Дом Чинтамани

— Мы с Альдебараном уже несколько недель летаем с вами — находим нужных людей и имплантируем им ПСИ-передатчики, но с проектом знакомы очень поверхностно, — посетовала Альфекка своему наставнику, после того как они вернулись из очередной хрононавтической экспедиции. — Нам очень хочется испытать действие этих передатчиков на себе. Вам не нужны лабораторные мыши? Если нужны, может, поставите нас на очередь? — попросила она умоляющим, почти детским голоском.

— Да, конечно! Я ждал, когда вы сами заговорите об этом, — ответил Аргос. — Процедура сравнительно новая, все еще находится на стадии эксперимента, и пока я не могу предвидеть все обстоятельства. Поэтому мне не очень хочется привлекать к эксперименту людей со стороны. Тем не менее я почти уверен, что процедура не представляет никакой опасности, и буду рад добровольцам, которые проявляют серьезный интерес.

Эта просьба явно обрадовала Аргоса. Он полюбил молодых коллег-хрононавтов и чувствовал в них близких по духу людей. Их юная энергия и жизнерадостность бодрили — с ними он ощущал себя моложе. Он ценил их любознательность, искренность и открытость. Оба были хороши, но каждый по-своему. Альдебаран всегда в отличном настроении — непринужденный в общении, отзывчивый к жизненным ситуациям, казалось, он легко скользит по жизни. Альфекка — более серьезная, она отважно и решительно преодолевает жизненные испытания. Ее блестящий ум, пытливый и глубокий, исследует многие направления — похоже, она пытается проникнуть в сокровенные тайны бытия.

— Может, тогда посмотрим графики и наметим время эксперимента? — поспешно предложил Альдебаран, будто беспокоясь, что Аргос может передумать.

— Кстати, сегодня последний рабочий день недели, и у меня нет никаких планов на остаток дня и вечер. Если вы тоже свободны, то почему бы не делать это прямо сейчас? Как говорится, куй железо, пока горячо! — предложил Аргос.

Альдебаран с Альфеккой радостно приняли предложение учителя и отправились за ним в зал посвящений.

Аргос привел их в центр зала, где, образуя своеобразную мандалу, стояли тридцать два саркофага с плотно прилегающими крышками. В воздухе витал сладкий аромат сандаловых благовоний. Их чувственный запах смешивался с приглушенной музыкой, в которой сплетались томные протяжные звуки флейт и тихий барабанный бой. Аргос любил это сочетание инструментов, считая его совершенным выражением сочетания элементов инь и ян. У флейты — мужская форма и женский звук, а у барабана, имеющего явно женскую форму, — звук сугубо мужской.

Альфекка и Альдебаран выбрали два соседних саркофага и переоделись в комбинезоны, специально созданные для ПСИ-приема. Когда они удобно расположились в капсулах, Аргос надел им на головы ПСИ-шлемы. Увенчанные большими пучками разноцветных оптико-волоконных проводов, они походили на причудливые головные уборы какого-то экзотического туземного племени. Теперь новички были готовы к перемещению сознания в другое измерение.

— Думаю, я нашел для вас подходящих маяков, — с лукавой улыбкой сказал Аргос. — Оба вам хорошо знакомы — ведь вы были со мной, когда им имплантировали ПСИ-передатчики. Надеюсь, приключение вам понравится.

Аргос включил передатчики, и хрононавты вскоре потеряли связь с повседневной реальностью и обычным ощущением своего «я». Начальная фаза ПСИ-процесса имела некоторое сходство с тем, что они переживали во время путешествия в хроноскафе, проходя через гиперпространство. Ощущение внутреннего взрыва, распад, снова взрыв, но уже внешний, и восстановление — все почти так же, только слабее.

Когда процесс стабилизировался, старые личности Альфекки и Альдебарана стерлись и исчезли без следа. Двое хрононавтов перенеслись на три столетия назад, в 2035 год, а их сознания слились с сознаниями мужчины и женщины, едущих в комфортабельной машине вдоль изумительно живописного побережья.

