Системы эмоций, чувств и интеллекта

Системы эмоций, чувств и интеллекта

В свете теории семейных систем функционирование и поведение человека во многом зависит от взаимодействия систем чувств и интеллекта с эмоциональной системой. С терминами «эмоция» и «чувство» часто возникает путаница, поскольку в обычной жизни они нередко используются как взаимозаменяемые. Если не различать эмоцию и чувство, то сложно применить термин «эмоциональность» ко всем живым существам. Уравнивание эмоции и чувства отражено в таком утверждении: «Птицы, рыбы и насекомые не имеют эмоций». Тот, кто говорит подобное, обычно имеет в виду, что низшие животные не имеют чувств. Для большинства видов, возможно, это и правильно. Системная теория, тем не менее, разделяет эмоции и чувства, что позволяет использовать термин «эмоциональный» применительно ко всем живым существам.

Примером эмоционально детерминированного поведения низших животных может служить деятельность высоко организованных муравьев из касты солдат, решительно защищающих колонию от незваных гостей. Муравьи не обдумывают значения своих действий, не имеют националистических чувств, они просто действуют. Другой пример эмоциональной реакции низших животных – обнажение зубов у самца бабуина при встрече с незнакомцем. Непроизвольный поворот растений, полет мотылька к свету – также примеры эмоционального ответа.

Более сложную эмоциональную реакцию можно наблюдать у молодого дельфина, который, устав от слишком большого давления со стороны своего тренера, уединяется и отказывается от еды. Когда похожие реакции демонстрирует человек, причина его ухода и отказа от еды трактуется как внутренний психологический конфликт. В случае с дельфином легче увидеть, что, кроме психологических, есть еще биологические и эмоциональные причины такого поведения. Может быть, распознать биологическую компоненту в поведении дельфина проще хотя бы потому, что мы не можем узнать у дельфина, почему же он не ест. Когда мы спрашиваем человека о мотивах его действий и поступков, мы ожидаем психологического объяснения, но, сфокусировавшись на психологических причинах, легко забыть, что люди, как и муравьи-солдаты, демонстрируют множество поведенческих реакций, в основе которых лежат процессы, имеющие более глубокие (или более древние, с точки зрения эволюции) корни, чем мышление и чувство.

Система чувств и интеллектуальная система – это недавнее «приобретение» в эволюционном развитии животных, которое и привело к появлению Homo sapiens. Когда эти системы были присоединены к имеющимся и/или развились в процессе эволюции человека, они не заменили собой (или лишь отчасти заменили) функции эмоциональной системы. Эмоциональная система продолжала оказывать решающее влияние на поведение людей, а новые системы лишь дополняли ее.

Система чувств, несомненно, очень сильно влияет на человеческое поведение. Фактически чувства оказывают на просоциальное поведение большее влияние, чем мышление. Люди познают свои чувства на собственном опыте. Эмоции в отличие от чувств не ощущаются. Влияние эмоций проявляется в том, что делают или не делают в заданной ситуации люди и другие организмы. Чувства проявляют себя как интеллектуальное или когнитивное осознание наиболее поверхностных моментов эмоциональной системы. Люди чувствуют вину, стыд, неодобрение, злость, возбуждение, ревность, экстаз, симпатию, отвержение и т. д. Многие животные часто действуют так, как будто они испытывают похожие чувства, но имеется лишь очень немного свидетельств того, что некоторые из них на это способны. Они просто реагируют эмоционально. Есть и такое предположение, что люди тоже реагируют эмоционально, но на высшем уровне у них есть слой чувств. То, что мы сознаем, является чувством, но в реакции человека есть и много другого.

Интеллектуальная система относится к той части нервной системы, которая является совсем недавним достижением эволюции и относится к «думающему мозгу». В эту систему включена человеческая способность – знать и понимать. Это то, что делает человека уникальной формой жизни. В ряду всех живых существ человек уникален именно из-за своей способности знать, понимать и передавать сложные идеи. Нет никаких достоверных данных о том, что по мыслительной способности к человеку, который может наблюдать природные процессы и обобщать свои наблюдения, приблизился какой-либо другой вид живых существ.

