Дисциплинарная Европа

Дисциплинарная Европа

Ангела Меркель экспортировала в остальную Европу нормы, связанные с присущей Германии «культурой стабильности». Однако добрый гегемон не обратил внимания на то, что в Европе живут не только немцы: вот почему столь непохожие друг на друга люди, как Оскар Лафонтен[179], председатель партии левых (die Linke), и Ханс-Олаф Хенкель[180], бывший глава союза немецких промышленников, ратуют за отказ от единой валюты. Первый – чтобы вернуться к одной из форм европейской валютной системы; второй – дабы позволить Франции и Германии вести политику, соответствующую их собственным интересам.

Столь опытный политик, как Гельмут Шмидт, прекрасно понимает, что еще далек день, когда Европа генетически преобразится настолько, что, превратившись из кокона в бабочку, сделает «решительный шаг навстречу федерализму»: «Очевидно, что и в XXI в. Европа останется совокупностью национальных государств с собственным языком и историей. Вот почему она точно не станет федерацией»[181].

В той же речи Гельмут Шмидт остановился на том, что он называет «колоссальной иллюзией развития: огромный профицит торгового баланса – 5 % от ВНП Германии. Такой же, как у Китая… Наши лидеры должны осознать этот факт. Что для нас профицит, для других – дефицит. Наши кредиты – это их долги. Подобная ситуация едва ли совместима с идеалом равновесия, который мы некогда проповедовали… Если мы, немцы, позволим себе претендовать на роль европейского лидера […], Германия окажется в изоляции»… Те же слова мы сегодня слышим из уст Оскара Лафонтена: «Немцы еще не поняли, что страны Южной Европы, в том числе Франция, погружаясь в болото пауперизации, раньше или позже дадут отпор германской гегемонии»[182]. Гельмут Шмидт вписал это объективное противоречие в широкий исторический контекст: «Эти шестьдесят лет, когда мы, немцы, ценой таких усилий возродили страну, мы никогда не были одиноки. Ее возрождение было бы невозможно без помощи западных победителей, без поддержки со стороны Евросоюза и НАТО, без содействия наших соседей, без падения Восточного блока и краха коммунистической диктатуры. Нам, немцам, есть за что быть благодарными, отвечая солидарностью на солидарность, проявленную по отношению к нам… В поисках рецептов преодоления [нынешнего кризиса] мы не должны выставлять свой экономический и социальный уклад, нашу федеративную систему, нашу концепцию бюджета и ведения финансов как модель или пример для подражания, а лишь как один из возможных путей».

Стремясь навязать всей Европе немецкий ордолиберализм и переоцененную валюту, госпожа канцлер этим советом пренебрегла, однако, надо признать, не нарушила ни одного из договоров. «Железная канцлерин», как ее называет Ульрих Бек, – без сомнения, женщина выдающаяся. Физик по образованию, выросшая в ГДР, в той части Германии, которую некогда звали Пруссией, Ангела Меркель, по мнению всех, кто с ней общался, из тех политических лидеров, кто тщательно вникает во все досье и с кем возможен аргументированный спор. Это не мешает ей под покровом педантичного юридизма блестяще играть на меняющемся балансе сил: чтобы провести свою линию и при этом создать впечатление, что она готова на компромиссы, Меркель умеет в одних случаях опереться на текст закона, в других – на Бундестаг, чувствительный к колебаниям общественного мнения, либо на непреклонный Конституционный суд в Карлсруэ. Беспокоясь о том, как сберечь накопления немцев, она пользуется в стране искренней популярностью. Не меньше заботясь о собственном переизбрании, она почти себе его обеспечила, взяв на вооружение большую часть программы СДПГ. Соглашаясь время от времени допустить небольшие отклонения от буквы договоров, чтобы профинансировать какой-то фонд помощи или закрыть глаза на косвенную поддержку, которую ЕЦБ оказывает оказавшимся в затруднительном положении государствам, она может поставить себе в заслугу, что твердо ведет Европу по жесткому, но эффективному курсу, который привел страны-должники к покаянию. Столкнувшись со спекуляциями, их лидеры согласились на планы по сокращению бюджетных расходов, которые обрекли их экономики на рецессию или как минимум на долговременную стагнацию. Чтобы разжать тиски процентной ставки, самые уязвимые приняли программы бюджетной помощи: без гарантий со стороны Германии они были бы отданы на растерзание финансовым рынкам, как некогда христиане – хищникам, или, что еще хуже, изгнаны из мнимого рая единой валюты. На их взгляд, евро по немецким правилам (т. е. с дефляционными мерами) лучше, чем никакого евро, т. е. возвращение к национальной валюте, поскольку оно сопровождалось бы девальвацией, которую они считают неприемлемой для населения, а на деле, возможно, для банков. Поскольку им до сих пор не предложили ни одного реалистического решения и ни один альтернативный сценарий попросту серьезно не изучался, европейским лидерам остается лишь выбирать лучший вариант из худших. Так шаг за шагом была выстроена «Священная Римская империя» единой валюты.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.