— Сегодня, Лора, тебя ожидает большой сюрприз, — сказал сидящий за рулем мужчина, обнимая за шею сидящую рядом красивую девушку.

— Какой, Роберт? — нетерпеливо спросила Лора. Ее спутник не ответил и с таинственным видом продолжал вести машину.

— Договаривай, раз уж начал, — стала настаивать Лора, пуская в ход все свои чары. Она решила, что это, наверное, очередной подарок. Лора любила получать подарки, но была так любопытна, что ей с трудом давалось томительное ожидание, предшествующее их вручению.

— Если я скажу тебе сейчас, это испортит весь сюрприз, — нежно сказал Роберт, не поддаваясь на уговоры. — Скоро узнаешь. Мне самому не терпится показать его тебе!

Лора неохотно согласилась, и разговор переключился на другую тему. Машина удалилась от побережья и, миновав оживленный туристический центр, поравнялась с большим указателем, на котором было написано: «Кафе Вентана». Одолев подъем, машина въехала в ворота, за которыми начиналась грунтовая дорога, прорезанная в горном хребте, и взяла курс на Пик-Вэлли.

После того как они добрались до дома и разгрузили машину, Роберт повел Лору на экскурсию по своим владениям. Девушка не верила своим глазам: как много успел сделать Роберт с тех пор, как она была здесь последний раз! Метрах в ста от дома красовался новый геодезический купол* метра четыре в высоту и пять в диаметре. Лора застыла на месте, не спуская глаз с постройки.

— Боже мой! Что это? — спросила она.

— Дом Чинтамани, — ответил Роберт.

— Чинтамани? — удивилась Лора. — Что это значит?

— Это санскритское слово, которое буквально означает «драгоценность мысли». В индийской мифологии так называется камень, исполняющий все желания своего владельца. Чинтамани принадлежал Брахме, созидательной ипостаси индуистской троицы. В одном тантрийском тексте повествуется о том, как Верховная Богиня соединяется со своим владыкой в покое из камня Чинтамани, окруженном рощей небесных деревьев на острове драгоценностей, расположенном в океане нектара.

Лора вспомнила их разговор о драгоценных камнях в Каса Мадроне, когда Роберт пообещал построить геодезический купол. Она ощущала все большее волнение. Они вошли внутрь, и двери за ними закрылись. Несколько секунд Роберт и Лора стояли в полной темноте и тишине. Потом Лора услышала голос Роберта, обращенный к компьютеру: «Создай эффект Чинтамани!» В тот же миг все внутреннее пространство купола наполнилось сверкающим светом, образующим тысячи причудливо пересекающихся граней. Лора и Роберт находились в лабиринте кристаллических решеток, искрящихся всеми цветами радуги.

— Невероятно! — воскликнула Лора, завороженная утонченной красотой переживания. — Мы внутри огромного алмаза! Как ты это сделал?

— Это голографическое изображение, точно воспроизводящее внутреннюю структуру алмаза, только увеличенное почти в тысячу раз, — объяснил Роберт. — Впечатляет, правда? Но гораздо важнее то, что оно мощно воздействует на сознание, изменяя его. Именно так, как мне это привиделось в переживании с черепом. Теперь мне смешно вспоминать о том, как я полагал, будто в исследованиях сознания будущее принадлежит микроэлектродам и микрочипам. Думаю, меня сбила с толку статья Сидни Коэна, которую я прочитал еще студентом.

— Сидни Коэн? А кто это такой? — спросила Лора.

— Один из первых исследователей ЛСД, он жил в середине прошлого века. В той статье приводится воображаемый диалог между родителями, которые в юности хипповали, и их сыном-подростком. Сын пытается убедить родителей, насколько лучше новое увлечение его поколения — безопасное и гарантированно улетное, которое вызывается электродами, имплантированными прямо в центры удовольствия головного мозга. Паренек и его сверстники не одобряют прием ЛСД, считая его азартной игрой с совершенно непредсказуемым результатом — нечто вроде игры в русскую рулетку с собственным сознанием.

— А что, молодежь в самом деле экспериментировала с имплантированными электродами? — спросила Лора.

