Глава четвертая. Мать — «фарфоровая куколка»

Глава четвертая. Мать — «фарфоровая куколка»

в чем проблема? — потребность в сдерживании — специфика сдерживания — последствия воспитания: проблемы отношений — функциональные проблемы — эмоциональные проблемы — взрослые отношения с матерью

Стефани не умела регулировать эмоции своей дочурки Викки, хотя отнюдь не была холодна, равнодушна или недостаточно заботлива. Напротив, она оставалась очень нежной, любящей, преданной матерью. Беда заключалась в том, что, стоило малютке проявить малейшее неудовольствие, Стефа ни тут же терялась.

Например, когда Викки принималась вопить и извиваться в колыбельке — младенцы так часто делают, — Стефа ни бросалась к ней, хватала девочку на руки и восклицала: «Маленькая, что с тобой? Ты дышишь? Боже, не допусти, чтобы моя крошка умерла!»

— Джим! — принималась она звать мужа. — Викки плачет, я не знаю, в чем дело! — Тогда приходил отец Викки, брал дочку на руки, убеждался, что пеленки мокрые, и менял их.

Маленькая Викки испытывала ярость, кода ее насильно укладывали спать или когда она не могла дотянуться до приглянувшейся ей игрушки. Лицо малышки краснело, точно помидор, она испускала неистовые вопли и сжимала кулачки. Стефани мгновенно впадала в панику, отворачивалась от Викки и принималась умолять дочку: «Пожалуйста, не кричи! У твоей мамы от этого уши болят. Мамочка расстроится». Иной раз она и впрямь закрывала уши руками, чтобы не слышать криков дочери. Викки приходилось самой как-то справляться с вышедшими из-под контроля эмоциями.

Став постарше, Викки искала у матери утешения, когда ей снился страшный сон или просто становилось грустно. Ей нужны были надежные материнские объятия, но девочка не успевала даже объяснить, в чем дело: Стефани уже прижимала ее к себе, притискивая ее голову к своей груди, и принималась укачивать девочку. «Я с тобой, — шептала она своей полузадохнувшейся дочке. — Улыбнись! Не горюй, лапонька!»

Викки, став взрослой женщиной, матерью троих детей, пришла ко мне на прием с жалобами на постоянное тревожное состояние. «Мама просто-напросто душила меня!» — заявила мне Викки на одном из сеансов.

На самом деле Стефани отнюдь не всегда «душила» свою дочь. Гнев Викки вызывал у нее прямо противоположную реакцию: Стефани «разваливалась на куски» и в свою очередь нуждалась в утешении. Викки припомнила один случай. Когда она уже училась в средней школе, мать однажды не пустила ее с друзьями в кино. Какое-то время девочка попробовала канючить, а затем взорвалась.

— Ты ничего мне не позволяешь! — кричала она. — Там будут все мои друзья, а ты лишаешь меня всякого удовольствия! Ненавижу тебя!

На миг, показавшийся вечностью, мать и дочь замерли в молчании. Лицо матери посерело и словно пошло трещинами — это было похоже на замедленную съемку дома, разрушаемого землетрясением.

— Дочь! Родная дочь! — простонала она, падая на стул. — И это ответ на всю мою любовь! Ты никогда не поймешь, как больно ты ранила свою маму! — шептала она, задыхаясь от рыданий.

Викки казалось, что на нее обрушилась скала. Она и впрямь верила, что убивает человека, принесшего ей в жертву всю свою жизнь.

Нынешняя жизнь Викки

Как и ее мать, Викки была добрым и сострадательным человеком. У нее имелись хорошие друзья и неплохая работа. И все же, как и мать, она сохранила страх перед сильными и перед негативными эмоциями. Если она испытывала одиночество или печаль, она уходила в себя и молча переживала это чувство в себе, не допуская, чтобы оно прорвалось наружу. Рассердившись или обидевшись, Викки заглушала гнев и боль усердной работой. Это помогало ей совладать со страхом, что однажды она «не справится с собой».

