Больной Каин

Больной Каин

Каин, страдающий припадками

Излагать далее каинитическую патологию в клинико-диагностической форме мы не намерены. Эта работа была уже проделана нами в другом месте. Здесь же мы попытаемся разобраться с вопросом, а возможно ли нам свести сумму первичных симптомов каинитической патологии к одному единственному радикалу, то есть связать их в единый функциональный узел?

Как уже упоминалось ранее, каиниты, с точки зрения судьбоанализа, представляют собой тип людей, страдающих припадками, относящихся к наследственному кругу «пароксизмально-эпилептиформных».

В греческом слово ?????????? имеет следующие значения: обострять, возбуждать, побуждать к чему-то, огорчать, раздражать, выводить из себя, приводить в ярость; в пассивной форме означает болезненное состояние: становиться резким, с вспыльчивым характером (Гиппократ) [46]. Другое значение этого слова: захватить врасплох, вцепиться в кого-то или, наоборот, сдерживать себя изо всех сил. В пассиве: тебя одолела болезнь, ты парализован [47].

Если придерживаться первоначального смысла этих двух значений, то получатся следующие особенности понимания этого слова.

Пароксизмальными мы называем те психические процессы, которые нагнетают в человеке грубые аффекты, такие как гнев, злость, ярость, ненависть и ревность. Постепенно накапливая свою силу, они время от времени прорываются в его поведении. Это первоначально просто пароксизмальное состояние переходит в свою вторую, эпилептиформную фазу, в процессе которой человека настолько переполняет враждебность, что он может даже, подобно Каину, пойти на убийство. Однако этот человек сдерживает свою пароксизмально нарастающую злость внутри себя, а затем и направляет ее на себя. Он начинает страдать от возбуждения, и вскоре с ним происходит припадок.

Таким образом, мы видим, что пароксизмальный процесс протекает эпилептиформно. В пароксизмальной фазе энергия грубых аффектов накапливается. При этом предварительная психическая фаза накопления энергии не исключается и у тех, кто страдает церебрально-органическими нарушениями, приводящими к припадкам. В эпилептиформной фазе названная сила действует в человеке как активно, когда она направлена вовне, так и пассивно, когда она направлена против него самого. Когда она действует активно, в эпилептиформной фазе человек жаждет убить реального или воображаемого врага; когда пассивно, он сдерживает в себе силу, толкающую его на убийство кого-то в своем окружении, а то и пытается умертвить себя. Полностью или частично. Можно еще сказать, что его личность подвержена «наскокам» припадков. Резюмируя сказанное, мы можем выразить глубинно-психологический смысл припадка, в понимании его З. Фрейдом и В. Штекелем, следующим образом.

Припадок – это симптом, представляющий собой замещение стоящего за ним притязания на убийство, которое он перенаправляет на себя. Таким образом, невротик, страдающий припадками, заболевает не вследствие вытеснения сексуальности, а вследствие подавления направленного против себя, своего же стремления убивать.

Таким образом, необходимо обратить свое внимание прежде всего на то, что эта готовность убивать питается из источника не смертоносной силы садистических стремлений, а из энергии грубых аффектов, направленных как против внешнего врага, так и против самого себя. Агрессивный характер побуждения в этом случае носит временную роль, а зачастую и вовсе отсутствует. Поскольку больные, страдающие припадками, мобилизуют свои грубые аффекты для убийства предполагаемого врага, своего соперника, мы считаем, что они страдают «комплексом Каина». Они изначально являются не садистами, а каинитами. Тех же, кто страдает припадками, мы называем «болеющими Каином», постольку в центре их комплекса стоит каинитическая готовность убить.

Кроме пароксизмальной и эпилептиформной фаз, у больных припадками выявляется более или менее отчетливо еще и третья фаза, в которой эти каиниты стараются переориентировать свою готовность убивать на готовность делать добро. Это гиперэтическая, зачастую гиперрелигиозная, «фаза творения добра». Кстати, переход от фазы с готовностью убить к этой фазе происходит в основном внезапно[12].

Восемнадцатилетний дебильный генуинный эпилептик [48] имел привычку перед припадком швырять зажженную спичку прямо в лицо матери или же бросать ее одежду в печку. После припадка он был необычайно послушен, помогал матери, где это только было возможно, был с ней чрезвычайно ласков и нежен.

