Чччерь

Чччерь

Образцовый, наверное, был бы я космонавт, и где они только меня такого выкопали без определённого места жительства спустившегося. И снарядили как положено, и всё стерильно и правильно вокруг. Теперь я кто себе сам?

Её звали ЧЧЧЕРЬ. Первой выпало ей или это может в самом деле выбрал я…

В центральном зале по нашему стол, а это в самом деле пульт, пульт управления играющими человеками. Забавный, помню, такой – лампочки маленькие разные цветные мигают как захочешь, словно в душе ёлка – смешной новый год. Смешной, потому что пультом надо выбирать себе людей…

Семь шансов на смехотворное счастье, семь смехотворных шансов на горькое счастье… Как с высунутым языком попробуй улыбаться, так оно и здесь – вот вам и гений!

Выдали её, Чччерь, первую мне, я тогда и думал ещё, что они по-настоящему, что живые, и хоть где-то и знал, а очень удивился, что выпустили они её голышом. Такой вот смех – среди зала появилась красивая, аж светится, а соображения, что вся ни при чём нет как нет! Это я потом понял, привык и как закономерность вывел, что они их, несусветные, всё как дитёй новорожденных выдают, а тогда слегка не понял, глянул на пульт – там слово светится «Чччерь». Ну, Чччерь, так Чччерь. Это значит оно – первое моё сокровище. Ишь, амазонка какая, мать ихнюю. Она стояла посреди зала, розово-смуглая, с чёрные волосы за плечи и чёрные дальнозоркие глаза, и готова была слушать. «Пошли», тогда сказал я, и как тени мы тронулись в путь…

Так и не понял, кем был я для них: как есть мужик, или чудовище неслыханное, или отец родной – невыясненно непрояснённо выходило, а это что проводник, это потом окрестили меня и не они. «Чу мышки-норушки! Чу лягушки-квакушки! Так и знайте – я вас не боюсь!», вот что сказал я на дорожку, когда мы выходили из зала из центрального в коридор, в светящийся коридор. А она не поняла и спросила «Что?». Любопытная это какая чёрными глазами далеко вперёд. Я говорю «Ничего-ничего. Это присказка такая, специально для сказочки коридорной нашей, идти чтоб…». А она спросила «Ты не боишься убийц?». Эк, смешное моё время! До убийц ли тут! «Не боюсь», сказал я и, чтоб не дрожала она, взял за руку и повёл по коридорам тем…

Игровая фигурка, тёплая, живая, умеет дышать тёплым воздухом позади… Красивая она была – Чччерь – спиной чувствовал, что красивая, и коридоры необыкновенные у них здесь, нигде ламп не видно, а светятся как изнутри тепло и легко. Нам надо ходить было по коридорам, по иногда комнатам и залам, и собирать какие-то цветные коробочки цветные, потому что в них росли цветы – цветы разные, всякие, удивительные, я не видел таких никогда. Я водил Чччерь за руку, а она подбирала их, коробочки эти, и ловко выводила как-то куда-то, этого я не понимал как, но это уже мне и не нужно: торопился как будто я, но иногда думал – зачем? И тогда мы с Чччерью любовались цветными коробочками, присев на корточки. Она тогда иногда с любопытством смотрела на меня, и я думал, что скорей всего в их видении я всё-таки чудовище. «А ещё на корточки садиться умеет!», думал я как бы её мыслями о себе, и мы потом уходили коридорами тёплого света всё дальше и дальше…

не знаю уж что и выйдет оно из этого всего тут спрашивают вот я жил с ними или не жил нет не жил я и вообще-то редко живу а с ними складывалось у нас пограндиознее вот когда автоматчики эти выскочили и уходили мы по светящимся тёплым коридорам Чччерь – оглядываясь я – отстреливаясь так я чувствовал тогда её Чччерь как себя чувствовал до болевого спазма в мозгу когда задело её в правую лопатку под плечо это трудно передать я её и сейчас чувствую а вы говорите жил там складывалось не до того хотя может и жил редко но метко за память тогдашнюю головой ручаться не мочь может и проходило оно мотыльками лёгкими почти незаметными по танковой броне родные они были становились впаивались с первого шага в меня и в моё сознание до боли до страшного вывиха в момент их всегда неожиданной смерти до мозгового крена оно и сейчас наверное сказывается заметно что ещё не в себе я с собой совладал не совсем но это ничего в основном я нормальный и помню всё