В то же время Викки с готовностью «подставляла плечо» всем окружающим. Ей нравилось слушать о чужих горестях, утешать, «перевязывать раны». Постепенно эта привычка сама по себе превратилась в проблему, поскольку Викки всякий раз оказывалась дающей, а не принимающей стороной. Она до дна вычерпывала себя, помогая другим, и при этом ей казалось, что ее чувства никого не интересуют. Однако она и не хотела никому навязывать свои чувства. Она боялась ошарашить другого человека напором своих эмоций, пугалась того, что они ошеломят и ее.

Викки считала, что сильные чувства для нее «плохи», разрушительны. Постепенно она приучила себя почти не испытывать сильных эмоций, но порой утрата, обида или стресс пробуждали их, и тогда Викки казалось, что она обижает других или что она ведет себя эгоистично и отталкивает от себя людей.

Когда невроз тревожности сделался очевидным, Викки поняла, что от этих эмоций ей не уйти. Тогда она обратилась ко мне.

В ЧЕМ ПРОБЛЕМА?

Если описанные в предыдущей главе последствия воспитания матерью — «призраком» показались вам знакомыми, то теперь вы, наверное, решили: «Ну, Викки жилось совсем не так плохо, ведь мама все время была рядом». Да, верно, этот тип матери легко идет на контакт, однако мать Викки страдала от другой, не менее выраженной проблемы — она была чересчур «хрупкой». Мамочка — «фарфоровая куколка» очень легко «бьется». Она не в состоянии справиться с неприятной или напряженной ситуацией. Она не умеет устанавливать границы, контролировать себя и свое окружение, не готова иметь дело с взрослым миром и в особенности не пригодна для материнства. Все это проявляется в ее поведении как матери: проблемы ребенка подавляют ее, захлестывают точно так же, как ее собственные проблемы.

Это становится очевидным, когда ребенок выражает какие-нибудь сильные чувства. Хотя мамочка — «фарфоровая куколка» любит свое дитя, она мгновенно пасует перед его паникой, яростью, печалью или страхом. Сила этих чувств пугает ее, и она не знает, как с ними быть. У нее есть несколько вариантов реакций.

Катастрофа. Мамочка — «фарфоровая куколка» может воспринимать эмоции младенца как нечто катастрофическое. Слезы и вопли Викки казались Стефани гораздо более опасными, чем это было на самом деле, и она слишком эмоционально реагировала на них. Мокрая пеленка превращалась во что-то, угрожающее жизни младенца.

Уход. Пока ребенок спокоен и всем доволен, мамочка — «фарфоровая куколка» тоже спокойна. Но если ребенок капризничает или пугается, такая мать погружается в собственные эмоции, «уходит» от него, и ребенку приходится самому каким-то образом совладать с собой, чтобы мать могла восстановить контакт.

Сверхидентификация. «Фарфоровая куколка» живет в собственном насыщенном болезненными эмоциями мире и воспринимает все через их призму. Когда ее ребенок находится в разладе с реальностью, сквозь эмоции ребенка для нее проступают ее собственные страхи и растерянность. Неконтролируемое «я» матери поднимается на поверхность, и это ее пугает.

Регресс. Мать — «фарфоровая куколка» часто сама пре вращается в ребенка при виде недовольства или огорчения своего дитя. В тот момент, когда нужно поддержать ребенка, она очень расстраивается и от самого ребенка ждет помощи и утешения.

«Удушающая» любовь. Мать — «фарфоровая куколка» предлагает ребенку сверхкомпенсанцию эмоций, вторгаясь тем самым в его личное пространство. Она стоит у него над душой, пытаясь оградить от всех бед. Ее усилия «погасить спичку пеной огнетушителя» приводят к тому, что ребенок все глубже уходит в себя.

Попреки. Мать — «фарфоровая куколка» часто упрекает своего ребенка за его чересчур сильные негативные проявления. Она не понимает, что проблема заключается не в плаче младенца, а в ее реакции на него и в ее ощущении ответственности за огорчение маленького ребенка. Она может сказать что-то вроде: «Перестань плакать, если любишь мамочку».

Гнев. Многие матери — «фарфоровые куколки» не замедлят наказать своих детей за «неправильные» чувства. Если ребенок чересчур много жалуется, труден в общении, цепляется за мать или все время раздражается, такая мать может наброситься на него, пытаясь задушить негативную эмоцию в зародыше. «Прекрати плакать, не то у тебя и впрямь появится причина реветь!» — так реагирует мать, не способная контролировать чувства своего ребенка.