Другой эпилептик, с приступами пориоманической страсти к бродяжничеству, бесчисленное число раз целовал руку своей матери всякий раз, когда он к ней возвращался.

Еще один мужчина, сидевший много лет в тюрьме за убийство, впоследствии стал миссионером.

Согласно Библии, Моисей также страдал припадками. Во-первых, он был «косноязычным», то есть заикой. Во-вторых, он убил в аффекте одного египетского надсмотрщика. После этого он бежал, а затем у него были религиозные видения и галлюцинации, он слышал голос Бога и стал его пророком. Вышло так, что именно заикающийся убийца дал своему народу свод законов. Символически мы могли бы назвать эту третью фазу «комплексом Моисея» (см. том II).

Таким образом, в течении заболевания припадками можно выделить три фазы: 1) пароксизмальную, накопления аффектов; 2) эпилептиформную, приступообразную; 3) фазу обращения к добру. После завершения третьей фазы процесс начинается вновь.

Клинические формы эпилепсии описаны в различных литературных источниках (см.: Г. Зельбах [49], Г. Шорш [50] и др.). Мы же будем пользоваться следующей схемой клинических форм:

А. Основная триада заболеваний припадками: 1. генуинная эпилепсия, включая сюда группу малых припадков (petit mal); абсансы; пикнолепсия (Фридман, 1904), то есть короткие паузы отсутствия сознания без его потери или с преобладанием в них ритмичных движений головы, глаз, туловища или рук; нарколепсия (Гелинау, 1880), сонливость, то есть многократное приступообразное засыпание на несколько минут в течение дня; 2. мигрень; 3. заикание.

В. Все формы сосудистых неврозов (вазоневрозы, включая сюда и приступы грудной жабы).

С. Аллергические заболевание приступообразного характера: астма, сенная лихорадка, экзема, нейродермит и т. д.

D. Глаукома (по У. Штудер-Зальцман). Е. Ночное недержание мочи.

F. Пароксизмально-эпилептиформные психизмы: 1. пароксизмальные, приступообразные кратковременные расстройства настроения, депрессии и эйфории (гипомания); 2. приступообразные параноидные идеи преследования или негативное кататониоформное состояние; 3. дипсомания (запои); пориомания (приступообразно возникающая тяга к бродяжничеству с выпадением сознания); 4. ониомания (приступообразно возникающая тяга покупать); 5. танатомания – приступообразно возникающее, немотивированное стремление к смерти, лишению себя жизни, исчезающее так же внезапно, как и возникло; 6. аффективное убийство.

Рассмотрев все клинические проявления перечисленных выше каинитических заболеваний, мы установили то, что:

1. Все эти клинические проявления базируются на одном и том же функциональном сочетании, названном нами пароксизмальноэпилептиформным радикалом, или, короче говоря, «радикалом Каина».

2. Функциями, входящими в это пароксизмально-эпилептоидное сочетание, являются:

а) пароксизмальная функция, понимаемая как накопление энергии бешенства, ненависти, гнева и мести, зависти и ревности – короче говоря, внезапно возникших возбуждения, возмущения, враждебности в ответ на внешнюю причину;

б) эпилептиформная функция, понимаемая как взрывоподобная разрядка энергии в припадке любого рода с телесными (моторными) либо психическими симптомами этого припадка;

в) танатоманическая функция, понимаемая как готовность убить, направленная против другого человека (убийство) или против себя (суицид) – короче говоря, желание смерти;

г) гиперэтическая функция желания искупить свою вину.

Психически больной Каин

Каким образом психотические состояния связаны с эпилепсией и соответственно с пароксизмально-эпилептоидным радикалом каинитов?

Первым на этот вопрос дал ответ в своей диссертационной работе [51] «Паранойя на эпилептической основе» Бухгольц (1895). В дальнейшем эту же точку зрения развил и В. Вейгандт (1902), указав, что у эпилептиков можно обнаружить бредовые идеи, в частности идеи собственного величия, время от времени приводящие их к иллюзорному восприятию действительности [52]. Вопрос о возможных связях и комбинациях шизофрении с эпилепсией до сих пор является предметом дискуссий в психиатрии. Точки зрения различных авторов по этому вопросу можно представить следующим образом.

а) Теория случайных совпадений, по Крепелину [53].

