Свобода настоящего часа

Свобода настоящего часа

Беседа, к которой приглашает эта книга, едва ли могла состояться до начала прошлого века. В 1900 году средняя продолжительность жизни американца составляла не более сорока семи лет. Да, кому-то удавалось прожить и дольше, но все же статистическое большинство отпущенный век тратило на обслуживание того, что теперь мы бы назвали программой первой половины жизни. (Даже в наши дни, если кого-то вдруг собьет грузовик в тридцать пятый день рожденья, можно не сомневаться, что жизнь эта была прожита в соответствии с ограниченным сознанием первой половины жизни, обслуживая единственный доступный сценарий, единственную программу, которая нам известна.) Кроме того, прошлая эпоха испытывала на себе мощное давление общественных институтов, таких как семья, социальные, этические и гендерные ценности, а также формировалась в рамках одобрений и запретов маритального и религиозного институтов. Одним словом, прежде чем ностальгически вздыхать о прошлом, лучше вспомним, сколько человеческих душ вынужденно оставалось в ограничивающих рамках этих ролей и сценариев. Подумать только, сколько было сломано женских судеб, сколько мужчин было унижено и раздавлено ожиданиями и ролями, не предлагавшими никакого способа выражения бесконечному многообразию души!

В настоящее время, учитывая размывание этих нормативных ролей и институций, а также значительный рост длительности жизни, которому способствовало улучшение гигиенических условий, питания и медицинского обслуживания, мы часто как в порядке вещей воспринимаем другие, более значительные вопросы, со всей неизбежностью порождаемые возросшей продолжительностью жизни. В этом новом столетии взрослая жизнь в среднем длится вдвое дольше того, на что могли рассчитывать наши предшественники. Мы имеем беспрецедентную возможность, связанную с особой ответственностью, – жить более сознательно. Теперь у нас появился шанс совершенно по-новому ответить на следующий вопрос: «Кто я, что представляю собой вне зависимости от тех ролей, которые мне доводится играть? Какие из них позитивные, продуктивные и соответствуют моим внутренним ценностям, а какие нет». Можно также поразмыслить и вот над чем: «Да, я достойно послужил ожиданиям моей культуры, продолжил свой род, был ответственным членом общества, но что теперь?» Что, если коротко, представляет собой вторая половина жизни? И чего ждать от этого периода между тридцатью пятью и почти девяноста годами, если уж не повторения сценариев и ожиданий первой половины жизни?

Со всей очевидностью две вещи должны произойти, прежде чем эти вопросы предстанут перед нашим сознанием. Первое, мы должны пройти какой-то участок жизненного пути, скопить определенный жизненный багаж, когда Эго окажется достаточно сильно, чтобы сделать шаг назад и исследовать свою историю, чтобы появилось желание разобраться со всеми выпавшими на нашу долю разочарованиями или несбывшимися ожиданиями. Чем моложе мы, чем менее сформировано чувство сознательного Я, тем больше вероятность того, что подобные зондирующие вопросы смогут испугать или вывести из равновесия. Но, как правило, к так называемому «среднему возрасту» мы уже набрались сил или же оказались в отчаянном положении, чтобы всерьез поставить перед собой подобные вопросы, может быть, в первый раз за всю жизнь. Второе, нужно прожить достаточно долго, чтобы начать понемногу различать те паттерны, которые мы успели выстроить во взаимоотношениях, в поведении на рабочем месте. Совсем не редкость, если эти паттерны оказываются разрушительными, наносящими вред нашим самым лучшим интересам. И тогда невольно приходится признать, что единственное действующее лицо, неизменно присутствующее в каждой сцене этой многосерийной драмы, которую мы зовем своей жизнью, – мы сами. В таком случае можно взять на себя и определенную ответственность за то, каким образом будет разворачиваться то ли этот спектакль, то ли эта мыльная опера. Совершенно определенно, мы – ее главный герой, но какова вероятность того, что и авторство принадлежит нам тоже? И если не мы сами пишем сценарий своей жизни, в таком случае кто или что делает это за нас?

Том Стоппард написал чудесную пьесу «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» как раз об этом вопросе жизненного авторства. Для названия он позаимствовал одну строку из «Гамлета». В истории Гамлета, хорошо всем известной, Розенкранцу и Гильденстерну отведено место второстепенных персонажей, которые лишь на краткий миг появляются на сцене, а затем погибают. Но что, если мы – Розенкранц и Гильденстерн и никак не Гамлет? Да, история Гамлета исполнена высокого трагизма, но как обстоят дела с нашей личной историей – не окажется ли она банальной и мало кому интересной? Подобно нам с вами, два персонажа пьесы Стоппарда, озаглавленной в их честь, бродят в тумане, пытаясь выяснить, что же происходит вокруг них. Нежданно-негаданно их пути пересекаются с неким Гамлетом, но он – во всех смыслах герой не их пьесы. Зачем, собственно, они появились на этой сцене, так и остается неясным. В итоге они становятся жертвами сил, запущенных в движение факторами, которые им неизвестны, ведущих дело к развязке, которая им совсем не улыбается. И если по ходу пьесы мы начинаем ёрзать на своих местах, то потому лишь, что пьеса действительно способна задеть за живое. Какая все-таки нам отведена роль? Главного героя или же малозаметного персонажа, промелькнувшего во второстепенном эпизоде сценария, написанного совсем не про нас? И если дело обстоит так, кто пишет сценарий и каков его сюжет?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.