ПОТРЕБНОСТЬ В СДЕРЖИВАНИИ

Первая из основных потребностей человека — эмоциональная связь с матерью; вторая — потребность в сдерживании. Сдерживание — это определенная функция матери, которая буквально «удерживает» чувства ребенка, пока он не научится сам управлять ими. Сдерживание помогает ребенку контролировать свои «бури и натиски» и достигать в этом отношении большей зрелости, параллельно развивая и другие черты своей личности. Рассмотрим обе стороны потребности ребенка в сдерживании.

Эмоции. Чувства малыша сильны, примитивны и не предсказуемы. Только что он был ласков и мил, в следующее мгновение он уже рыдает или злобно вопит. Как правило, эти эмоции выражаются очень несдержанно:

— ребенок не просто тревожится, он впадает в панику;

— он не просто испытывает чувство одиночества, а цепляется за родителей так, словно от этого зависит его жизнь;

— он не просто раздражается, а испытывает ярость;

— он не просто огорчается, а впадает в депрессию.

Что такое чувства? Бог вложил в нас эмоции с определенной целью: это сигнал. Подобно барометру, измеряющему атмосферное давление, эмоции показывают нам состояние нашей души. К примеру, гнев может указывать на опасность и необходимость решительных мер; тревога говорит о том, что опасность слишком велика, и подсказывает, что надо отступить. Печаль напоминает об утрате чего-то ценного, необходимости чем-то или кем-то это заменить.

Не понимая своих эмоций, мы лишаемся жизненно важной информации и можем попасть в серьезную беду, как если бы в машине отключилась панель управления. Вообразите себе самолет, в котором отказали приборы, а пилот понятия не имеет о высоте, скорости, направлении и встречных объектах. Человек, у которого порвалась связь с его чувства ми, входит в разрушительные для него отношения, не подозревая, что тут «что-то не так». Он постоянно оказывается страдающей стороной в любви или работе, потому что не в состоянии предвидеть возникновение проблемы.

Бог дал нам эти чувства от рождения. Младенец входит в мир, уже наделенный эмоциями, он вопит от ужаса, в ярости, протестуя и подавая сигнал о возникшей у него потребности. Первое время эти эмоции служат сигналом скорее для матери, чем для самого ребенка. Они сообщают матери, что ребенок нуждается в пище, ласке или сухой пеленке.

Не только тело и разум ребенка еще незрелы — не развиты и его эмоции. Он рождается с двумя фундаментальными влечениями: любовью и ненавистью. Он либо в восторге от того, как с ним обращаются, либо не в состоянии этого вы нести. Для младенца нет середины, нет оттенков.

В первые годы жизни эмоции ребенка сосредоточены преимущественно на одном человеке — на его матери. Весь мир ребенка заключен в матери — источнике жизни, пищи, безопасности. От нее зависит все, и ребенок либо любит ее, либо ненавидит со страстью, превосходящей все слова. По мере того как ребенок растет, он начинает испытывать сильные чувства и по поводу других объектов «за пределами» матери: он болезненно воспринимает других людей, неудачи в школе, конфликты с друзьями. Мать уже перестает быть объектом этих чувств, но она является их приемником.

Здесь и начинается роль сдерживания. Примитивные, слишком сильные эмоции ребенка пугают его самого не меньше, чем мать. Они выходят из-под контроля, нарастают до такой степени, что ребенок боится каким-то образом повредить ими матери, даже уничтожить ее. Ребенок не просто испытывает какие-то эмоции, он сам — эмоция.

Обязанность матери — помочь ребенку научиться справляться с этими эмоциями, т. е. задача матери — контролировать то, что ребенку контролировать не под силу. Это и есть сдерживание. Мать принимает и удерживает эмоцию, с которой ребенок не справляется. Затем она постепенно воз вращает эту эмоцию ребенку таким образом, чтобы он воспринимал ее понемногу, не поддаваясь ей целиком. Так мать приучает ребенка брать на себя ответственность за свои чувства и готовит его к большей зрелости.