— Нет, это более или менее правдоподобные прогнозы Коэна: он считал, что следующим шагом после психоделиков будет имплантация электродов. Но его статья очень на меня повлияла и на многие годы определила мою профессиональную карьеру. Сейчас я вижу, что пошел по ложному пути. Даже современные микрочипы и микроэлектроды — весьма грубые средства, если сравнивать их действие с тонким действием ЛСД. Это вещество даже в микроскопической дозировке влияет на биохимические процессы в мозгу на молекулярном уровне. Теперь я уверен, что единственный путь дальнейшего развития и усовершенствования исследований в области сознания — метод, использующий свет и кристаллы.

— Фантастика! — проговорила Лора, ощущая чарующее воздействие игры света под куполом. — Когда начнем?

— Все готово. Если хочешь, завтра можно попробовать, — пообещал Роберт.

— Здорово! Я просто сгораю от нетерпения! — с воодушевлением сказала Лора. — Если бы я не так устала, попробовала бы прямо сейчас! Но сегодня выдался трудный день.

Лора чувствовала, что ее стремительно уносит в другую реальность, но не хотела впасть в транс просто так, без должной психологической подготовки. С трудом верилось, что краткое пребывание в этой пьянящей атмосфере так сильно подействовало на ее сознание.

«Компьютер, отключи эффект Чинтамани!» — сказал Роберт.

Сверкающая решетка алмазного лабиринта мгновенно исчезла, и Роберт с Лорой оказались в полной темноте. Они вышли из здания, провожаемые голосом компьютера, который вежливо попрощался и пожелал им спокойной ночи.

Вечер выдался прекрасный. Горизонт над Тихим океаном был залит светом и мягко окрашен последними лучами заходящего солнца. На небе загорались первые звезды, освежающий бриз принес сильный хвойный запах соснового леса. Вдруг тишину нарушило звонкое кваканье. К нему присоединились другие голоса, и вскоре они слились в громкую лягушачью симфонию.

— Что это? — спросила Лора. — Похоже на кваканье лягушек, но откуда их столько здесь, в горах? Где-то поблизости есть пруд?

— Теперь есть — я его построил, — ответил Роберт, ведя Лору в том направлении, откуда доносились лягушачьи трели. — Сейчас я покажу тебе свою жабью ферму.

— Жабью ферму? — удивилась Лора, с изумлением глядя на пруд и террариум, кишащий жабами. — Вижу, тебя скоро ждет пополнение, — пошутила она, заметив совокупляющиеся пары. — Ты используешь их для своих опытов?

— Только не для таких, какие я обычно ставил раньше, — ответил Роберт. — Это совершенно особый вид жаб — Bufo alvarius. Их кожные выделения содержат сильнодействующее психоделическое вещество, 5—метоксидиметилтриптамин. У некоторых туземных племен эти жабы считались священными, а на американском юго-западе даже возникла Церковь жабы света.

— «Есть две заботы, два труда: огонь горит, кипит вода», — с улыбкой процитировала Лора заклинание ведьм из шекспировского «Макбета». — Это проливает совершенно новый свет на средневековые рецепты для ведьмовских шабашей. Я всегда удивлялась, зачем они использовали в своих зельях жаб.

— Триптамины, которые содержатся в коже жаб, — очень сильнодействующие вещества, — сказал Роберт. — Это те же самые компоненты, которые входят в состав нюхательных порошков, которые используют в своих ритуалах народы Карибского бассейна и Южной Америки.

— Теперь понимаю, — сказала Лора, думая об «Изумрудном лесе» — фильме, предсказавшем все приключения, которые ей довелось пережить. Круг замкнулся. — Что ты собираешься делать с этими жабами? — спросила она Роберта.

— Ты заметила над платформой Дома Чинтамани маленькую трубку с распылителем? — спросил Роберт. — Мой друг, химик, научил меня, как получать триптамины из секрета кожи жаб. Небольшое количество экстракта, впрыснутого в воздух купола в виде аэрозоля, колоссально усиливает воздействие алмазной голограммы.

