес, то у человека может развиться мания. Если между обеими инстанциями наблюдается раскол, когда идеал Я беспощадно осуждает Я, низводя его на уровень самоунижения и неполноценности, то человек впадает в меланхолию, в меланхолическую депрессию.

Психоаналитическое исследование неврозов основывалось на выведении их симптомов из вытесненной сексуальности. С учетом разделения психики на Я и идеал Я Фрейд модифицировал свои предшествующие представления о неврозах. Он высказал предположение, что симптомы психических заболеваний следует также выводить и из заторможенных по цели стремлений человека, подавление которых целиком и полностью не удалось или же освободило место для возвращения к вытесненной сексуальной цели. Этому обстоятельству соответствует то, что невроз свидетельствует о бегстве человека из массового образования и делает его как бы асоциальным. Отсюда основатель психоанализа постулировал два вывода. Во-первых, как и влюбленность, при которой двое не нуждаются в третьем человеке и обществе в целом, невроз действует на массу разлагающим образом. Во-вторых, там, где происходит массообразование, наблюдается снижение степени невротизации отдельного человека и индивидуальный невроз может исчезнуть на какое-то время. Другое дело, что в человеческой массе вместо индивидуального невроза может возникнуть коллективный невроз. Но Фрейд признавал, что религиозно-мистические и философско-мистические объединения людей служат выражением косвенного лечения неврозов.

В понимании основателя психоанализа, предоставленный самому себе невротик осуществляет собственное симптомообразование, тем самым заменяя массообразование, из которого он был вынужден удалиться. Вместо массообразования он создает себе свой собственный фантастический мир и свою бредовую систему, повторяя, правда, в искаженном виде то, что является для него психически действенным. По тому искажению массообразования, которое можно наблюдать у невротика, можно судить об участии в его жизни подавленных сексуальных влечений.

Невроз связан с особенностью развития либидо, проявляющейся в двойном, прерванном латентным периодом начале сексуальной функции человека. В этом отношении он имеет, согласно основателю психоанализа, нечто общее с гипнозом и массообразованием. Этим общим для них является регресс, который характерен и для невроза, и для гипноза, и для массообразования. Причем невроз оказывается чрезвычайно богатым по своему содержанию, так как он охватывает многообразные отношения как между Я и объектом, независимо от того, сохранен ли объект, покинут или восстановлен в Я, так и между Я и его идеалом Я.

Наконец, при осмыслении природы массообразования Фрейд не мог оставить в стороне вопрос о возможности осуществления в психическом развитии человечества прогресса от массовой психологии к психологии индивидуальной. В его представлении, этот прогресс нашел свое отражение в мифе об отцеубийстве и в мифе о герое и мог осуществляться следующим образом. После совершения отцеубийства к массовым индивидам пришло понимание того, что они должны отказаться от отцовского наследия на право обладания женщинами. Это привело к образованию тотемистического братства, возникновению табу, стремлению искупить свою вину за совершенное отцеубийство. Несмотря на все это, среди массовых индивидов сохранилось недовольство в отношении достигнутого результата, что положило начало новому развитию событий. Со временем объединение в братство привело к восстановлению прежнего положения, но уже на качественно ином уровне. Вместо материнского господства и приобретенных женщинами соответствующих привилегий во время безотцовщины мужчина вновь стал главой семьи. Воспоминания о прошлом побудили отдельного индивида отделиться от массы и мысленно восстановить себя в роли отца. Это было достигнуто в сфере фантазии, и тот, кто сумел совершить подобный шаг, стал поэтом, подменившим действительность мечтой.

Так было положено начало героическому мифу, в котором воображением поэта герой убил тотемистическое чудовище, олицетворяющее собой отца, и стал первым идеалом Я. И именно этот миф явился, по мнению основателя психоанализа, первым шагом на пути выхода индивида за пределы массовой психологии.

Подобные представления Фрейда о рождении мифа о герое основывались на соответствующих идеях, высказанных в свое время Ранком, опубликовавшим книгу «Миф о рождении героя» (1909). В ней нашла свое отражение мысль о том, что мифы, по крайней мере изначально, являются творениями человеческого дара воображения. Фрейд не только был знаком с работой Ранка, но и в то время всячески поддерживал его начинания в области психоаналитического исследования мифов. В 1908 году на одном из заседаний Венского психоаналитического общества, посвященного обсуждению готовящейся к изданию работы Ранка, он подчеркнул, что с помощью героя в мифах индивид восстает против отца и защищается от различного рода нападок в его адрес. В книге «Массовая психология и анализ человеческого Я» со ссылкой на Ранка основатель психоанализа заметил, что первым мифом был, несомненно, психологический, героический миф. Поэт же, создавший подобный миф и отделившийся таким образом в своей фантазии от массы, встал на путь развития индивидуальной психологии. Так, в представлении Фрейда, пересекается история развития массовой и индивидуальной психологии.

Выделяясь в своей фантазии из массы, поэт тем не менее оказывается способным найти обратный путь к массе. Он приходит к людям и рассказывает созданный им самим миф о похождениях героя, за обликом которого просматривается не кто иной, как он сам. Слушатели с пониманием относятся к его рассказу и в силу переживаемых ими чувств, которые, по сути дела, идентичны чувствам героя, идентифицируют себя с ним. Тем самым между ними устанавливается эмоциональная связь, позволяющая совершить переход от индивидуальной к массовой психологии.

Таковы в общих чертах взгляды Фрейда на индивидуальную и массовую, социальную психологию, уходящие своими корнями в праисторию развития человечества. В них обнаруживается тесная связь между психоаналитическим пониманием природы неврозов и массообразованием; реальностью, в которой пребывает человек, и миром фантазий, где превалирует воображение, лежащее в основе творческой деятельности, поэтического созидания, искусства.

Последний аспект бессознательной деятельности человека всегда привлекал внимание основателя психоанализа. Не случайно художественная литература, поэтическое творчество, произведения искусства стали предметом его особого интереса. И если проблемы массообразования находили свое отражение только в некоторых работах Фрейда, то рассмотренная с психоаналитических позиций искусствоведческая проблематика входила составной частью в сферу его исследовательской и терапевтической деятельности.

Изречения

З. Фрейд: «От идеала Я широкий путь ведет к пониманию психологии масс».

З. Фрейд: «Даже те, кто не сожалеет об исчезновении в современном культурном мире религиозных иллюзий, должны признать, что, пока они были в силе, они служили наиболее эффективной защитой от опасности невроза тем, кто был во власти этих иллюзий».

Контрольные вопросы

1. Каким образом связаны между собой индивидуальная и социальная психологии?

2. Какие изменения в психической деятельности человека осуществляются под влиянием общества?

3. Каково психоаналитическое понимание роли и механизмов либидозной связи в человеческой массе?

4. Каковы взгляды Фрейда на психологию массовых индивидов и психологию вождя?

5. Как Фрейд понимал связь между неврозами и массообразованием?

6. Почему Фрейд называл человека «животным орды»?

7. Что понимается в психоанализе под идеалом Я?

Рекомендуемая литература

1. Между Эдипом и Озирисом: становление психоаналитической концепции мифа. – Львов; М., 1998.

2. Ранк О. Миф о рождении героя. – М.; Киев, 1997.

З. Фрейд З. Массовая психология и анализ человеческого Я // Фрейд 3 Поту сторону принципа удовольствия. – М., 1992.

4. Фрейд З. О нарциссизме // Фрейд З. Либидо. – М., 1996.

5. Фрейд З. Тотем и табу // Фрейд З. Остроумие и его отношение к бессознательному. Страх. Тотем и табу. – Минск, 1997.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.