Части личности. Не только незрелые эмоции, но и не зрелые части личности ребенка нуждаются в сдерживании. Сдерживание помогает им развиваться и расти, чтобы в итоге человек мог жить как взрослый. Вот несколько примеров:

— потребность: развивается способность вступать в отношения с людьми в поисках любви;

— слабость: развивается осознание собственной недостаточности и невозможности изолированной жизни;

— автономия: развиваются те аспекты личности, которые стремятся взять инициативу на себя, перейти к независимому и ответственному существованию.

В грамотно собранных часах все пружины, винтики и стрелки так пригнаны друг к другу, что в слаженном ритме этот механизм точно отсчитывает время. Таким образом Бог создает и нас: все элементы нашей личности должны работать согласованно по мере того, как мы созреваем, учимся любви и разумному, полезному делу жизни. И впрямь, мы дивно и чудно устроены.

Ребенок уже наделен всеми этими «пружинками», но они еще не сложились в цельный механизм, не пригнаны друг к другу. К примеру, ребенок то принимает свою зависимость от помощи матери, то готов бежать за сотни миль от нее. Еще минута — и ребенок вновь в панике бросается к матери.

Тут наступает черед материнского воспитания. Мать учитывает этот «примитивизм» детской психики и помогает ребенку расти так, чтобы различные части его личности смогли функционировать слаженно, не вступая в конфликт.

СПЕЦИФИКА СДЕРЖИВАНИЯ

Итак, применительно к эмоциям и составляющим личности сдерживание — это та функция матери, которая помогает росту и развитию ребенка. Далее мы опишем некоторые способы сдерживания.

Утешение. Вы когда-нибудь наблюдали, как мать подхватывает испуганного малыша на руки и покачивает его, шепча ласковые слова ободрения? Испугавшийся чего-то ребенок постепенно перестает плакать, дыхание его успокаивается, маленькое тельце уже не так напряжено, он приникает к телу матери. Затем ребенок может уснуть или вывернуться из материнских объятий и вновь приняться за игру. Это и есть утешение.

Утешение — это эмоциональный обмен между матерью и ребенком. Ребенок обиделся, устрашился чего-то или почувствовал себя одиноким. Его переполняют болезненные эмоции, и он пугается, оказавшись лицом к лицу с чувствами, которые «сильнее» его. Когда мать обнимает и укачивает ребенка, она «вбирает в себя» его испуг. Ребенок может переложить свои чувства на другого, на того, кто не боится болезненных эмоций, и взамен мать даст ему спокойствие и любовь. Это похоже на то, как эмбрион отдает матери токсичные продукты своей жизнедеятельности, а взамен получает питание.

Бог — великий Утешитель. Он желает утолить наши страхи и печали. «Иерусалим, Иерусалим!.. Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья» (Матфея 23:37). Мать-утешительница воспроизводит именно этот атрибут Бога.

Сопричастность. У моей жены выдался тяжелый день, полный стрессов и конфликтов. Когда она начала мне рас сказывать об этом, я пытался подсказывать ей, как лучше разобраться в этих проблемах. Наконец обиженная моей непонятливостью жена заявила: «Мне не нужен совет. Я просто хочу, чтобы ты меня выслушал». До меня дошло, я замолчал и выслушал ее.

Когда эмоции выходят из-под контроля, нам требуется сопричастие, т. е. человек, который переживал бы их вместе с нами как реальные, болезненные и тревожные. Это и есть сочувствие — войти в эмоциональное состояние другого человека. Будучи сопричастником чьих-то эмоций, мы как бы говорим: «Ты не пытаешься просто-напросто привлечь к себе внимание, ты в самом деле страдаешь». Если ребенку кажется, что его никто не понимает, он остается наедине с худшим из своих кошмаров. Сопричастность чувствам человека — это путь к нормализации его состояния.

Легко впасть в ту же ошибку, какую совершил я, и отказать в эмоциональном сопричастии. Есть два варианта: мы либо сводим чувства собеседника на нет («Не мог же ты и в самом деле так уж расстроиться из-за такой мелочи? Подумаешь, Тимми тебя ударил»), либо вовсе отрицаем их («Хватит думать об этом, все будет хорошо»). И самая нуждающаяся часть ребенка получает от нас меньше всего помощи.