— Я просто сгораю от нетерпения! — горячо воскликнула Лора. — Похоже, у нас есть все, чтобы продолжить наши приключения по исследованию самих себя.

Они вернулись в дом и сменили дорожную одежду на кимоно. Роберт принес из сарая охапку поленьев земляничного дерева и развел огонь в большом камине, занимавшем в гостиной особое место. Обнявшись, они легли на удобный диван среди вышитых подушек, наслаждаясь близостью друг друга.

— Я так люблю тебя, Лора. Ты изменила всю мою жизнь, — прошептал Роберт и приник к ее губам в долгом поцелуе.

— И я люблю тебя, Роберт, — ответила Лора, когда снова обрела способность говорить. — Я и не думала, что могу так любить. Я чувствую, мы предназначены друг другу судьбой.

Их губы вновь встретились, и надолго. Ласки становились все смелее. Лора отдалась движению и его опьяняющему ритму. Память перенесла ее в колумбийские джунгли, словно она снова купалась в лесном озере после грибного эксперимента с Баламом Ахау. Она ощущала тело Роберта, слившееся с ее собственным телом, как струи водопада. «Именно такой должна быть любовь!» — как тогда, сказала себе Лора.

Возбуждение и восторг Роберта росли с каждой секундой. Его глубокая любовь к Лоре, сливаясь со всепоглощающей сексуальной страстью, стремительно перерастала в духовный экстаз. Когда Роберт приблизился к вершине возбуждения, ему показалось, что весь дом содрогнулся до самого основания. Сквозь сомкнутые веки он видел поток яркого света, который, казалось, заполнил его голову и распространился по всему дому. Сила этого переживания была поразительной. За всю свою мужскую жизнь Роберту не доводилось испытывать ничего даже отдаленно похожего.

Роберт и Лора достигли оргазма почти одновременно. Когда волны энергии, бушевавшей в их телах, утихли, они медленно открыли глаза и посмотрели друг на друга. Оба не ощущали тишины и покоя, которые, казалось бы, должны были настать после бурного экстатического восторга, который они только что пережили. В воздухе стоял прерывистый стрекот, а дом продолжал сотрясаться. Снаружи в комнату врывались ослепительные вспышки света и плясали на мебели. Атмосфера была бредовой и нереальной и не имела никакого отношения к их занятиям любовью! Происходило что-то другое, жутковатое и непонятное.

— Что там, черт возьми, творится? — проворчал Роберт, соскальзывая с дивана и накидывая на себя кимоно.

Он выглянул в окно и увидел военный вертолет, только что севший посреди лужайки метрах в сорока от его дома. Его лопасти еще вращались. Второй вертолет висел над землей, готовясь к посадке. Сквозь шум Роберт услышал неистовые и настойчивые трели дверного звонка.

— Накинь что-нибудь на себя, Лора, да побыстрее, — сказал Роберт, разъяренный несвоевременным вторжением. — Пойду посмотрю, что там приключилось. Торопливо накинув купальный халат поверх кимоно, он пошел к входной двери.

За ней в сопровождении вооруженной охраны стоял человек в штатском.

— ЦРУ, — заявил он официальным тоном, махнув удостоверением. — Доктор Хантер, у меня ордер на обыск вашего дома и участка.

— В чем меня обвиняют? — спросил Роберт, прекрасно зная, что ответа не получит. И тут заметил топчущегося на заднем плане Генри Фабинга.

— Вы, Генри? — выдохнул он, когда отряд црушников ворвался в дом, будто боевой взвод, берущий штурмом военный объект. — Вам не кажется, что поздновато для столь неожиданного визита? Может, объясните, что все это значит?

— Все шутишь, Роберт? — ответил Фабинг, качая головой. — Ты же не вчера родился, спустись на землю! Разве непонятно, что ты представляешь серьезную угрозу для национальной безопасности? Согласись, все вполне разумно — обычные меры предосторожности.

— Полагаю, ордера на обыск у вас нет, — сказал Роберт, заранее зная ответ.

