Про лень и депрессии — продолжаем искать объяснения для бездействия
Про лень и депрессии — продолжаем искать объяснения для бездействия
После того как мы разобрали, что мешает вдохновению, решили, с чего начать, и поняли, что делать, остается еще немалое число читателей, у которых все гораздо сложнее.
Им ничто не мешает, их все устраивает. Они выбрали дело мечты, отвоевали право заниматься им в желанном объеме, создали условия, придумали план. Казалось бы — что еще нужно? Осталось рвануть в бой, и делать, и делать. А они не делают. Многие пишут: «А если не хочется?» или «Не могу себя заставить, хоть убей!» При этом постоянно указывают на видимое несовпадение — теоретически им хочется этим заниматься, они даже об этом мечтают, многие очень сильно себя ругают за то, что никак не начнут. Но фактически до дела не доходит. Здесь начинает звучать страшное слово «прокрастинация» (о которой написано уже несколько стеллажей бестселлеров). Это то самое явление, когда бесконечно откладываешь что-то (или все) на завтра. А я обычно в таких случаях быстро прихожу к еще менее популярному слову — депрессия! Может быть, это она? Потому что «ничего не хотеть» без видимой причины, жаловаться на «полное отсутствие стимула» и «невозможность себя заставить» — это хрестоматийные признаки депрессии. Так что прежде чем винить себя во всех смертных грехах, стоит подумать — может быть, для начала спросить специалиста? Вдруг это тот самый (нередкий) случай, с которым человек сам уже справиться не в состоянии?
С другой стороны, конечно же, не любое нежелание что-либо делать сразу должно оказаться клинической депрессией! Бывает просто лень! Это когда ужасно неохота что-то делать. Либо лень делать что-то конкретное. И это чаще всего признак самой обычной усталости. И прежде чем корить себя за плохое свойство характера (нас в детстве приучили, что лень — это всегда плохо), может быть, стоит задуматься: от чего пытается спастись наше тело? Ведь оно нам не враг. Оно сопротивляется приему внутрь всякой отравы, здоровая психика защищает нас от тяжелых потрясений (иногда странными способами), и тело посылает нам разные сигналы и знаки протеста, когда мы его доламываем. Если тело очень не хочет чем-то заниматься — может быть, это потому, что у него уже нет на это сил? Как всегда, предлагаю оглядеться вокруг, посмотреть на свои планы, на списки сделанных дел, если таковые есть. Что было в последнее время? Если выяснится, что последние дни (или даже недели и месяцы) вы вертелись как белка в колесе — чему тогда удивляться? Тело требует отдыха.
Кстати, то, что называется ленью, также может быть стремлением сменить обстановку. Это когда вдруг наступает непреодолимое желание перестать делать все, что было положено по плану каждый день ровно в это время. Иногда люди просто устают от рутины и понимают, что сейчас им хочется сделать что угодно — но только не то, что положено, потому что «в это время и в этой ситуации всегда так делают». Такие взломы шаблонов на самом деле очень способствуют творческой мысли. Иногда бросить все и погулять, сходить на выставку или просто полежать на диване, глядя в потолок, может быть очень полезным. Из-за смены обстановки вдруг приходит в голову много новых идей. На текущие дела удается посмотреть с большего расстояния, при этом можно заметить ошибки или слабые места. Когда с головой погружен в процесс, часто общей картины уже и не видно.
Также есть сложные процессы, которые вообще не включаются, пока человек не наберет запас лишних сил. Именно лишних, потому что «прожиточного минимума» на такое задание не хватает. Например, мне иногда нужно большое усилие, чтобы продумать сложный план или серьезную проблему. Если я раздумываю о чем-то содержащем много информации и неизвестных, пытаюсь разобраться в очень больших и сложных структурах, процесс этот ощущается мной как тяжелый физический труд. Я физически устаю, и мысли складываются в работающие модели, только пока у меня еще есть силы. Когда достигнута определенная степень усталости, больше никаких конструктивных размышлений не получается: мысли начинают путаться, ничего не сходится.
Поэтому, если у меня есть сложная проблема или очень большая задача, которую нужно распланировать, я не могу это сделать между делом, освободив на это полчаса. Мне нужно отдохнуть, набраться сил и, может быть, даже немножко заскучать (это первый признак, что нужная доза отдыха получена), потом устроиться поудобнее и все разобрать. Чтобы это сработало, нужно сначала полениться. Поваляться, позаниматься незначительными вещами или ничем. Чтобы накопить немного сил.