Сопричастие не предполагает согласия с содержанием эмоции. Мы должны только понять чувства ребенка.

Структурирование — еще один способ сдерживать чувства. Эмоции ребенка могут показать матери, что малыш считает, будто его мир рухнул. Это свойственно детям — все или ничего. Но если девочка потеряла любимую куклу, ей нужно помочь, нужно? чтобы она взглянула на событие с «высоты птичьего полета».

Мать способна помочь ей, рассказав о том, что такое наши чувства. Она может показать ребенку, что мы «испытываем» эмоции, а не «становимся» ими. Очень полезно расширить словарь маленького ребенка, объяснив ему, что есть очень много слов для описания чувств: «Похоже, ты испугался» (или рассердился, огорчился). Во-первых, это учит ребенка «давать имена» глубоким и таинственным переживаниям, что отчасти помогает ему совладать с ними. Он в состоянии теперь их обсуждать. Более того, наличие эмоционального словаря помогает развитию «наблюдающего я»: ребенок сумеет отделить себя от испытываемых им чувств, отступить в сторону и посмотреть на себя со стороны. Таким образом обеспечивается безопасная дистанция, и это тоже способствует усмирению эмоций. Ребенок избавляется от хаоса чувств, осознав, что подчас он сердится, иногда огорчается, порой грустит, и, как правило, на все это есть причина.

Жизненно важно, как сама мать справляется со своими эмоциями. Если она, испытывая раздражение, явственно проявляет это, ребенок привыкает отстраняться от матери и в то же время сам «превращается» в свою эмоцию, поглощается ею целиком. Если мать не берет на себя ответственность за свои чувства и сваливает вину за них на дочь, девочка впадает в растерянность. Только мать, говорящая: «Я испытываю гнев, но это мое чувство, а не твоя вина», научит ребенка сдерживать собственные эмоции.

Структурирование подразумевает также принятие мер. Ребенку нужно понять, что эмоции — это лишь симптом проблемы и что они оставят нас в покое, если мы сосредоточимся на самой проблеме. Мать научит ребенка, что эмоции — не враг, а союзник, если поможет ребенку осознавать границы личного пространства, видеть проступки других людей и находить выход из опасных ситуаций.

Как-то раз я повел своих сыновей в кино. Рикки было шесть лет, а Бенни четыре. Мы смотрели приключенческий фильм: сплошные драки, «плохие парни» заполонили экран. Рикки был счастлив, он кричал, хохотал и наслаждался всем происходящим. Но что касается Бенни, тут я переоценил его способность различать реальность и вымысел.

Он съежился на своем сиденье, а потом стал канючить: «Папа, пойдем домой». Я видел, что мальчик напуган. Мы уже собрались уходить, но тут я вспомнил, что в холле кинотеатра продавались игрушечные мечи. Я купил сыновьям по мечу и велел им сражаться с врагами.

Мы вернулись на свои места в зале, и я с интересом наблюдал, как переменился Бенни. Всякий раз, когда на экране появлялся враг, он принимался размахивать мечом, вопя и смеясь.

— Ну что, пошли домой? — уточнил я, чтобы окончательно разобраться в ситуации.

Мальчики прямо-таки взвыли от возмущения, и я, успокоившись, откинулся на спинку сиденья и без помех до смотрел фильм до конца.

Получив возможность что-то сделать со своим страхом перед плохими парнями, Бенни уже не чувствовал себя столь беспомощным и уязвимым. Структурирование помогает детям понять, что эмоции — это сигнал: пора предпринять какие-то действия для исправления ситуации.

Конфронтация. Даже если ребенок справился со структурированием, эмоции все равно могут взять верх над ним как в силу его незрелого возраста, так и потому, что он изо всех сил сопротивляется реальности, которую не хочет принять. В такие моменты ребенок нуждается в структурировании. Конфронтация помогает ребенку столкнуться лицом к лицу с его вышедшими из-под контроля эмоциями, она возвращает ему ощущение реальности.