— Ты достаточно долго работал у нас, чтобы знать: если речь заходит о национальной безопасности, ЦРУ не очень-то заботят детали, — парировал Фабинг. — Ты, конечно, понимаешь, что за ордером дело не станет. Пустячное дело, так зачем зря терять время?

Роберт понимал, что любое сопротивление бессмысленно, и смирился с ситуацией. Он подбросил в огонь пару поленьев и присоединился к Лоре, которая, наспех одевшись, сидела в шезлонге, явно предназначенном для влюбленной пары. Вдвоем они наблюдали, как двенадцать вооруженных мужчин шныряют по дому, обшаривая все внутри. Участники налета рылись на полках и в ящиках, вываливая содержимое на пол. Фабинг тем временем сел за компьютер Роберта и стал просматривать и копировать файлы.

Неожиданный налет раздражал Роберта, но не слишком беспокоил. Он предвидел, что его уход будет иметь последствия, и сделал все необходимые шаги, чтобы уберечь важную информацию и не дать ей попасть в чужие руки. Прежде чем уйти из института, Роберт стер с жестких дисков своих компьютеров — и рабочего и домашнего — все файлы, содержавшие самые важные данные исследований. Копии он надежно спрятал, а то, что осталось, защитил сложным паролем, основанным на перемножении двух особых рядов цифр — десятичных знаков числа пи и ряда Фибоначчи. Не самая простая задача для ребят из ЦРУ!

Наблюдая за попытками Фабинга, Роберт откровенно забавлялся.

— Удачи вам! — насмешливо сказал он, совершенно уверенный в надежности своих цифровых стражей, а потом добавил: — Сами знаете, материал очень деликатный и секретный, так что пришлось защитить его от назойливых гостей. Придется изрядно попотеть, чтобы взломать пароль и добраться до информации. Кто-то получит массу удовольствия.

Лору мучил страх и чувство вины. Она понимала, что именно ее встреча с Робертом положила начало цепочке событий, приведших к этому ужасному событию. Именно из-за нее Роберт попал в беду. Но сидевшая в ней любопытная девчонка с удовольствием наблюдала за поведением Роберта. Перед ней был совсем другой человек, которого она не знала..

— Запаситесь терпением на несколько лет, Генри, и не очень-то надейтесь на успех, — продолжал Роберт свой саркастический монолог. — По сравнению с моим кодом кубик Рубика — детская игрушка! И не рассчитывайте на мою помощь. Ваши манеры просто возмутительны! Нужно было прийти как положено, проявить учтивость — тогда ваши шансы были бы куда выше.

Все это время Генри Фабинг не отрывался от монитора и, не глядя на Роберта, терпеливо продолжал работу. При этом он умудрялся пропускать мимо ушей и страстные тирады Роберта, и оскорбления в свой адрес. Такая безмятежность бывшего шефа возымела действие: Роберт постепенно успокоился и взял себя в руки. Ему уже не верилось, что он так бурно реагировал на ситуацию и осыпал Генри злыми и насмешливыми словами. Неожиданность налета и то, что он случился в такое неподходящее время, задели в его душе струны, о существовании которых он и сам не подозревал.

Так и не сумев вовлечь Фабинга в словесную перепалку, Роберт снова сосредоточил внимание на Лоре. Он был уверен, что обыск закончится ничем, и совершенно не беспокоился. Самым неприятным в этой скверной ситуации было то, что вторжение прервало исключительное по силе любовное переживание, которое он пережил с Лорой. Впервые в жизни секс стал для него не просто физиологическим актом и источником эмоциональных ощущений, но подлинно духовным событием. Трудно было выбрать худшее время для вторжения! Роберта беспокоило, удастся ли вернуть утраченную атмосферу, если незваные гости уйдут в обозримое время. Перебирая в памяти эпизоды этого вечера, он поймал себя на том, что они рождают у него странно знакомый отклик.

— Ты помнишь «Тристана и Изольду» Вагнера? — неожиданно спросил он Лору.

— Это одна из любимых моих опер, — ответила она. — Странно, что ты спросил, — я тоже о ней подумала.

