Каналы сомнений

Каналы сомнений

Мы так и не выяснили, почему парты, а не кухонные столы или другие плоские прямоугольные поверхности вызывали у Сэнди ужас. Возможно, при виде их острых углов она чувствовала себя загнанной в угол домашними заданиями в новой школе? А при чем здесь акулы? Когда я учился нырять с аквалангом, меня приучили бояться акул, но Сэнди увидела всего одну новость в газете о нападении акулы и испытывала страх обнаружить их даже в собственной ванной. Символизировали ли акулы мальчиков, заглядывавшихся в школьном дворе на ее изменившееся тело? На наших встречах я давал Сэнди время поговорить и о большой учебной нагрузке, и о мальчиках, и о непростой социальной ситуации в средней школе в целом. Однако чтобы обезвредить неуправляемого контролера, обычно нужно сделать гораздо больше, чем просто выявить настоящую причину страха, а иногда последнее вообще не так уж обязательно. Много лет назад, когда о нейронных механизмах подобных расстройств было мало известно, психотерапевты тратили много сил на то, чтобы дойти до сути симптомов. В результате они постоянно гонялись за объектами страха, потому что у пациентов с ОКР один страх часто проходит, только чтобы уступить место другому. Работа с нейронными путями страха, наоборот, предлагает прямой путь к устранению болезненных проявлений.

Гиперактивные каналы ОКР задействуют те же участки медиальной префронтальной коры, которые дают нам понять, что мы допустили ошибку. При обычных обстоятельствах, как, например, в моей истории с Пабло и антибиотиками, префронтальная кора активирует соседнюю переднюю поясную кору для создания тревоги. Передняя поясная кора соединяет эмоции и телесные функции, поэтому тревога влияет на наше сердце и желудочно-кишечный тракт, создавая ощущение страха, в свою очередь, побуждающее нас найти ошибку и исправить ее.

При ОКР повышенная активность наблюдается на еще одном участке мозга, называемом хвостатым ядром. Хвостатое ядро помогает нам «переключать скорости» для изменения направления мыслей или действий и исправления ошибки. Но если соединение префронтальной коры и хвостатого ядра оказывается постоянно активированным, оно создает цепочку непрекращающейся тревоги и волнения. (Считается, что стрептококковые инфекции провоцируют ОКР, раздражая именно хвостатое ядро.) Этот неконтролируемый нейронный путь, в свою очередь, активирует глубокую систему оповещения в стволе. Рефлексы выживания, за которые отвечает ствол мозга, вместе с эмоциями страха передают сигналы на участки коры, тем самым заставляя нас искать источник опасности независимо от того, существует он на самом деле или нет.

Мы пытались переконструировать страхи Сэнди. Некоторые сигналы тревоги ощущаются в стволе и затем улавливаются и усиливаются миндалевидным телом, генерирующим страх. Далее в кору передается сигнал: «Что-то не так, есть какая-то опасность! Сделай что-нибудь!» К делу подключается кора и сужает внимание до конкретного предмета: им могут быть углы столов, акулы или любой другой объект, оправдывающий внутреннее состояние страха или способный рационально объяснить, почему мы вообще испытываем страх. Затем кора придумывает внутренние (навязчивые мысли) или внешние действия (компульсивные ритуалы), чтобы не допустить (воображаемого) вреда. Интегративный майндсайт признает, что внутренний контролер просто оберегает нас, чтобы дать нам хоть какое-то чувство определенности в неподвластном нам окружающем мире.

Для такой работы совершенно необходимо положительное отношение и готовность к сотрудничеству, в противном случае вся стратегия разваливается. Майндсайт учит нас любознательности и открытости всему возникающему в сознании, и потому он настолько эффективный. Умея вести внутренний диалог и договариваться с собой, теперь Сэнди отслеживала изменения в своем внутреннем мире и влияла на собственные мысли и действия. Даже если у нее возникала острая потребность в компульсии, она сама решала, поддаваться ей или нет.

В течение четырех месяцев симптомы у Сэнди заметно ослабли, а спустя полгода от начала терапии полностью исчезли. Она прекратила ходить на терапию, но периодически являлась на консультации, которые очень нравились нам обоим. Прошло три года, и Сэнди достигла довольно глубокого понимания природы сознания и того, как человеку живется в мире. Она больше не боялась подходить к краю бассейна, а могла сразу в него нырнуть. Правда, она рассказала, что иногда у нее появлялась мысль о том, что произойдет что-то плохое, особенно в моменты стресса. Но, почувствовав потребность барабанить пальцами, Сэнди успокаивала себя: «Спасибо, что беспокоишься обо мне, друг, но я сама справлюсь» – и без особого труда продолжала заниматься своими делами. Ей удалось превратить контролера из деспотичного тюремщика в дружелюбного внутреннего стража, оберегающего ее. Я надеюсь, что он останется с ней на всю жизнь.