Однако есть важное различие между процессом мышления, на который не влияют эмоции и чувства, и мышлением, которое подверглось этому влиянию. Ясно, что большую часть времени человеческий интеллект «обслуживает» эмоциональные процессы и чувства. Если кто-то воспринимает реальность неадекватно, или кто-то идет на убийство, или группа людей оправдывает свои желания контролировать других с помощью политики и религии, интеллект ищет и находит оправдание этим чувствам, желаниям и эмоциям.

Природа нейтральна. В ней нет истинного и ложного, хорошего и плохого. Природа – это просто процесс взаимосвязанных событий. Но человеческая субъективность и система чувств «пристрастны» по отношению к тем или иным событиям и таким образом навязывают свои законы природе. Даже когда нам кажется, что мы совершенно объективны, разум находится под влиянием эмоций и чувств; наша точка зрения питается страстями, эгоизмом, догматизмом, ощущением собственной правоты. Если человеку свойственно биполярное мышление (хорошее – плохое, черное – белое), он не может адекватно воспринимать процессы, происходящие в природе и в нем самом. Человеческий интеллект способен оценивать и наблюдать природу объективно, но он очень легко теряет эту объективность. И хотя теоретически всегда есть возможность объективно оценить происходящее, эта возможность постоянно подавляется эмоциями и чувствами.

Когда люди реагируют эмоционально на внешние или внутренние стимулы, эти реакции могут проявляться на разных уровнях – на уровне эмоций, чувств и интеллекта[4]. На интеллектуальном уровне это проявляется в мышлении, которое находится под сильным влиянием эмоций и чувств (субъективность). Хотя чувственное реагирование проявляется наиболее наглядным образом и наиболее подходит к категории «автоматического», управляемое эмоциями мышление также может быть автоматическим и также может влиять на поведение. Ценности, убеждения, принципы, в своих проявлениях часто напоминающие «коленный рефлекс», являются примерами автоматических, эмоционально детерминированных реакций мышления. Если кто-то в ответ на чужую идею автоматически дискредитирует эту идею или самого человека, в этом проявляется субъективность реагирующего. Ответ может показаться рациональным, но управляется он прежде всего эмоцией или чувством.

Вот примеры проявления эмоциональной реакции индивида на неодобрение: уход (эмоциональный ответ, встречающийся во всех формах жизни); печаль (испытываемая только высшими формами жизни); ощущение своей неадекватности (несомненно, свойственное только человеку). Другие примеры эмоциональной реакции на неодобрение: агрессивное выражение лица (эмоция), злость (чувство), отстаивание собственных интересов с «правильной» точки зрения (интеллект).

Скорее всего, все три системы взаимно влияют друг на друга. Эмоциональная реакция может быть «спусковым крючком» для чувства, а чувство в свою очередь «запускает» мысли, которые окрашены этим чувством. Противоположный процесс также имеет место: субъективные соображения могут провоцировать чувства, а чувства – эмоциональную реакцию. Было бы неправильно считать, что какая-то из этих систем «лучше» других. Каждая из них выполняет важную функцию. Все они – продукт эволюции и продолжают эволюционировать.

Пока Боуэн развивал концепцию трех систем, построенную главным образом на клинических наблюдениях, исследователь мозга Пол Маклин (MacLean, 1976) создал очень похожую модель на базе нейроанатомических и нейро-психологических исследований. Суть концепции Маклина – представление о триедином мозге. Обсуждение роли мозга в мышлении, эмоциях и чувствах совершенно не означает, что мозг является органом эмоциональной системы. Предполагается, что эмоциональная система человека и человекообразных включает процессы, которые относятся ко всему организму, а не только к центральной нервной системе. То, что происходит в человеческом мозге, может отражать процессы, происходящие в теле, даже на клеточном уровне, а то, что происходит в человеческом теле, может отражать процессы, происходящие в мозге. Концепция эмоциональной системы стремится объединить все процессы, действующие в организме.