А еще есть очень смешная теория, что самым ленивым — лень лениться! Пример: лень работать, но еще больше лень придумывать, что делать вместо этого. Иногда мы приходим к этой мысли в ходе работы, но продолжаем работать, потому что лень сменить род деятельности. Так можно по инерции проработать целый день и сделать очень много разных дел — при этом постоянно замечая, что делать их лень! Попробуйте, это смешно. (И главное, при этом становится ясно, что иногда лень — это просто какая-то эмоция, которую можно игнорировать.)
Каждое задание — кому-то наказание
Говорят, иногда всю мотивацию к работе может испортить какое-то одно задание, которое очень не нравится. У всех нас есть нелюбимые дела, к которым мы подступаемся неохотно, откладывая все, что с ними связано, как можно дольше.
Иногда на это есть объективные причины: болит рука, спина, голова, нам это тяжело или неудобно. Или задание можно сделать только в комбинации с каким-то действием, которое мы тоже не любим, — например, ездить через весь город, таскать тяжести. Многие процессы можно совершенствовать и упрощать, но не все. Некоторые задания приходится выполнять как есть — и даже этот наилучший способ нас все равно не устраивает.
Удивительным образом выяснилось, что практически для каждого такого дела найдется человек, который его полюбит. Я частенько захожу в гости к своей маме. Она художница, и почти всегда я застаю ее за любимым делом: она либо рисует, либо как раз собирает новый натюрморт. Глядя на процесс, я иногда буквально физически ощущаю, как к горлу подступает тоска. Потому что я вижу, как она вертит какой-то объект, кажущийся мне совершенно ужасным. Как это рисовать? Какой-нибудь миллион точечек, или сотня кружочков, или страшно запутанная веточка с десятками отростков, листиков, палочек. Я как представлю — это выводить! Или какое-нибудь «белое на белом» — на переднем плане пять белых объектов, фон составлен из белых бумажных фигур. И я сразу начинаю ныть: «Ой, вот это в тоне разбирать. Миллион кружочков рисовать. Вот этот узор перерисовывать! Мне тебя заранее жалко! Бедная ты, я бы повесилась!»
Но мама, естественно, собирает такие натюрморты, потому что ей доставляет удовольствие именно это «мучение» — у нее художественный азарт, ей нравится с этим возиться, копаться, вырисовывать. С другой стороны — я люблю рисовать на больших холстах. Мама любит рисовать на маленьких листах бумаги. Мне нравится, что хотя бы для занятий живописью я могу оторваться от стула, рисовать стоя, широко размахивать руками, закрашивая большие форматы, все время отходить на несколько метров от картины, чтобы посмотреть на нее со стороны. Маме все это как раз не нравится — ей хочется сидеть на стульчике в уютном уголке, разложив все материалы на маленьком столике перед носом. Большие холсты вызывают у нее ощущение отчаяния. А у меня — приступ вдохновения.
Есть и совсем другие примеры. Например, для меня нет ничего хуже и тоскливее, чем оформить ежегодный налоговый отчет. Уж сколько нам, глупым дизайнерам, бесплатно помогают сотрудницы этой самой налоговой инспекции, все равно — тоска! При этом дочь моей подруги хочет стать бухгалтером, потому что ей все связанное с этим делом нравится. Нравятся все эти бумаги, счета, документы, приводить это все в порядок. Если мне доводится съездить на какое-то производство, в типографию или еще куда-то — мне очень любопытно. Но после такой «экскурсии» я не буду хотеть повторить такое не меньше полугода. Представить, что я могла бы делать это каждый день, — страшно! Это сколько времени, сколько неудобств, ехать куда-то, кого-то там искать, разговаривать, смотреть. А другим дома не сидится и сидеть целый день в офисе скучно. Ежедневные разъезды по разным интересным местам ощущаются как приятное разнообразие. И нравится, потому что приехал, со всеми поговорил, все посмотрел, потрогал, понял, как что работает и почему что-то не получается. Получил больше информации и контроля над процессом.
Изо всего этого следует, что какое-то очень неприятное задание может тормозить весь процесс. Если такое задание портит все ощущения от работы, нужно думать, как от него избавиться. Например, передав другому (пусть даже это будет стоить денег).