Малыш Такер идет по дороге за руку с мамой. Мимо проезжает машина, попадает колесом в лужу и обдает грязью новенькую рубашку Такера. Мальчик начинает рыдать — он потрясен, обижен, расстроен. Его эмоции вполне законны. Мама подхватывает его, вытирает грязь и пытается утешить, но Такер продолжает вопить. Тогда мать должна сказать: «Такер, прекрати, слышишь?». Такер покачает головой, поглядит на мать и начнет успокаиваться, перестанет вопить, будет тихонечко всхлипывать. Эмоция поддается контролю. Конфронтация помогает соединить эмоции и реальность и придает чувствам их подлинный смысл — это симптом проблемы, которая может быть решена.

Обдумывание. Как мы указывали в предыдущей главе, эмоции — это первичный процесс, а мышление — вторичный. По мере созревания ребенку требуется помощь для того, чтобы разобраться в своих чувствах. Он должен научиться обдумывать их. Размышление о переживаниях помогает модулировать и успокаивать их.

Дети должны узнать, что эмоции не длятся вечно. Когда малыш скучает без мамы, ему кажется, что этому состоянию не будет конца. При отсутствии мышления эмоции оказываются вневременными, для ребенка нет предела ни страху, ни горю. Сдерживающая мать помогает ему ощутить преходящий характер эмоций и понять, что с помощью определенных факторов (утешение, решение проблемы или некоторое время) внутренняя буря уляжется.

Мать должна также помочь ребенку понять, что эмоции не всегда являются тем, чем кажутся нам. Ребенок считает мать чудовищем, потому что она не покупает ему мороженое. Что ж, если мать пообещала лакомство, а потом отказала в нем исключительно из вредности, вероятно, она и впрямь так плоха, как представляется ребенку. Однако если мать всего лишь опасается, что сладкое перебьет ему аппетит перед обедом, те эмоции, побудившие малыша возмутиться поведением матери, неверны. Ребенок должен начать осознавать, что он злится потому, что разочарован, не получив мороженое в тот момент, когда ему этого захотелось. Размышление поможет ему воспринимать эмоции как сигнал для исследования своей ситуации, а не как повод для суда Линча. Он сможет оценить свои разочарования, ожидания и желания и разобраться с ними.

Мать — «фарфоровая куколка» не оказывает помощи в обдумывании эмоций. Ее парализуют эмоции ребенка, и она не способна понять, что происходит на самом деле. Она не может воспринять реальность объективно и вместе с ребенком спускается в бездну по спирали страха и не знающих предела эмоций.

Малышу требуется постоянная опора на реальность, чтобы выжить и развиваться. В этом процессе чувства и мысли матери играют не меньшую роль, чем его собственные.

ПОСЛЕДСТВИЯ ВОСПИТАНИЯ МАТЕРЬЮ — «ФАРФОРОВОЙ КУКОЛКОЙ»

Если вы полагаете, что у вас был именно этот тип матери, внимательно прочтите приведенный ниже перечень симптомов и проверьте, соответствует ли он вашему состоянию.

ПРОБЛЕМЫ ОТНОШЕНИЙ

Дети «фарфоровых куколок» неизбежно сталкиваются с проблемами в отношениях с самыми важными для них людьми. Они развивают трудный для себя тип отношений, отвергая близость, в которой нуждаются.

Повышенная заботливость

Вы все время спешите на выручку друзьям, берете на себя решение всех их проблем? Вполне возможно, что на самом деле вы пытаетесь таким образом справиться с собственной тревогой и чувством неуверенности в себе. «Усыновляя» друзей, вы создаете иллюзию, будто способны справляться со своими выходящими из-под контроля эмоциями. Эта роль позволяет отвлечься от собственных сильных и пугающих ощущений. Забота о других избавляет вас от одиночества, ведь вам удалось хоть с кем-то установить контакт. Беда в том, что в итоге люди этого типа отдают слишком много любви, а получают гораздо меньше, чем им требуется.

Агрессивность

Есть и такой способ справляться с эмоциями — отвергать и осуждать их все, как свои собственные, так и чужие. Человек начинает критиковать эмоциональных людей, считая их слабыми и безответственными. Когда кто-то обращается к нему со своей проблемой, он склонен советовать им «взять себя в руки» и «перестать ныть». Однако и его собеседникам, и ему самому нужно совершенно иное решение: «К страждущему должно быть сожаление от друга его, если только он не оставил страха к Вседержителю» (Иов 6:14).