это была первая наша случайность первая неожиданность на пороге той комнаты стоял ящичек цветной тихо спокойно стоял мне всё равно я не всегда подходил стоял ждал у стены напротив входа в комнату когда внутри меня что-то надорвалось обломленной маленькой сосулькой и уже в повороте зрачков своих увидел я неслышный очень медленный полёт маленькой острой пули из комнаты прямо в застывшие у цветка ладошки чччери прямо в застывшие розовые ладошки ладушки-ладушки где были – у бабушки что ели – кашку что пили – тёплое кипячёное молочко каким-то движением ресниц своих хлопнул я её по ладошкам провалились в пространство ладошки да разорвала неласковая злая пулька цветочек у неё на глазах и мне и ей утешения мало да было уже не до того смазали они эти друзья с первой очереди другие пульки всё рядышком поскакали а от второй очереди бежали мы уже по коридорам не видя ног и они автоматчики эти бежали и быстро очень бежали и для меня даже непонятно немного потому что я стрелял и позади светлые тёплые коридоры от выстрелов моих превращались в страшный огонь и мрак так что даже как то нехорошо становилось за гибнущее тепло и красоту а автоматчики не исчезали хотя злые они были и это я в них стрелял а один тоже выискался ловкий какой так в прыжке чуть и меня не обошёл и тогда как раз оборачивалась на бегу Чччерь как бы чтоб не потерять меня и он этот мастер проник злой пулей своей ей под плечо тут я не стал живой как вывернулось во мне всё совсем не так и безжалобно искрошил я их покрошил в крохатки мелкие благо Чччерь отвёрнута от нас была это потом сомнения могут быть и бывают и есть я ли то был или они злые дело сделали и сами ушли а тогда я точно знал что это натворил я и Чччерь это знала и поняла когда мы остановились затихшие и смотрели на догорающие от них искорки я прижал её тогда к себе и смотрел на её красную кровь струйками и брызгами под раздробленной лопаткой и чувствовал как в неё возвращается ощущение жизни и как одновременно наваливается чёрная тяжёлая боль правая рука висела плетью вдоль её хрупкого розовосмуглого тела она сделала лёгкое почти неуловимое движение и в следующий миг я почувствовал как она уходит теряет сознание падает нарастающей тяжестью в кольце моих стянутых рук я знал что надо было делать нужно было унести её подальше от рваных ран горящих позади коридоров её рану уже не залижешь а коридорная деструкция слишком велика слишком притягательна я это буквально всем собой чувствовал и я взял её очень бережно на руки и тихо тихо понёс особое внимание прошу уделить тому что это был не бред и у меня были настоящие очень очень мягкие кошачьи лапы или львиные – не знаю но очень мягкие я кажется даже что-то намурлыкивал ей чччери как спящей по дороге то ли для успокоения её то ли просто от своего большого по ней горя мне чувствовалась её рана и чувствовалось теперь недобро и не смешно теперь было про убийц когда тёплая моя игровая фигурка на руках у меня истекала кровью нашёл я комнату потом тихую спокойную от выжженных мной коридоров совсем далеко как и нет их ушли мы от них… положил Чччерь посредине той комнаты и стал вот чем мог хлопотать… я заговаривал как умел её кровь я уговаривал уговаривал чтобы шла хоть немножко потише или перестала совсем… я склеивал соединял почти уничтоженную разрывом лопатку и молил остаться в незатронутости правое лёгкое… баю-баю-баюшки неквалифицированное вмешательство при отсутствии походной аптечки чревато различными вариантами смертных исходов а во мне болело и мне уже было почти всё равно… я сомкнул губами напоследок рану её чувствуя как во внезапном харакири разверзается взамен её боли мой живот и вышел из границ рядом с ней сознания…

мы проснулись вместе или нет или мы и не умели спать а очнулись просто но мы были уже здоровы тогда в той комнате где и были мы куда и принёс я её Чччерь одна была только разница я весь вернулся к себе а Чччерь не могла теперь иметь руку правую руку рана заросла а правая рука так же всё тихой уничтоженной плёточкой висела вдоль вниз её розово-смуглого тела она смотрела удивлённо и спросила что это было? – как из детского сна спросила и я ответил ей – это был сон…