Избавившись от «гадости», которая нас тормозит, мы лучше будем работать и нам легче будет заработать больше денег — в том числе чтобы хватило на плату тем, кто взял на себя нелюбимые нами задания.
Как можно хотеть работать? И почему мы хотим сделать что-то хорошо?
Когда я в очередной раз опубликовала в своем блоге статью о мотивации и плодотворной работе, мне написал возмущенное письмо неизвестный читатель.
Он негодовал: «Сколько можно обманывать себя и других? Все эти истории о жажде порядка, о любви к работе, о рвении — неправда. Человек так устроен, что работать он не любит. В принципе. Работать — это трудно. Это тяжело. Это принудиловка. Что удивительного, что нормальные люди этого не хотят? Все эти лозунги и рецепты, как полюбить свою работу, — цинизм. Это как у рекламщиков, которые „не только хотели изнасиловать свою жертву — они хотели, чтобы ей понравилось“! Не все люди рождаются достаточно богатыми, чтобы не заботиться о зарабатывании денег. Поэтому приходится ежедневно что-то делать, чтобы не умереть с голоду. Но ничего хорошего и радостного в этом нет, все равно все это вынужденные меры, и давайте не будем романтизировать по этому поводу!»
Действительно ли это так? Я видела многих людей, которым доводилось не работать продолжительное время (хотя ничто им не мешало, они были здоровы и никакие катастрофы не отвлекали их от дел). Обычно это случалось оттого, что не было необходимости зарабатывать деньги. Например, существует некий источник дохода или кто-то человека кормит. Он потерял работу и не нашел новую либо где-то бросил учиться и ничего пока нового не начал. Что-то закончилось, что-то вместо этого не началось, и человек повис.
Сначала все здорово — делаю что хочу! Потом половине людей становится невыносимо находиться дома, и они начинают ходить по гостям. Часть знакомых сначала реагируют с энтузиазмом, потом начинают от таких вечных гостей избавляться. Остаются несколько таких же бездельников, у которых нет никаких идей, как провести время с пользой, но когда они вместе, это не так тоскливо, как поодиночке. Либо еще есть общественные места, где можно зависать, но и там, по большому счету, происходит одно и то же. Жизнь начинает заполняться вопросом, куда себя деть. Время тянется мучительно, и дни проходят в поисках чего-нибудь, что поможет забыть, что до очередного вечера еще так далеко.
Другие — наоборот, практически перестают покидать дом, потому что это им начинает казаться сверхнапряжением. Сначала они думают, что в свободное время будут ходить по спортзалам, магазинам и гулять. Потом выясняется, что в спортзал идти лень, чтобы выйти в магазин, надо переодеваться, да и ради того, чтобы вынести мусор, высовываться во двор уже третьи сутки неохота. Можно было бы делать домашние дела, но острой необходимости в этом нет, поэтому делаются они все меньше. А чем больше что-то запускается, тем больше при виде результата опускаются руки, и так далее. Начинается маета между постелью, телевизором, компьютером и привозной пиццей.
А потом начинается то, что наш друг психиатр называет «деградацией на бытовом уровне». В один прекрасный день такой человек падает в постель, не умывшись и не почистив зубы. Потому что в решающий момент он был слишком для этого усталым. А от чего он так устал? Да непонятно от чего. От всего. Также, лишенный всякого стимула, он просыпается утром и проживает следующий день, так и не расчесавшись и не умывшись, иной раз и не одевшись, а в худшем случае — даже и не покинув постель. Когда в эту же постель переезжают уже и пицца, и интернет, и невынесенный мусор, пора вызывать врача.
Дальше начинается замкнутый круг. Чем меньше мы делаем, тем меньше сил. Чем меньше сил, тем меньше стимул. Потому что человеческое тело так устроено: оно не производит то, что не востребовано. Мы все знаем: чем больше делаешь, тем больше успеваешь. Чем больше тренируешься, тем легче. Через усилие мы растем. К сожалению, в человеческой жизни все устроено еще и так, что если что-то совсем не трогать, оно не остается как есть. Оно разваливается, отмирает, засыхает и выходит из строя. Всякий человек свою деградацию видит, даже если он совсем молодой или если старается не видеть. И она его удручает. И пугает. И наводит на темные мысли.
