Кого это ты, приятель, называешь романтиком, витающим в облаках?

Кого это ты, приятель, называешь романтиком, витающим в облаках?

Многие вроде бы разумные люди, кажется, изнывают от желания найти корни войн в нашем глубоком первородном прошлом, представляют довольных жизнью собирателей нищими и распространяют неверную доктрину, что 30–40 лет были возрастом глубокой старости для людей, живших в досельскохозяйственную эпоху. Но такое видение нашего прошлого очевидно неверно. Что происходит?

Если доисторическая жизнь была постоянной борьбой и заканчивалась ранней смертью, если наш вид имеет единственный жизненный стимул – своекорыстный интерес, если война – это наша древняя, биологически запрограммированная склонность, то, как утверждает Стивен Пинкер, всё должно со временем только улучшаться. В свете этого панглоссианского взгляда, «мы, возможно, живём в самом мирном времени на земле для нашего вида». Хорошая новость, конечно, причём именно это и хочет слышать публика. Хочется верить, что всё улучшается, наш вид учится, растёт, процветает. Кто же отказывается от поздравлений по поводу того, что здесь и сейчас – это лучший из миров.

Это похоже на фразу Дж. Бернарда Шоу: «Патриотизм – это убеждение, что ваша страна лучше всех, потому что вы в ней родились». Утверждение, что наше время – самое миролюбивое, столь же безосновательно, сколь и отрадно в эмоциональном плане. Журналист Луи Менан обращал внимание на консервативную, исключительно политическую функцию науки, которая предоставляет «объяснение, почему всё так, а не иначе, причём таким образом, что объяснение не угрожает текущему положению вещей». Он задаёт риторический вопрос: «Почему некоторые чувствуют себя несчастными или проявляют антисоциальное поведение, когда они живут в самом свободном и процветающем мире на земле? Система не может быть виновата!»²⁹⁷ Действительно, в чём проблема? Всё великолепно. Жизнь прекрасна, и становится только лучше! Меньше войн! Больше продолжительность жизни! Новое и улучшенное человеческое бытие!

Нарисованное рекламными агентствами с Медисон-авеню, наше супер-пупер-новое и улучшенное настоящее обрамлено в выдуманное, кровавое, гоббсианское прошлое. Тем не менее публике это продаётся как «обоснованная реалистическая позиция», и только попробуй спросить, чем это всё обосновано. От вас просто отмахнутся как от романтического мечтателя, всё ещё льющего слёзы над смертью Дженис Джоплин и выходом из моды джинсов клёш. Но якобы реалистические доводы полны прорех в виде непонятых данных, ошибочных интерпретаций, неточных расчётов. Непредвзятые данные из соответствующих областей науки чётко демонстрируют, что десятки тысяч лет до освоения земледелия, хотя это и не было временем непрестанного утопического блаженства, человек по большей части обладал крепким здоровьем, отличался внутри– и внегрупповым миролюбием, низким уровнем хронического стресса и высоким уровнем общего довольства жизнью.

ПАТРИОТИЗМ – ЭТО УБЕЖДЕНИЕ, ЧТО ВАША СТРАНА ЛУЧШЕ ВСЕХ, ПОТОМУ ЧТО ВЫ В НЕЙ РОДИЛИСЬ.

Джордж Бернард Шоу

Сделав такое заявление, не становимся ли мы действительными членами Движения бредовых утопистов? Это ведь фантазии Руссо – что доисторическое время не было непрекращающимся кошмаром. Что человеческая природа более склонна не к жестокости, эгоистичности и эксплуатации, а к миру, щедрости и кооперации.

Что у большинства наших древних предков было такое чувство принадлежности к своему социуму, какое нам даже и представить невозможно. Что человеческая сексуальность, вероятно, развивалась и функционировала как приятный способ для установления социальных связей и сглаживания конфликтов. Разве это не глупый романтизм – указать, что древние люди, если выживали в младенчестве, то зачастую жили не менее долго, чем самые состоятельные люди современности, хотя у них не было современных коронарных стентов, инъекций инсулина и титановых суставов?

Нет. Если подумать, то в неогоббсианских взглядах гораздо больше блаженного идеализма, чем в наших. Мы заключаем, что наш вид имеет как минимум столь же сильную врождённую способность к щедрости и любви, как и к разрушению, к мирной кооперации – как и к военной, к открытой, расслабляющей сексуальности – как и к ревностной, собственнической, убивающей чувства. Оба эти мира открыты для нас, но около десяти тысяч лет назад некоторые из наших предков свернули с пути, по которому шли вечность, и ступили в сад, где их ждали невиданные доселе тяжёлый труд, болезни, конфликты. Ну и где здесь розовые очки при взгляде на общую траекторию движения человечества? И кого тут можно назвать наивным романтиком?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.