б) Теория биологического антагонизма, по Л. ван Медуне [54]. К этой гипотезе присоединяется и Дж. Штойхелин [55]. Она настаивает на том, что комбинация эпилепсии с шизофренией может рассматриваться в качестве «биологического чуда». Разве же может шизофрения встретиться с эпилепсией в одном индивиде, если эпилепсия практически исключает любые проявления шизофрении? С этой теорией согласны также Сморто и Сцёрта.

в) Теория комбинации или сочетания пропагандируется Блойлером, Странским, Гизе, Форкастнером и Де Бором. Подобно Бухгольцу, Г. Дорис и Г. Зельбах считают, что параноидная, кататонная и гебефреническая шизофрения могут проявляться на эпилептической основе [56]. Г. Шорш согласен с материалами, полученными Г. Фюрштейнбергом в клинике Бетель, которыми тот обосновал свою гипотезу о комбинации эпилепсии с шизофренией, хотя и не представил в них ни одного больного с классической картиной шизофрении. «Черты эпилепсии и шизофрении связывает между собой постоянно меняющееся господство одних черт над другими…»

г) Согласно четвертой, «теории запускающего момента», эпилептическая активность необходима для того, чтобы случившийся припадок вскрыл психотический шуб, поскольку тот «не имеет своего собственного физиопатологического субстрата» (Аладжоуанине с соавт. Цит. по: Г. Шоршу [50]).

д) Так называемая теория смен, или конвертации, стоящая на том, что страдающие припадками и параноидом представляют собой взаимозаменяемые формы заболеваний, имеющих единое основание этих нарушений. В ней считается, что единое основание этих нарушений как раз и представляет собой их «обменник» в смысле Бюргера и Принца.

Впечатляющие данные в рамках этой гипотезы получил Ландольт (1960) [58а]. При «форсированной нормализации» электро-энцефалограмм (ЭЭГ) у эпилептиков с помощью антиэпилептических препаратов ему удалось добиться исчезновения приступов, однако вместо них появились параноидные нарушения. Чтобы этот случай не показался кому-то исключительным, Слатер, Беард и Глитеро (1965) продемонстрировали 69 аналогичных клинических случаев [58b]. Г. Теленбах (1965) смог показать, что в восьми из двенадцати случаев у манифестных эпилептиков произошла смена их приступов на параноид и, как пишет Ландольт, типичные для эпилепсии волны в ЭЭГ у них исчезли [58с]. Теленбах считает, что обе формы этих нарушений являются следствиями единого основания, которое можно охарактеризовать темой «смерть» и от которого исходят насилие и жестокость. Личность находится в страхе быть убитой, или убить себя, или убить кого-то.

Теленбах не говорит о том, что эти эпилептики принадлежат к той породе людей, которых мы называем «Каинами». Но он, сам того не ведая, подтвердил старое судьбоаналитическое утверждение о том, что готовность Каина убивать распространяется на всех людей, страдающих припадками. Мы имели возможность наблюдать упомянутые смены не только у эпилептиков, но и у тяжело больных мигренью, астмой, экземой и даже у заик. Чтобы можно было смочь отличить эти психические расстройства от параноидной шизофрении, мы предложили обозначить их терминами «Эпифрения» и «Танатофрения», при этом симптом предрасположенности к убийству следовало бы обозначить термином «Танатомания».

е) Теория поворотов, соответственно дополнения расщепленных частей в Я, была разработана и предложена судьбоанализом в 1963 году. В этой теории говорится, что Я, при определенных обстоятельствах, может расщепляться так, что одна из его расщепленных частей обусловливает шизоформное, параноидное нарушение Я, а другая его часть, наоборот, – пароксизмальную симптоматику. Благодаря поворотам расщепленных частей, шизоформные картины могут «сменяться» пароксизмально-эпилептоидными [58d].

Из-за сукцессивности появлений при поворотах расщепленных частей они могут создавать впечатление так называемого «биологического антагонизма» шизофрении с эпилепсией. Однако эти исходные части расщепления, которые на клинической сцене могут производить впечатление антагонистов, в действиительности тесно взаимосвязаны между собой, выходят из одного и того же Я, и поэтому на самом деле они комплементарны, а никак не антагонистичны. Более того, они могут, правда, крайне редко соединяться в Я в некую целостность, с тем чтобы обе части этого расщепления могли появиться на сцене души симультанно, давая повод возникновению гипотезы о комбинации этих двух заболеваний. Такая возможность симультанного появления обеих частей расщепления делает понятными наблюдения У. Штайнера, который, за исключением одного, у всех своих 48 эпилептиков, обнаружил шизоформный симптом сумеречного состояния. Автор подчеркивает, что на эпилептическое сумеречное состояние до сих пор обращается такое незначительное внимание, как будто это какая-то шизофрениическая мелочь (цит. по: Г. Шоршу [50]).

