Не бойтесь урожая

Не бойтесь урожая

Хотя страх перед провалом широко обсуждается и находит понимание, его значимость слишком преувеличивают. В стране Уборки урожая на вас может напасть гораздо более сильный и неожиданный страх – перед успехом.

Сама фраза «страх перед успехом» звучит немного нелепо. Она не имеет смысла. Разве не к успеху мы стремились столько недель, месяцев или лет? Неужели не этой целью мы всегда задавались? А теперь, когда успех наконец приходит к нам в стране Уборки урожая, как мы вообще можем его бояться?

В 1915 году Зигмунд Фрейд попытался ответить на эти вопросы в работе под названием «Крах от успеха». Он выстроил в ней теорию о том, что некоторые люди имеют «удивляющую и даже вызывающую замешательство» тенденцию к срыву «как раз в тот момент, когда сбывается их глубоко обоснованное и давно хранимое желание… будто они не в состоянии перенести своего счастья».

Какая ужасная ловушка – человек отчаянно добивается чего-то, а когда появляются результаты, он сразу их уничтожает.

Элисса Скларофф, психотерапевт из Филадельфии, которая лечит руководителей от страха перед успехом, продолжает эту мысль: «Когда человек вплотную подходит к успеху, это вызывает кризис, и все наши неврозы выходят на поверхность. На каком-то уровне боящиеся успеха люди убегают от перемен – особенно от необходимости изменить их тайный образ самого себя как неудачливого или недостойного человека»⁵.

Оказывается, что наши потайные «я» – те, кем каждый из нас решил быть в начале этой книги, – недостойные неудачники.

Бывают дни, когда именно так я себя чувствую. Причина – в моем прошлом: я тридцать лет был растяпой. Я умею быть растяпой: от растяпы не ожидают ничего хорошего, только очередных ошибок. Неудачи становятся не просто событиями, а вашей характерной чертой. Посредственность превращается в ваш постоянный адрес. Когда вышла моя первая книга и меня начали приглашать выступать в разных местах, это вызывало во мне некоторый трепет. Мантия героя оказалась тяжелее, чем одежды олуха или жертвы. Я умел играть последние две роли, проигрывать и жалеть себя. Страх и сомнения попытаются внушить вам, будто вы до сих пор жертва или олух; ведь страх и сомнения в ужасе от того, что вы доберетесь до страны Передачи опыта и будете помогать другим. Но, считая себя жертвой или олухом, вы не будете никому помогать; ведь жертвы не указывают другим путь, а олухи заставляют страдать, а не вселяют надежду.

Успех был для меня в новинку, это было нечто неизученное и плохо мне подходившее. Я часто ловил себя на желании скатиться обратно в посредственность, где пробыл всю предыдущую жизнь. С посредственностью я ощущал себя комфортнее, чем с незаурядностью. Если слишком долго где-то пробыть, то привыкаете к тому месту.

Некоторые из вас не поймут, о чем идет речь. И я этому рад. Может быть, вы знаете точно, кто вы на самом деле, и вы никогда не позволяли неудачам определять вашу личность. Но другие люди в стране Уборки урожая почувствуют некое желание вернуться к привычному.

Иногда мы боимся успеха: добившись незаурядности в одной области жизни, мы будем вынуждены разбираться с другой областью, которой очень боимся. Мы будем хвататься за любой способ отвлечься от проблемы, которой совершенно не хотим заниматься. Если мы сможем разрушить собственный успех, то все равно у нас останутся дела, которые не дадут нам увидеть реальную причину своей боли. Это может спасти нас от того, чтобы снова взяться за что-то еще.

Впечатляющий пример именно этой проблемы показан в фильме «Бак». Это документальная лента о Баке Браннамане, который послужил прототипом героя художественного фильма «Заклинатель лошадей». В детстве Бак и его брат были звездами родео и прославились на всю страну благодаря своему умелому обращению с лассо. Казалось, жизнь мальчиков была идеальной. На самом же деле их отец был чересчур требовательным и беспощадно избивал сыновей. Однажды школьный тренер увидел синяки Бака и его брата и пообещал, что никто больше не будет так с ними обращаться. Через много лет Бак стал известен среди любителей и профессионалов верховой езды своим невероятным умением тренировать лошадей, не прибегая к насилию.