— То, что случилось сегодня вечером, очень напоминает сцену из первого акта, когда Бранжьена подала Тристану и Изольде вместо смертельного яда любовный напиток, — сказал Роберт. — Когда они были на вершине блаженства, оно было грубо прервано прибытием в Корнуолл и появлением короля Марка. Никогда в жизни занятие любовью не приносило мне такого наслаждения, и пробуждение было столь же тяжким.

— Я подумала о том же, — сказала Лора. — Но это еще не конец света. К счастью, в отличие от Тристана и Изольды, мы оба свободны, и ничто не помешает нам повторить сцену еще раз с более счастливым финалом.

Генри Фабинг кончил возиться с компьютером и положил изъятые диски в портфель.

— Прошу прощения за доставленное беспокойство, — сказал он Роберту, и это прозвучало на удивление искренне. — Прежде чем уйти, я хотел бы спросить, что это за геодезический купол появился у тебя на участке. Это явно новое дополнение к твоей собственности. Не мог бы ты показать его мне и объяснить, зачем он тебе понадобился?

Роберт неохотно оставил Лору и пошел с Фабингом к Дому Чинтамани. Подойдя ближе, они увидели, что люди из ЦРУ уже с тщательно обыскали постройку внутри и не нашли ничего подозрительного. Им явно не хватало воображения, чтобы представить, с какой целью ее можно использовать. Когда Роберт и Генри хотели войти, несколько црушников двинулись было за ними, но Фабинг остановил их жестом руки:

— Оставайтесь снаружи, — сказал он. — Я справляюсь без вашей помощи.

Люди окружили здание и заняли привычные позы с оружием наизготовку, чтобы в случае необходимости немедленно принять меры.

Генри вошел в здание вслед за Робертом. Когда они оказались внутри, Фабинг закрыл дверь, огляделся и спросил:

— Скажи, для чего ты это соорудил? Что ты собираешься здесь делать?

— Это зал для медитации, — объяснил Роберт, включая обычное освещение и показывая на платформу, расположенную в центре сооружения. — После переживания с черепом я заинтересовался духовной практикой.

Поначалу Роберт собирался сделать вид, что переживание с черепом запутало его и выбило его колеи, и в результате он решил удариться в некую духовную деятельность, чуждую основной массе людей, но в общем безвредную. Но потом, повинуясь внезапному внутреннему порыву, он приказал компьютеру включить эффект Чинтамани.

— Чтобы облегчить медитацию, я изобрел небольшой спецэффект, — сказал он, когда голограмма алмаза заполнила пространство купола. Предчувствуя, какое воздействие это окажет на Фабинга, Роберт с трудом сдержался, чтобы не приказать компьютеру распылить под куполом самую высокую концентрацию жабьего эликсира.

— Попробуйте сосредоточиться на гранях кристаллической структуры, — с тайным умыслом предложил Роберт Фабингу, — это поможет расслабиться и настроиться на свой внутренний мир.

Фабинг пристально смотрел на тонкую паутину окружающей его решетки, явно завороженный игрой лазерных лучей, вспыхивающих яркой радугой красок. Неожиданно он вздрогнул, повернулся и пошел к выходу. Как только он вышел из здания, ему пришло сообщение: «Заканчиваем, возвращаемся на базу».

Поскольку его люди собирались отправиться восвояси, Генри выключил коммуникатор и, предусмотрительно оглядевшись, обратился к Роберту дружелюбным тоном:

— Должен извиниться перед тобой, Роберт. Когда я начал понимать, что к чему, было уже слишком поздно. Машина завертелась, ЦРУ было поставлено в известность и готово нанести удар. Я уже не мог это остановить. Но что бы ты ни пытался тут делать, можешь рассчитывать на мою поддержку. Могу заверить: тебя больше не потревожат без крайней необходимости.

— Вы просто удивляете меня, Генри, — сказал Роберт, ошеломленный такой внезапной переменой в суровом президенте НИПИСа. — Как я могу вам верить?