Наш рост нас радует, вдохновляет и окрыляет, даже когда нам полгода от роду! Научились, смогли, справились и хотим еще! Потому что это очень приятно — дотянуться до еще каких-то новых высот.
Когда нет необходимости зарабатывать деньги, большинство людей все равно находят себе какую-нибудь работу, потому что без этого им скучно жить. Как выясняется, работа — это не то, что мы делаем для других, а то, что мы делаем для себя. Есть красивая фраза, что упорный и плодотворный труд возвышает человека. И понятно, что имеется в виду возвышение не над кем-то другим, а над самим собой. С каждым усилием человек вырастает хоть на маленький кусочек, и это всем приятно и важно.
* * *
Кстати о том, что человека возвышает. Я хорошо помню первый раз, когда мне искренне захотелось сделать очень трудное и нелюбимое задание хорошо. Этим заданием была принудительная уборка в школьном классе. Во всех советских школах существовало «дежурство» — каждый день пара детей оставалась после уроков в классе, чтобы навести там порядок.
Это было ненавистным занятием и страшным наказанием для всех. Классы были большими и грязными, все было засыпано мелом, от которого было почти невозможно отмыть пол. Дети размазывали белые потеки по грязному полу и не менее грязной школьной доске и ждали, когда их отпустят домой. Их не хотели отпускать, пока не станет чисто, но чисто не становилось. Поэтому они просто ждали момента, когда самой учительнице станет невыносимо оставаться на работе и она соберется домой. Тогда, чтобы окончательно закрыть школу, выгоняли и детей.
В какой-то момент я сопоставила уборку этого класса с уборкой дома. Не могу сказать, что я сильно любила наводить порядок в квартире, но там, по крайней мере, генеральная уборка всегда заканчивалась ощущением праздника. Мама и бабушка в какой-то момент торжественно оглядывались вокруг и говорили: «Ну как? Чисто? Здорово!», и мне передавалось это ощущение облегчения и радости. Все выполнили трудное задание, заслужили отдых и похвалу. Все чувствуют себя молодцами.
В школе уборка совершенно не вызывала никаких подобных чувств. Чисто не становилось. Никакого праздника никогда не наступало. Никого ни за что не хвалили, и все уходили домой не потому, что кто-то заслужил отдых, а потому, что просто нельзя было закрыть детей в школе до утра. Ученики в этой ситуации всегда чувствовали себя униженными. Ничего не сделали и честно заслужили дежурное презрение учительницы. И вдруг мне подумалось: а нельзя ли как-то выйти из этого положения? В конце концов — нельзя ли чисто помыть этот класс? Просто выполнить это задание как дома. Эту невероятную идею я изложила подруге, с которой нас в очередной раз приговорили к уборке. И она согласилась, потому что нам все равно было нечего терять. Чтобы хоть как-то оживить ощущения, которые мы испытывали дома, мы начали фантазировать: «А что, если бы мы в этом классе жили и все это было бы нашим? У нас было бы тридцать своих столов. Своя большая доска. Столько места!»
В тот день мы — две пятиклассницы — крутились в классе и выдумывали, как бы мы превратили его в уютное жилье. И наш план все время сводился к очевидной истине: чтобы начать превращать это «сокровище» в настоящее царство, надо его сначала отмыть. Через некоторое время мы отмыли чисто пол, доску и все остальные поверхности, даже увлеклись и помыли окна. В классе случилось чудо: он приобрел тот самый блеск, который появлялся после уборки дома. Нам стало приятно. Ощущение праздника наступило! Когда учительница заглянула к нам, чтобы проверить, не сбежали ли мы от противного задания, она не поверила своим глазам. Она, естественно, немедленно отпустила нас домой (раньше, чем мы ожидали), а на следующий день рассказала всему классу, какие мы молодцы. Как и ожидалось, это событие принесло нам кучу неприятностей: другим детям не понравилось, что нас похвалили, и к тому же теперь от них ожидали аналогичных подвигов. Нас обвинили в том, что мы пытаемся завоевать благосклонность учительницы неблагородными средствами. Но благодаря этой истории я узнала важную вещь.