ничего всё оно ничего и мы пошли дальше с ней по светящимся тёплым коридорам только цена первой случайности первой неожиданности была слишком велика и я стал насторожен и чуток как тихий охотник за никогда и нигде не случавшимся

страшная какая-то странная головная боль когда они умирают каждый раз когда они умирают и тоска хотя может быть не странная обычная может быть и только кажется мне кого ты видишь во мне? спросил я у чччери я же ведь человек?.. какой же ты человек засмеялась тогда Чччерь я даже боялась тебя вначале а ты говоришь – человек… но немножко конечно похож добавила потом это она успокаивала так меня… а я смотрел на свои стянутые кирзой ноги и на послушные руки из ободранныхрукавов гимнастёрки и думал – а ведь я человек… тихо думал и наверно смешно и спросил у чччери потом а на кого я похож? мне не видно себя кто я такой? Чччерь задумалась на мгновение даже румянец по смуглым щекам и сказала потом ты чудовище странное и страшное очень чудовище когда только что если тебя увидеть то страшно и даже как будто ветер ознобом по всему телу и только потом где-то видно глаза руки и ноги у тебя человеческие и сам как человек только огромный очень и эта страшная мощь в каждом движении нечеловеческая мощь и хвост огромный мощный под стать тебе хвост-громобой и шипы на изгибах локтей и пальцы рук схожие мощью с пальцами ног и схожие в красоте своей и мощи то ли с корнями дуба то ли с когтями времени и ещё неповторимая твоя голова дракона слившегося с повелителем рыб с повелителем птиц с повелителем зверей от головы твоей идёт чёрный свет и очень очень очень нелегко найти взгляд неугасающих глаз и от глаз не сразу полегчает красные они у тебя всегда налитые то ли огнём то ли кровью но кто до глаз твоих доберётся тот считай спасён осторожные вот сейчас стали они у тебя а тихие такие тихие как всегда что вокруг них успокаивается всё всё что оно ни к чему тихое ты чудовище сказала Чччерь и осторожное сейчас добавила а я мысленно уже ощутил свой образ в её глазах и почти видел его вокруг себя на всякий случай я стал осторожнее не только по отношению к оживающим неожиданностями стенам но и по отношению к чччери чтобы случайно не поранить её своей косолапостью при тревоге…

тревога случилась прощальная я хотел спросить ещё кто она и ещё к чему мы наверное идём и ещё много бы я чего хотел спросить если она вдруг чего знает а она вот только два раза и успела спросить тогда про убийц и что это было … скорые они… больно скорые… очень больно… атака пошла лобовая громадная давящая такая огромная что мы задохнулись под её грандиозностью а она я не уверен и заметила ли нас ею сметённых… заметила заметила… я очень настороже всё же был как не заметить тут когда я половину её огневой мощи сжёг пока сдерживал натиск несколько коротких таких мне драгоценных секунд… оно мне плевать теперь вам в глаза мне всё равно как вы хотели забрать её чччерюшку у меня сразу чтоб и не поняли даже чтобы вмиг а я с нею ещё эти жалкие для вас но которыми я с вами не поделюсь несколько секунд был её жаром опалило в первое мгновение и очень больно было ей и от ужаса распахивались в боли её рот и глаза и боль её по нарастающей передающаяся мне и палец мой вплавляющийся в курок и пасть дракона сдерживающая огнём непосильную лавину огня… она не успела закричать маленькое солнце поглотило её мне до сих пор мерещится её душа вспорхнувшая тенью бабочкой над волной огня это наверное просто схлопнулось пространство над вмиг испарившимся её телом но мне всё равно больно как тогда было больно так и сейчас… когда бог устал возиться с не получающимся вечным двигателем он создал человека и поделился с ним возможностью вечной боли…

…от отчаяния я взобрался на гребень гигантской огонь-волны сел и волна огня понесла меня далеко далеко сминая и уничтожая под собой вмиг тихие ласковые в своём свете коридоры по которым мы шли с Чччерью и в которых были цветные разные коробочки которые зачем-то собирала Чччерь а вокруг на много-много взглядов вокруг уже было море такого же грандиозного огромноволнового огня… раскинулось море широко… девятый вал седьмому сыну в подарок или в подмётки… мне было уже глубоко всё равно мне было уже вселенски анестезийно и до безразличия темно