Введение

Введение

Я шел по 48-й улице в Мидтауне, когда меня обогнал хорошо одетый мужчина в дорогом костюме, начищенных туфлях, с безупречной стрижкой и кожаным портфелем. Затем я увидел, как он повернул голову и выплюнул жевательную резинку.

Я следил за траекторией жвачки, чтобы не наступить на нее. Комок пролетел примерно в метре от меня, ударился о дерево и отскочил обратно на тротуар, приземлившись как раз там, куда в следующую секунду шагнул мужчина. Он продолжил свой путь, даже не заметив, что его собственная ярко-голубая жвачка пристала к его же подошве.

Я рассмеялся.

И тут же задумался. Как часто все мы делаем нечто подобное? Как часто предпринимаем что-то, думая, будто действуем в своих интересах, но в итоге остаемся со жвачкой, прилипшей к подошве? Как часто наше поведение производит обратный эффект?

Иногда возможные негативные последствия наших действий лежат на поверхности – и тогда их легко избежать. Недавно я слышал историю о человеке, занимавшем высокое положение в банке на Уолл-стрит. Как и банк, он распоряжался большими заемными суммами – и купил квартиру, которая была ему не по карману. Узнав о том, что не получит премию в том размере, в каком ожидалось, он взялся кричать, проклинать и обругивать своего начальника при коллегах. Теперь у него нет премий – равно как и работы.

В других случаях наше самовредительство принимает менее резкую форму – как тогда, когда я опаздывал на ужин со своей женой Элеонор. Мы договорились встретиться в кафе в семь вечера, а часы показывали уже половину восьмого. Я чувствовал себя виноватым, но не мог вырваться с затянувшейся встречи с клиентом. Приехав на место, я извинился и сказал, что это получилось не специально.

«Ты всегда опаздываешь не специально», – ответила Элеонор.

Словом, она была в ярости.

«Прости, дорогая, – сказал я, – но от меня ничего не зависело».

Я объяснил, почему опоздал, подробно описал все в деталях – возможно, слегка преувеличивая, чтобы донести всю важность и неотвратимость встречи.

Но вместо того чтобы успокоить жену, я лишь усугубил положение. Теперь она была зла и раздосадована.

Что, в свою очередь, вызвало мой праведный гнев. «Послушай, – сказал я, – вообще-то я работаю как проклятый».

По мере того как мы обменивались репликами, ситуация становилась все хуже. А ведь мы хотели одного и того же – хорошо провести время за ужином. Но рефлекторные реакции разверзли между нами пропасть, и в итоге мы обозлились и отдалились друг от друга – в противовес нашим планам.

Виновник произошедшего – непродуктивные реакции, к которым мы прибегали на автомате.

Подробные объяснения стали моей автоматической реакцией на собственное опоздание. Элеонор автоматически ответила на это нетерпением. Моя автоматическая реакция на ее нетерпение выразилась в гневе. В ходе спора мы оба бессознательно подчинялись инстинктивному сценарию, каким бы неэффективным он ни был.

Разумеется, я вовсе не намеревался ссориться с Элеонор. Наоборот, я начал объяснять причину опоздания, чтобы не развязывать драку. Но в конечном счете мои намерения сами по себе мало что значили. Гораздо важнее было, как мои действия – то есть оправдания – повлияли на Элеонор. Как выяснилось – так себе. В сущности, я выплюнул жвачку и сам на нее наступил.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.