Феномены расщепления в этой систематике получены на основании экспериментального, клинического и терапевтического опыта, то есть эмпирически, а не спекулятивно. Мы видели, что соответствующий вид расщепления всегда определяет появление то ли «шизоформной» части расщепления – названной нами эпифренным осколком – манифестирующей проективным параноидом, инфлятивным параноидом, истериоформным гебоидом, или кататониоформой, то ли в дальнейшем пароксизмальной частью ее расщепления, такой как проективная эпилепсия, или эпилептиформный психоз (например, пориомания), или же в качестве приступов отчуждения либо сумеречного состояния, или же, наконец, как эпилептиформная деструкция (убийство) либо самодеструкция (самоубийство).

Мой сотрудник Р. Зайдель, протестировал тестом Зонди в Швейцарской клинике эпилепсии (директор Г. Ландольт) 126 больных эпилепсией и обнаружил, что 89 % всех эпилептиков обладают склонностью к параноиду [58е]. Позже А. Ледер в Клинике неврозов Гейдельбергского университета (ректор – П. Вогель) с помощью этого же теста смог установить у Д. Янца две группы тестологически различающихся эпилептиков. Так называемые пробуждающиеся эпилептики отличаются, по Ледеру, инфляцией (+р), тогда как группа прилипчивовялых – проекцией (—р). Тем самым пробуждающиеся эпилептики обладают тенденцией к расширению Я (эгодиастоле), фантазированию, идеям собственного величия и т. д., тогда как прилипчивовялые скорее зажатые, лишенные воображения, безжизненные и еще и проективно-параноидные [58f].

Следующий пример должен показать то, что настоящие каиниты – с эпилептическими припадками или без таковых – в психотическом состоянии могут свою склонность к убийству направлять скорее против собственной личности или же воплотить ее в какиелибо религиозные бредовые идеи.

Пример 1, взятый из «Атласа и очерков по психиатрии» В. Вейгандта [59]. Психически больной, описанный в случае 29 (судорожные припадки, расстройство настроения, пориомания, сумеречные состояния).

«У брата его матери был психоз; в течение четырех лет пациент страдает от судорог, частых приступов головокружения, однако учится он хорошо. Время от времени, начиная с детского возраста, у него случались расстройства настроения и он обнаруживал склонность убегать из дому. Начиная с 11 лет стал часто терять сознание. Позже стал много выпивать; в 23 года перенес тиф и плеврит. Стал интолерантным в отношении алкоголя. В 34-летнем возрасте находился в сумеречном состоянии в течение восьми дней. После этого он много раз менял место работы, причем часто именно в сумеречном состоянии. Приступы чаще всего выражались в потребности странствовать.

При этом, уезжал он довольно далеко (Берлин, Саксония, Рейнские земли, Южнонемецкие земли), длительное время находясь в приюте для бродяг. Каждый день, на 38 году жизни, у него меняется настроение, то он увлеченно танцует с детьми, затем, выпив пол-литра вина, разбивает окно и кричит из него, что „меня убивает“ великий кайзер Иосиф, затем с ним происходит судорожный припадок, после которого он просыпается с амнезией, помрачением сознания и с головной болью. Коленные рефлексы живые, временами у него возникают парестезии или же брадикардия. Иногда случается серия из шести сильных судорожных припадков, за которой следует состояние возбуждения, импульсивное стремление побродить, типичное дурное настроение, затем снова сумеречное состояние и делирий. На улице он может, к примеру, стать на колени и начать громко молиться, высказывая религиозные идеи греховности и мании преследования, идеи, что он дитя греха и сладострастия, что его должны гильотинировать, что люди его осуждают и преследуют. Он был и жертвой обмана, и сбежавшим с кладбища, а однажды его поймали там абсолютно голым. У него были конфликты, тяжкие оскорбления, моральный и материальный ущерб и т. п. В промежутках между припадками он становился серьезным, набожным, много молился, работал чрезвычайно прилежно, хотя и очень медленно, поддерживал свой внешний вид в исключительном порядке».

