Ангел

Ангел

Это был пустынный, скалистый остров, настолько прокаленный солнцем, что потрескавшиеся камни и в темноте ночи излучали мерцающее сияние. И тогда казалось, что из голой бесплодной земли вырастают разноцветные светящиеся сады, бесшумные фонтаны вздымаются к небу и рассыпаются серебристой пылью, перед которой бледнеют звезды. Ночь спешила наградить землю чудесными миражами за нестерпимые муки дня. Но те, кто больше всего нуждался в утешении, не видели этой красоты, лишь сны их отражали хрупкую прелесть, царившую до того часа, когда рассвет заглядывал под полог ночи.

Изо дня в день, звеня цепями, сковывавшими ноги, люди долбили кирками землю, словно расчищая дорогу к сердцу острова. Земля глухо гудела, не в силах противиться. Яростные волны прибоя расшатывали старые утесы, с неба лились потоки незримого пламени, а в глубине темных пещер выл и метался ветер, смешанный с ядовитыми газами, раздирающими внутренность острова. И как становится видимой душа, когда смерть медленно испепеляет тело, так и приближающаяся гибель острова разбудила существо, чьим телом была эта истерзанная земля. И оно явилось миру.

На песчаной отмели, погрузив ноги в пену прибоя, сидел Раб и не спускал глаз с заходящего солнца. И явился перед ним Ангел с синими крыльями. В ярости вскочил человек и, схватив острый камень, замахнулся на Ангела. Слишком мучительна была иллюзия для того, кто потерял самого себя и веру в жизнь. Но Ангел отбросил крылья и предстал в образе девушки, когда-то любимой Рабом, и окликнул его по имени. И Раб протянул руки, чтобы коснуться ее тела. Она же не исчезла и не опустила глаз, а сделала шаг навстречу. И миг блаженства, наполнивший каждую клеточку его тела, сменился еще более сильной радостью, ибо он почувствовал в ней все те страдания, которые переносил сам. Любить значит разделить жизнь любимого, как бы тяжела она ни оказалась. И Раб видел доказательства этой любви. О высшей награде он не мог и мечтать. И счастье его заставило отхлынуть вечерний прилив, ежедневно затоплявший берег.

Но когда солнце облачилось в пурпур, чтобы уйти за море, Ангел опять обрел синие крылья и улетел прочь от человека. Тот же молча смотрел вслед, но взгляд его превратил груду облаков в вытянугые руки, пытавшиеся остановить Ангела. И вот наступила ночь, и впервые усталость не смогла сомкнуть веки Раба. Он увидел волшебное преображение острова, и грезы его сплелись с цветами, покрывшими землю. Дни со всей их жестокостью и ужасом перестали существовать для него. И каждый вечер он кутался в прозрачные волосы Ангела, и сквозь них мир представал перед ним в торжестве и радости.

Но однажды Раб захотел узнать, куда улетает Ангел. Это желание томило и отравляло его счастье, и он решил подняться на самую высокую скалу острова, чтобы оттуда увидеть синие крылья своей любви. Всю ночь он карабкался по отвесным тропинкам, придерживая цепь. И под утро, когда наконец он достиг цели и взглянул вокруг себя, страшный крик вырвался из его груди, чуть не разорвав его сердце. Весь остров был у его ног, и среди камней, громоздившихся на противоположной стороне, его товарищ протягивал руки вслед улетавшему Ангелу с синими крыльями. А Ангел, сделав круг, спустился к другому рабу, ожидавшему его, затем к следующему, и так продолжалось, пока не наступил вечер.

Дикая, невыносимая ревность овладела Рабом так, что раскаленные камни вокруг него похолодели. И цепи на ногах его со звоном лопнули. Когда же Ангел явился к нему, он схватил его, повлек на утес и оттуда бросил в море. Сердце его содрогнулось, вторя плеску волн, принявших Ангела, и весь остров покачнулся на своем основании. Человек сбежал к берегу и подобрал синие крылья. Они обещали ему свободу. Высоко в небо взмыл он, чтобы навсегда проститься с островом, но внизу в пене прибоя его глаза вдруг различили Ангела. Теперь уже он с мольбой протягивал руки к человеку. Крылья увлекали Раба прочь, он не мог управлять ими, и тогда он вдруг отбросил их и полетел вниз. В последнем объятии слились человек и Ангел, и море взревело и сомкнулось над ними. Остров задрожал и распался. И лишь крылья Ангела остались над морем, но с приходом дня и они растаяли в синеве неба.