Делая какое-то задание плохо, я зарабатываю не только презрение других, я себя этим унижаю. Также появляется ужасное ощущение пустой траты времени. Это выражение неуважения к себе, к своим делам и планам. Ну и позор, конечно, показать себя с такой стороны — как человека, делающего что-то спустя рукава и без души. Неприятно со всех сторон. Таким образом, можно хотеть работать, и хотеть хорошо работать, «методом от обратного»: чем делать плохо, лучше вообще не делать. А вообще ничего не делать плохо, потому что это плохо кончается.
Сколько порядка сделает нас счастливыми?
Лучше, больше, чаще, эффективнее! Когда речь заходит о том, как бы впихнуть в свой день и заставить себя делать как можно больше полезного, я вспоминаю одну очень интересную историю. Все началось, когда я была подростком. У моей бабушки тогда появился друг — японский консул, проработавший много лет в Германии.
Бабушка познакомилась с ним в сообществе любителей японских стихов хокку. Он был уважаемым членом этого сообщества, издавшим ряд сборников стихотворений. Это, наверное, был первый живой человек с совершенно безупречной организацией труда и времени, которого я повстречала.
Каждое утро он вставал довольно рано и начинал жить по расписанию. Умывался, делал зарядку, потом начинались «занятия»: час — на урок каллиграфии, час — на урок английского языка. Час — урок французского. Потом завтрак с семьей, утренняя прогулка, потом рабочие дела: почта, звонки, встречи. Между этим дальнейшие планы — спорт, обед, чтение… Опять же — стихи, статьи, книги, обширная частная переписка с интересными людьми.
Я восхищалась: это же надо! Мало придумать такой план, по которому можно все это разложить по полочкам. Надо еще и найти в себе силы и дисциплину все это провернуть! Ведь всегда жить по линеечке — трудно. У него семья, двое детей. Понятное дело, ими больше занимается жена. Но все же — бывает всякое, дети болеют или еще что-то, проблемы, о которых срочно надо поговорить, беды, которые надо вместе переживать. Да и без проблем — иногда ведь хочется просто поваляться на диване с семьей? Или погулять? Когда я спрашивала, как же общение с семьей, он отвечал немного странно: «У нас есть совместный завтрак, обед и ужин. Этого времени достаточно, чтобы обсудить все что надо. И выходные, если нет официальных приемов!» Его планы могли нарушиться только по очень серьезным причинам.
Прошло двадцать лет, он вернулся в Японию. А я со временем узнала, чем все закончилось. Благодаря его посту семья всегда была хорошо обеспечена материально, но счастливым никто не стал. И работать, и жить дети не научились. Может быть, потому, что отчасти не было необходимости учиться, и никто особо этим не занимался и не интересовался. Удивительно — отец семейства сам нашел в себе силы всю жизнь учиться, изучать языки и разные науки, заниматься самообразованием. Осознал необходимость всего этого и заставил себя. Он общался и переписывался с разными интересными людьми, был дипломатом — он умел взаимодействовать с обществом. А привить все это детям — не смог (или не захотел?). Жена довольно рано умерла от рака. Дети не освоились в Германии и тем более не смогли освоиться по возвращении в Японию. Сын погрузился в депрессию и в молодом возрасте покончил с собой. Дочь тоже не справилась с проблемами и больше времени проводит в психиатрической лечебнице, нежели за ее пределами. Посол теперь — уважаемый одинокий пенсионер с множеством красивых хобби.
Я раздумывала об этом — была ли его запредельная организованность связана с этими семейными драмами? Или, может быть, он не умел жить семейной жизнью, не умел любить близких и заботиться о них, и все равно бы так сложилось, с расписанием или без. Может быть, окружающие сломались под грузом задачи соответствовать этой идеальной картине и их всех съел перфекционизм, породивший отчаяние: «если не получится вот так, зачем тогда вообще стараться»?
Может быть, ничто ни с чем не связано. А может быть, связано все. Я часто думаю, что порядок, четкость действий, занятость интересными вещами и прочее, безусловно, добавляют человеку счастья, структуры и легкости в жизни. Но дальше определенной границы все становится абсурдным и порождает одни проблемы. Когда много стараешься, вовремя делаешь хорошо все дела, мало ленишься, ничего лишний раз не откладываешь — это очень здорово! Это облегчает жизнь, уменьшает число проблем, высвобождает ресурсы для великих свершений. Но, мне кажется, нужно внимательно следить, как бы не принести этому порядку и продуктивности в жертву счастье!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.