Пример 2, который был передан нам Иделером [60]. Это его собственный рассказ о двойственных переживаниях одного каинитического монаха, патера Сурина, который, будучи в состоянии инфлятивного эпилептиформного неистовства, ощущал себя одновременно и религиозным монахом, и сатаной.

«А дело зашло так далеко потому, что Господь, как я думаю, никак не смог бы увидеть совершение мною в церкви грехов, поскольку, покинув тело одержимого, дьявол (которого патер из этого одержимого изгонял), тут же вселился в мое и, швырнув мое тело на пол, несколько часов непрерывно колотил им об пол (припадок?). Я не могу описать все то, что происходило со мной, поскольку этот дух соединился с моим, не проникнув, однако, в мое сознание и не лишив свободы мою душу. Он действовал во мне как мое второе Я, как будто бы у меня стало две души одновременно, только одна из них была не владеющей и не пользующейся моим телом, она была как бы оттеснена в нем в угол, в то время как другая беспрепятственно в нем господствовала. Оба духа боролись за обладание одними и теми же частями моего тела, поэтому вся душа была как бы расчленена надвое. Одна ее часть находилась в распоряжении дьявола, другая же действовала по собственному усмотрению, стараясь, однако, во всем подчиняться Богу. В настоящее время я чувствую глубокий покой и Божью благодать и не ведаю о том, когда на меня снова нахлынет это страшное безумие и я снова восстану против Бога с яростью, отрывающей меня от Него, хотя, как это ни странно, при этом я буду ощущать ту огромнейшую радость и благодать, которые вопят и причитают во мне все то время, пока я одержим дьяволом. Я чувствую, что я буду осуждаем, и испытываю страх, что меня захлестнет отчаяние пронзающей меня неизвестной души, которая, хотя и является при этом моей, но все-таки это другая, неизвестная мне душа, которая вызывает, однако, у меня абсолютное доверие, беспрепятственно обрушиваясь с насмешками и проклятиями на виновных в моих страданиях. Вопли, исходящие из моего рта, подходят к нему одновременно с двух сторон, и мне с огромным трудом удается различать, радость ли или, наоборот, злость, преобладают в них. Сильнейшая дрожь, возникающая у меня, когда я приближаюсь к чему-то сакраментальному, как мне кажется, вызвана тем, что снимаются все имеющиеся запреты на сердечное восхищение тем, что трогает мое сердце так сильно, что я уже не могу себя сдерживать. Когда же я, побуждаемый одной частью моей души, хочу перекрестить себе рот, другая ее часть строго одергивает меня, и я сую свои пальцы себе в рот, чтобы яростно там их кусать. Никогда еще мне не молилось так легко и спокойно, как во время такого возбуждения; в то время когда мое туловище катается по земле, я, священник, осыпаю себя, как сатану, проклятиями, ощущая при этом неописуемую радость. Сатаной становился я не ради бунта против Бога, а чтобы сбросить с себя груз своих грехов». (Весьма вероятно, что у пастора некоторое время уже развивается возможный шизофренический процесс.)

Пример 3 является еще одним доказательством того, что между эпилептиформным Каином и религиозным бредом существует тесная связь. В. Вейгандт описал случай одного земледельца, тяжелого эпилептика, который между двумя судорожными припадками, приходя в состояние неистового возбуждения, с помраченным сознанием, изрекал надгробную проповедь:

«К могильному холму созываю вас, своих любимых (все произносится на латыни), восстаньте же из гроба, ускользнувшие из рук отцов и матерей своих и вознесшиеся на небо. Любимый отец, вновь взываешь ты к душам детей твоих, покинувших своих родителей. Бессонными ночами, полными печали днями заставляешь ты себя заботиться о детях твоих. Взывай же и ты к отцу своему небесному. О печальнейший из дней, день рвущий сердце матери твоей на части!.. И утешится она, и подумает: „Если я родила такое несчастное дитя, то что ему делать на этой земле? Пусть уж лучше оно будет ангелом на небе, чем несчастным дитем на земле“» [61].

Каиниты высказывают не только религиозные бредовые идеи, в смутные времена они могут высказывать и очень опасные политические идеи. Если одержимый националистической идеей каинит дорвется к власти, это приведет к воцарению в стране тирании и внедрению в сознание масс, называемых им «народом», каинистической готовности к массовым убийствам и войне. Так было всегда, и так будет и в будущем. В качестве примера можно привести, взяв его из истории Второй мировой войны, то, что происходило во времена Третьего рейха.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.