Триединый мозг

Основываясь на всестороннем сравнении мозга рептилий, низших и высших млекопитающих, Маклин заключил, что, хотя человеческий мозг существенно развился, он сохраняет родственные черты с мозгом рептилий, а также с мозгом ранних и современных млекопитающих. Эти базовые черты позволяют выделить три формации в человеческом мозге, которые радикально различаются по структуре и химическому составу. Эти три формации и составляют то, что Маклин назвал «триединым» мозгом.

Три формации мозга описаны Маклином как мозг рептилии (R-комплекс), мозг древних млекопитающих (лимбическая система), мозг современных млекопитающих (кора головного мозга). Эти формации мозга нельзя в точности соотнести с эмоциональной, чувственной и интеллектуальной системами, которые описывает теория семейных систем. Системы относятся к функциям и взаимоотношениям, а установить прямое однозначное соответствие между функциями, взаимоотношениями и анатомическими структурами не представляется возможным. Попытки несмотря ни на что установить такое соответствие часто приводят к редукционизму. Тем не менее можно проследить очевидные параллели между моделью трех формаций Маклина, с одной стороны, и теорией семейных систем – с другой.

С точки зрения эволюции, R-комплекс – старейшая из трех частей мозга. Этот комплекс анатомически локализуется в большом ганглии у основания переднего мозга. Нельзя недооценивать то влияние, которое оказывает R-комплекс на наше поведение. Ящерицы и другие рептилии демонстрируют сложные формы поведения, которые часто можно наблюдать и у млекопитающих, в том числе у человека. Эти поведенческие паттерны включают имитационное поведение (возможно, оно влияет на человеческое поведение гораздо сильнее, чем мы склонны считать); предрасположенность к определенному режиму и ритуалу (несомненно, это очень важный аспект человеческого поведения); замещающее поведение (поведение, не соответствующее данной ситуации и проявляющееся, когда животное находится под воздействием стресса); маскирующее поведение (Маклин напоминает, как Артур Бремер изо дня в день постепенно подкрадывался к своей жертве, Джорджу Уоллесу[5]); тропизмы (положительные либо отрицательные реакции на появление живых или неживых объектов). Тропизмы частично совпадают с имитационным поведением, таким, например, как кратковременная причуда или увлечение модой. Проведя серию сложных экспериментов, Маклин показал, что неврологическим базисом для такого рода поведения млекопитающих является R-комплекс. Это открытие помогло установить структурную и поведенческую связь между рептилиями и млекопитающими.

Маклин выражает уверенность в том, что доказательство факта влияния R-комплекса на поведение млекопитающих опровергает общепринятую точку зрения на происхождение человеческого поведения, истоки которой следует искать в представлении Джона Локка (Locke, 1984) о «tabula rasa». Маклин пишет следующее:

«Принято считать, что человеческий мозг начал свое существование как “чистый лист”, на котором мог быть запечатлен любой опыт. Работа Павлова об условных рефлексах с его особым подчеркиванием роли “новой” коры головного мозга только укрепила эту точку зрения. Общепринято, что человеческое поведение, за исключением базовых биологических функций, строится и развивается посредством передачи знаний и традиций из поколения в поколение. Таким образом, акцент делается прежде всего на обучении и вербальной коммуникации… Хорошо, если все человеческое поведение является продуктом обучения, почему же, несмотря на весь наш интеллект и культурно обусловленное поведение, мы продолжаем вести себя и действовать примерно тем же самым образом, как и животные?» (МакКеап, 1978, р. 319).