Уход в себя

В результате воспитания «фарфоровой куколкой» вы можете привыкнуть прерывать контакт всякий раз, когда испытываете гнев, страх или печаль или замечаете эти чувства в других. Эмоции захлестывают вас, и тут словно сгорает предохранитель, обеспечивающий безопасную работу всего механизма: вы выходите из этой ситуации либо эмоционально, либо даже буквально. Так вела себя Лаура. Все было прекрасно, пока она не ссорилась со своим мужем Рэнди. Но стоило ей рассердиться на супруга или ему на нее, как Лаура отдалялась от Рэнди. Она боялась наброситься на него со своими эмоциями и таким образом его потерять. Однако Рэнди в этих ситуациях казалось, что он уже теряет ее: ему была нужна жена, готовая вместе с ним разобраться в истоках конфликта, и уход Лауры в себя обескураживал его.

ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

Отставание в карьере

Маргарет, замечательно талантливая и высокообразованная женщина, всегда мечтала попасть в высшее звено менеджмента. Однако, хотя у нее, несомненно, хватило бы дарований и сил на то, чтобы управлять компанией, к тридцати пяти годам она так и не поднялась выше среднего уровня. «Все дело в прессинге, — поясняла она. — Когда мне приходится принимать слишком важное решение, меня как бы парализует изнутри. Я избегаю окончательного решения так долго, как только могу, а потом впопыхах делаю импульсивный выбор и попадаю впросак».

Маргарет не выносит слишком сложных рабочих ситуаций. Она думает, что все дело в «прессинге», но на самом деле проблема заключается в ее реакции на внешнее давление. Напряжение — неотъемлемая часть работы, которая требует от нас не только компетенции, но и личного вклада, готовности идти на риск. А рисковать приходится многим: повышением по службе, прибавкой к жалованью, премией, порой и своими сбережениями. Постоянный прессинг вызывает сильные эмоции: тревогу, гнев и печаль. Если мы не находим успокоения этим чувствам и не можем поверить в их реальность, они нас захлестывают, и мы не способны реализовать свой потенциал в работе.

Решение жизненных задач

По тем же причинам человек, воспитанный матерью — «фарфоровой куколкой», «спотыкается» обо все существенные решения повседневной жизни: купить машину или дом, где поселиться, какую школу выбрать. Этот человек боится сложных проблем, требующих обдумывания и выбора. Рассмотрев все компоненты задачи, он так и не приходит к «верному» или «неверному» ответу. Эмоции замещают разум и здравый смысл, поэтому такой человек не доверяет собственному суждению. Ему часто кажется, что он «не готов к реальностям жизни», и он уходит от них или перекладывает решение на других, избавляясь тем самым от своего тревожного состояния.

Жесткие схемы мышления

Человек, воспитанный матерью — «фарфоровой куколкой», отвергает любые неподвластные ему эмоции и полностью укрывается в сфере чистого интеллекта. Не доверяя чувствам, считая эту область жизни опасной, человек живет так, словно жизнь сводится исключительно к мышлению. Как сказал мне один пациент: «Двадцать лет я только и делал, что пекся о чувствах моей мамочки. Я отбыл свой срок и покончил с чувствами».

ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

Депрессия

Воспитание «фарфоровой куколкой» вызывает различные виды депрессии. К примеру, человек обнаруживает, что унаследовал от матери неспособность справляться с конфликтами и сильными эмоциями в самом себе или в других людях. Сталкиваясь с житейскими и любовными бурями, он постоянно впадает в панику, наполняется отчаянием и в конечном счете начинает верить в то, что не способен функционировать в качестве взрослого человека во взрослом мире.

Другой вид депрессии проистекает из эмоциональной самоизоляции. Человек боится, что никто не сумеет понять его с его сильными эмоциями и иными проблемами, и поэтому превращает себя в такую личность, которую никто не сможет воспринять «целиком».

Еще один вид депрессии происходит от перерасхода внутренних ресурсов: человек тратит все силы на то, чтобы не задеть окружающих своими эмоциями, и в результате у него иссякает энергия.