— Я знаю, то, чем ты собираешься здесь заняться, родилось не у тебя в голове, — объяснил Фабинг, показывая на купол. — Это не похоже на творение твоего старого «я». — Генри снова бдительно огляделся и, убедившись, что вокруг нет посторонних глаз и ушей, прошептал: — У меня тоже было переживание с черепом. То, что стоит за этой штуковиной, гораздо сильнее любого из нас! Удачи тебе во всем, что ты тут затеваешь!

Перед тем как вернуться к вертолету, Генри сказал еще одну вещь, казалось бы, никак не связанную с их разговором и прозвучавшую загадочной шифровкой:

— Хочу, Роберт, чтобы ты запомнил два слова: «Кальвария» и «Немезида». Когда-нибудь они тебе пригодятся.

Он пожал Роберту руку и, еще раз извинившись за вторжение и причиненное беспокойство, распрощался.

Через несколько минут, когда Роберт все еще размышлял об их загадочном расставании, оба вертолета поднялись в воздух, и шум их пропеллеров быстро затих в ночном небе. Вернувшись в дом, Роберт заключил Лору в объятья и долго не отпускал.

— Прости, что из-за меня тебе пришлось вынести все это, — извинился он, целуя девушку в лоб.

— Это не твоя вина, Роберт. С таким же успехом можно сказать, что это я навлекла на тебя столько неприятностей. Между прочим, сегодня вечером, глядя на все это, я терзалась виной. А потом вспомнила свою любимую поговорку: «В жизни бывают неприятности — главное, чтобы они не задерживались». Будем надеяться, что такое больше не повторится, — ответила Лора, целуя его. Этот страстный поцелуй был явной попыткой вернуться к тому, на чем они остановились. Но момент был упущен. — Давай приберем здесь немного и пойдем спать, — предложила она.

Обыск проводился на совесть, и в доме царил невероятный хаос. Роберт и Лора смогли только слегка разобрать вещи, чтобы привести дом в более или менее приличный вид. Чтобы полностью все убрать, понадобилось бы куда больше времени. Сейчас оба чувствовали, что гораздо важнее восстановить нарушенную близость, чем хлопотать по дому, поэтому они решили выключить свет и пойти спать. День выдался долгий и богатый событиями.

— Я до сих пор не могу прийти в себя после разговора с Фабингом, — заметил Роберт, пересказав Лоре то, что случилось между ним и бывшим шефом. — Он был настроен покровительственно и обещал поддерживать меня во всех делах. Еще я выяснил, что ничего из информации не пропало: Генри сделал для меня копии со всех дискет, которые забрал. Ты можешь в это поверить? Он сказал, что у него было свое переживание с черепом. Если череп смог изменить душу такого человека, как Генри, это говорит о многом!

* * *

Альдебаран и Альфекка открыли глаза и увидели высокую фигуру Аргоса, стоящего между их саркофагами.

— Ну, что вы об этом думаете? — спросил он, широко улыбаясь.

— Невероятно, — ответил Альдебаран, — абсолютно убедительно! Пока я был там, моя прежняя личность исчезла без следа. Какое изумительное изобретение, какое обучающее устройство! Я и не предполагал, Аргос, что вы такой шутник! Ни словом не обмолвились, что я буду женщиной. Может быть, я не пришел бы в восторг от такой перспективы, но теперь, побывав Лорой, могу сказать, что это прекрасное и очень интересное переживание.

— И в выборе событий тоже был элемент шутки, — согласилась Альфекка. — Пик сексуальной страсти и внезапное отрезвление! Оргазм в ощущении мужчины! Это нечто! К тому же все это очень интересно и с астрологической точки зрения: как раз сегодня в гороскопе моего рождения Марс проходит через Венеру. Но независимо от всего этого, сам по себе феномен ПСИ — совершенно потрясающая вещь! Мои поздравления, Аргос!

— Я подумал, что смена пола поможет вам оставить свои переживания в двадцатом веке и не распространять их на настоящее, — пошутил Аргос, усмехаясь. — Ведь после такого переживания могут возникнуть серьезные проблемы с переходом туда и обратно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.