Несмотря на то, что мозг рептилий хранит опыт предыдущих поколений, Маклин считает, что рептилии плохо подготовлены к действиям в новых условиях, поскольку их мозг обладает только рудиментарной корой. Когда эволюция привела к появлению первых млекопитающих, они обладали уже более сложной корой. Эта примитивная кора обеспечивала млекопитающим лучшие способности воспринимать окружающую среду и учиться выживать в ней. У всех существующих ныне млекопитающих эта примитивная кора найдена в лимбической зоне. В 1952 г. Маклин предложил термин «лимбическая система» для того, чтобы объединить воедино лимбической мозг и те структуры ствола мозга, с которыми он соединен напрямую. Маклин так описывает некоторые уникальные особенности лимбической системы:

«Лимбический мозг, благодаря связи с гипоталамусом, имеет гораздо большее влияние на висцеральные и эндокринные функции, чем новый мозг. Результаты клинических и экспериментальных исследований, проведенных за последние сорок лет, показывают, что лимбической мозг извлекает информацию об эмоциональных переживаниях, ответственных за поведение, необходимое для самосохранения и сохранения вида» (р. 326).

Лимбическая система имеет три отдела. Нервные клетки первого отдела – миндалины – участвуют в обеспечении пищедобывательного, агрессивного и оборонительного поведения. Клетки второго отдела, перегородки, задействованы в выполнении основных функций, обеспечивающих процесс воспроизводства. Искусственная стимуляция этой области вызывает сексуальное возбуждение и аффективное поведение. Третий отдел, расположенный вокруг сосцевидных тел, обеспечивает выкармливание потомства и материнское поведение в целом. В мозге рептилий нет никакого аналога этому отделу (их родительское поведение вообще выражено очень слабо).

Лимбическая система выполняет также важные интегративные функции, одна из которых относится к способности испытывать и выражать эмоции. Вся гамма чувств – от страха к экстазу и к чувству вины – генерируется именно этой частью переднего мозга человека. Важную роль лимбической системы в генерации подобных чувств доказывают самоотчеты пациентов, переживших приступы психомоторной эпилепсии в результате раздражения лимбического мозга. Маклин пишет:

«Сильное волнение может также вызвать вспышку чувств типа “эврика”, сопровождающих любое открытие, или парящую в сознании уверенность в том, что ты обладаешь истинным, реальным и полезным знанием. Когда мы думаем о том, как оценить важность того или иного события или факта, ничто не может дать нам больше, чем понимание, что именно примитивная лимбическая система обладает способностью генерировать сильное чувство убежденности в правильности собственного видения проблемы независимо от того, истинное оно или ложное» (р. 331).

С появлением в процессе эволюции высших млекопитающих передний мозг резко увеличился, в основном за счет неокортекса. Этот неокортекс и стволовые структуры мозга, с которыми он напрямую связан, были названы «мозгом новых млекопитающих». Маклин пишет:

«Неокортекс достиг высшей точки в человеческом мозге, в котором развился целый мегаполис нервных клеток, связанных с формированием символического языка и относящихся к нему функций чтения, письма и вычислительных операций. Мать изобретения, отец абстрактного мышления, неокортекс обеспечивает сохранение старых и порождение новых идей» (р. 332).

Неокортекс предназначен для ориентировки и принятия решений в ситуациях, которые возникают во внешнем мире, получает сигналы прежде всего от глаз, ушей и соматических рецепторов. Как бы ни был важен неокортекс, он не играет никакой существенной роли во многих аспектах социального функционирования животных, что стало ясно из ряда впечатляющих экспериментов. Один такой эксперимент был проведен в 1969 г. на крысах, у которых сразу же после рождения посредством специальных манипуляций остановили развитие неокортекса (Haddad, Rabe, Laqueur, 1969). Было установлено, что, несмотря на его отсутствие, животные оказались способны спариваться, размножаться и ухаживать за своими детенышами. Более того, психологические тесты не выявили различий между подопытными крысами и их собратьями с полноценным неокортексом. Маклин позже подтвердил результаты этих исследований на опытах с хомяками, у которых также было приостановлено развитие неокортекса. Эти животные вели себя так, как и обычные хомяки в естественных условиях.