Проблемы тревоги

Тревога в таких формах, как общее тревожное состояние, приступы паники и фобии, весьма распространена у людей, воспитанных мамочками — «фарфоровыми куколками». Некоторые эти формы нужны нам в качестве сигнала опасности или предупреждения о возможности внутреннего конфликта. Однако клинические проявления этого чувства мо гут возникать в результате двух отклонений, порожденных воспитанием мамочкой — «фарфоровой куколкой». Во-первых, недостаток материнского утешения препятствует человеку самому научиться успокаивать себя и справляться с тревожным состоянием, а во-вторых, боязнь утратить любовь или задеть другого человека заставляет подавлять внушающую страх агрессию или чувство гнева, которые в таком случае замещаются тревогой. Это происходит по мере нарастания гнева или вместо него и сбивает с толку и самого человека, и его друзей.

Поведенческие проблемы

«Фарфоровая куколка» вызывает у своего ребенка многие виды навязчивого поведения и склонность к наркотической зависимости. Случалось ли вам успокаивать и усмирять напряженные эмоции искусственно, с помощью лекарств, пищи или секса? Любой вид «наркотика» в данной ситуации играет роль общей анестезии, которая должна успокоить вас и на время вернуть чувство стабильности и равновесия. К примеру, в старших классах я превратился в такую проблему для учительницы испанского языка, что ей приходилось перед уроком принимать транквилизатор. Моя несдержанность превосходила ее способности к сдерживанию эмоций. Она глотала успокоительное и только таким образом могла вынести мысль о необходимости войти в помещение, где ее поджидал я!

ВЗРОСЛЫЕ ОТНОШЕНИЯ С МАТЕРЬЮ

По мере того как «фарфоровая куколка» стареет, становится все труднее находить с ней общий язык. Старость сама по себе делает человека хрупким и зависимым, и многим выросшим детям приходится брать на себя роль защитника и «родителя» по отношению к состарившейся матери. Однако в данной ситуации трудно провести границу между старческой слабостью и постоянной неготовностью матери отвечать за свою жизнь. В таком случае следует посоветоваться с друзьями, чьи матери в том же возрасте сохраняют твердость характера и продолжают управлять собственной жизнью. Многие старые женщины отстаивают свою независимость и гордятся тем, что не пре вращаются в обузу для своих детей. Они составляют планы на старость, обеспечивая себя в финансовом, социальном и медицинском отношении. Имея мать — «фарфоровую куколку», вам приходится заранее беспокоиться о том, как бы она не провела всю старость в вашем доме. Можно быть уверенным, что, если придется выбирать между своим благополучием и вашим, мать всегда предпочтет собственное.

Однако проблемой попечения о матери в преклонном возрасте ваши трудности не ограничиваются. Все ваши отношения искажены: вы обязаны сообщать матери только «добрые вести» о себе и своей семье, не расстраивать ее никакими трудностями, связанными с работой и воспитанием детей. Не стоит чересчур много говорить о себе. Она предпочтет, чтобы вы слушали о ее бедах и опасениях.

Любая попытка напрямую поговорить с матерью о ваших отношениях чревата угрозой. «Фарфоровая куколка» отгораживается от конфликтных эмоций, высказывая негативные реакции. Только вы попытаетесь сформулировать нечто вроде: «Я хотела бы иметь с тобой более близкие отношения, но нам кое-что мешает…», как мать, недослушав, уже расплачется, возмутится или даже выбежит из комнаты.

Выросшие дети винят себя в том, что они «огорчают мамочку», в особенности если их братья и сестры поддерживают легенду о жертвенности и самоотверженности их родительницы. Семья зачастую оказывается неспособной угля деть манипуляции, скрывающиеся за этим утонченным поведением, дети объединяются против «паршивой овцы», не ценящей мамочку. Таким образом они получают возможность перенести свое негодование против матери на другую, безопасную мишень: на того из них, кто попытался прорваться к искренним отношениям.

Однако для выросшего ребенка «фарфоровой куколки» не все потеряно. Нет надобности все время ходить по натянутому канату, угождая матери. В следующей главе мы покажем вам, как справляться с этой проблемой.