Это потрясающий документальный фильм, полный глубоких истин. Но самый интересный момент – когда одна женщина приводит Баку для тренировки невероятно опасного коня. Этот жеребец никому не подчиняется, сильно лягается и кусает сотрудника Бака за голову, нанеся ему глубокую рану.

В разговоре с хозяйкой Бак расспрашивает ее о коне. Она говорит, что всего у нее на ферме живет восемнадцать жеребцов. Потрясенный тем, что у нее живет больше одного жеребца, Бак сразу переходит к сути дела:

«Вы с ума сошли – держать вместе столько жеребцов. Это я вам точно говорю! Большинству людей не нужны жеребцы, тем более восемнадцать. Не знаю, что вы пытаетесь этим доказать. А если у вас какие-то проблемы в жизни, то они явно серьезнее, чем с этим конем. Вы так любите рисковать, что вам нужно пойти в спецназ или еще куда. Почему бы вам не научиться радоваться жизни: она слишком коротка. Этот конь очень многое мне о вас рассказал. Он просто подчеркивает недостатки ситуации. Может быть, вам нужно лучше узнать себя».

Женщина явно потрясена, и становится понятно, что дело вовсе не в коне. Ее гложет что-то другое. Какая-то другая область ее жизни была настолько неприятной и хаотичной, что она смогла игнорировать ее, только создав другую, еще более безумную проблему. Если бы она продала этих жеребцов и добилась успеха фермы, то вынуждена была бы признать, что истинная проблема была не в этом. Потом в фильме показано, как она плачет во время интервью, говоря: «Он прав. Да, он прав. Я… Знаете? Он прав. Дело не только в коне. Бак прав насчет моей жизни»⁶.

Этот лошадиный хаос стал идеальным убежищем, где она скрывалась от какой-то другой жизненной проблемы. Разобравшись с лошадьми – что само по себе было невозможно, – она бы лишилась этого убежища.

По этой же причине я устроил переполох из-за дефиса.

Это было незадолго до выхода моей книги Quitter. Приглашения выступить с речью появлялись чаще, возможности росли, и я ощущал, что выхожу на этап Уборки урожая. И тогда я инстинктивно попытался ударить по тормозам, чтобы саботировать этот процесс. Меня стал мучить вопрос: нужен ли дефис в слове best-selling на обложке? Я стал фотографировать книги в аэропортах и посылать снимки членам своей команды. Я писал им о своем беспокойстве и настраивался на затяжную битву за дефис.

Я не хотел, чтобы книга вышла. Я боялся успеха и стремился замедлить процесс. Вместо того чтобы взяться за проблемы, которые должен был выявить выход книги – тайную веру в то, что мне суждено быть неудачником, – я изо всех сил цеплялся за дефис.

К счастью, на мою приманку никто не клюнул. Участники моей команды отказались верить в мои заверения, будто решение о дефисе значительно повлияет на продажи книги. Она вышла, и мне пришлось честно посмотреть в лицо некоторым проблемам, от которых я убегал годами.

Мне было легче прятаться от них, когда я не любил свою работу и не стремился к незаурядности. У меня были отговорки: «Когда-нибудь я напишу книгу. В один прекрасный день я произнесу речь. Наступит время, и я буду осуществлять все эти мечты». Пока тот день не наступил, я мог игнорировать все другие проблемы. Мне было на что отвлекаться. Но когда я написал книгу, несколько раз выступил с речью и испытал некоторый успех, в моей жизни вдруг нашлось свободное пространство. В стране Уборки урожая вы обнаружите возможности дальше познавать себя и свое призвание. Это может пугать. Но не убегайте: не бойтесь урожая. И не боритесь с ним. Примите его и знайте: вы только начали узнавать, что такое незаурядность. А все потому, что каждый урожай предвещает новый старт.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.