Маклин провел другую интересную серию опытов на обезьянах, у которых были сохранены связи неокортекса с другими структурами, но большинство связей R-комплекса и лимбической системы были разрушены. В этом случае животные были способны передвигаться и питаться, они внешне не отличались от сородичей, но они перестали вести себя как обезьяны.

Работы Маклина ясно показывают, что на многие базовые аспекты поведения высших млекопитающих оказывает важное влияние та часть их мозга, которая является общей для высших и низших млекопитающих и рептилий. Маклин подчеркивает, что эволюционное развитие неокортекса обеспечивает млекопитающим уникальные возможности:

«Тот факт, что основные формы встречающегося в природе поведения обеспечиваются старейшими эволюционными образованиями мозга, не умаляет важности неокортекса. Ни один факт из области неврологии не является более достоверным, чем то, что неокортекс необходим для обеспечения функций языка и речи и что только ему мы обязаны бесконечным разнообразием способов самовыражения» (р. 334).

Самая эволюционно молодая часть неокортекса – это лобные доли. В процессе эволюции от неандертальца к кроманьонцу человеческий лоб постепенно увеличивался по высоте. Лобные доли находятся непосредственно за высоким лбом. Хотя эта часть неокортекса почти никак не связана с интеллектуальными способностями, зато она – и только она – отвечает за способность к самоконтролю и самосозерцанию. Лобные доли обеспечивают также возможность заглядывать в будущее, планировать свои и чужие действия. Вероятно, именно неокортекс делает людей действительно непохожими друг на друга. Являемся ли мы единственными живыми существами, которые способны наблюдать за своими эмоциями, чувствами и субъективными состояниями, и, как следствие, единственными, кто способен в какой-то степени модифицировать влияние этих состояний на наши действия? Более того, действительно ли лобные доли позволяют нам различать объективную реальность и субъективные переживания?

Существует сложная взаимосвязь между R-комплексом, лимбической системой и корой головного мозга, которая прекрасно описана популяризатором науки писательницей Анной Розенфельд:

«Давайте возьмем простой пример – и позволим себе немного пофантазировать – поскольку мы и на самом деле не знаем абсолютно точно, какую роль каждый из трех отделов мозга играет в формировании сложного человеческого поведения. Каждый компонент нашего триединого мозга реагирует как-то по-особенному на одни и те же сенсорные стимулы. Например, если мы случайно встречаемся с нашей “старой любовью”, неокортекс может начать генерировать обычные фразы из нашего разговорного этикета, медленно произнося имя человека, спрашивая “как дела”, болтая о том, о сем и при этом получая множество знаков и сигналов, несущих информацию о находящемся рядом человеке, и пытаясь как-то успокоить лимбическую систему. Лимбическая система, напротив, будет засыпана всякими вопросами – сверху, снизу, изнутри и снаружи; она будет вспоминать свои желания и страхи, но ни в коем случае не останется спокойной. Посылаемые ею сообщения, проходя через другие, нижележащие отделы мозга, могут заставить сердце учащенно биться, руки – холодеть, живот – бурлить, лицо – вспыхивать, а сексуальные рефлексы – активизироваться, несмотря на все усилия неокортекса сохранять невозмутимость. Или, например, нас обуревает злость и желание прервать эту неприятную нам встречу. Но… мы продолжаем обмен любезностями. Тем временем унаследованная нами от рептилий часть мозга тоже начинает возбуждаться, заставляя нас делать такие жесты и принимать такие позы, которые выдают наш конфликт – возможно, наше рукопожатие будет длиться дольше обычного, или же мы внезапно почувствуем острое желание почесать ухо»(Ко8е^еЫ, 1976, р. 5–6).

Как видно из этого примера, иногда мы переживаем внутреннюю борьбу чувств, жестов и рационального осмысления ситуации. В другое время, однако, может наблюдаться большая гармония разных отделов мозга. Исследуя возможные анатомические и физиологические субстраты эмоциональной системы, было бы полезно выяснить также и ту роль, которую эмоциональность играет в природных системах.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.