Лингвистический комплекс

Лингвистический комплекс

Если на бессознательные ассоциации влияет сходство образа и звука, то как мы можем объяснить связь между семантикой фонетически сходных слов? Традиционно лингвистика пыталась понять это явление с помощью причинных объяснений, например, сближая два слова или проводя историческую реконструкцию на основе этимологии. Вместо этого мы пытается прийти к феноменологическому пониманию связи между различными значениями слов, обусловленной аналогией их звучания. Пытаясь решить сложную лингвистическую проблему множественного смысла фонетической схемы, Тасс-Тинеманн пишет: «В каждом значении всегда содержится «одна» центральная идея. При наличии пяти различных значений… они в пяти вариантах отражают один общий центр, который, в большинстве случаев, является понятием, обладающим эмоциональным зарядом». [25] С помощью экспериментов со словесными ассоциациями Юнг и Риклин пришли к сходным выводам о центральном элементе, ответственном за формирование бессознательной автономной группы ассоциаций. Тесты показали, что комплекс ассоциаций скрепляется конкретным «эмоциональным тоном», группой чувственно окрашенных ассоциаций, в центре которых лежит архетипический образ. [26]

Как показали проведенные в Бургхольцли исследования, бессознательный ассоциативный процесс протекает благодаря наличию сходства между образом и звуком. Возможно ли, что при реализации в языке различных аспектов одного и того же архетипического образа, они стремятся к созданию сходных звуковых рисунков и к формированию комплекса фонетически близких слов? Если это так, то на фонетическом уровне существует психологическая связь между определенными словами, сходными по своему звучанию; однако, эта связь осуществляется не через дословный лексический смысл, и не через синтаксические связи или общее происхождение, а через лежащий в их основе архетипический образ.

Имея в виду эту схему бессознательных ассоциаций, мы попытаемся обнаружить архетипический образ, лежащий в основе рассматриваемого лингвистического комплекса. В вышеописанном сновидении, изложенном Тасс-Тинеманном, ассоциации в нем перемещались от гвоздики (сarnation) к крови (blood). [27] Странный комплекс ассоциаций становится менее таинственным, если мы рассмотрим другие английские слова, связанные фонетически со словом «carnation». Это такие слова, как «carnal» (плотский), «reincarnation» (реинкарнация) и «carnage» (кровавая баня). Но каким образом можно свести воедино все эти слова? Как у реальных объектов, у них мало общего, за исключением сходного звучания; однако если их подвести к лежащему в их основе архетипическому образу, то мы поймем, что между ними существует и смысловая связь. «Carnation» (гвоздика) – это цветок; «reincarnation» – это перевоплощение души; в слове «carnage» подразумевается пролитие крови; а прилагательное «carnal» означает плотский, сексуальный. Смысловые аспекты этого фонетического комплекса ассоциаций вращаются вокруг образа возрождения, связанного с цветами, сексуальностью, дефлорацией и пролитием крови.

Идея дефлорации часто воспринимается в связи с фантазиями, относящимися к насилию. Связь, подразумеваемая между насилием и утратой девственности, становится еще более явной благодаря употреблению слов, связанных фонетически с понятием «violence» (насилие), какими являются слова «violent», «violate» и «violet» (как указывалось при описании второго сновидения). Фонетические ассоциации этих слов вновь соответствуют архетипическому образу, объединяющему их по смыслу. «Violate» означает «насиловать», «violent» включает в себя понятие проявления физической или эмоциональной силы; «violet» (фиалка) – цветок синевато – пурпурного цвета. От совершенно иного корня нами опять был сформирован комплекс ассоциаций, центрированный вокруг фантазий, связанных с дефлорацией, цветами и насилием.

Такое усиление лингвистического комплекса примет еще более конкретную форму, если мы обратимся к немецкому, французскому и венгерскому языкам. Немецкое «Blut» означает «кровь»; существительное множественного числа «Blueten» означает цветы (на ветвях деревьев); а глагол «bluten» означает «кровоточить». Французское «viol» значит «насилие»; «violette» – фиалка; а «violer» значит «насиловать». Тот же комплекс ассоциаций существует в не-индоевропейских языках. Например, венгерское «ver» значит «кровь», «veres» – «кровавый», а «verag» – «цветок». [28]

Очевидная фонетическая связь, существующая в каждом из приведенных лингвистических комплексов, совсем не означает, что слова, формирующие комплекс, имеют общее происхождение. Между немецкими словами «Blut» и «blueten» или английскими «blood» и «bloom» отсутствует этимологическая связь. В Оксфордском словаре английского языка отмечается: «вызывает сомнение связь слова «blood» c глагольным корнем «blo», и родственными ему словами «blow», «bloom», сходными по форме, но едва ли близкими по смыслу». [29] Связь между ними может явиться результатом сближающегося развития. Однако важную роль играет не их общее происхождение, их этимология, а скорее их принадлежность к «одному лингвистическому комплексу фонетически связанных между собой слов». [30]

Различные смысловые понятия вышеприведенных словесных комплексов на немецком, французском, венгерском и английском языках, соотносимые благодаря сходству звучания, формируют основные элементы бессознательных смысловых цепочек, которые обнаруживаются только в тех случаях, когда процесс ассоциаций смещается от смысловой общности к общности фонетической. В нормальных условиях человек подбирает смысловые словесные ассоциации. Однако чем в большей степени он погружается в бессознательное, тем более явственно выступает тенденция подбора фонетических ассоциаций. Именно «это лингвистическое явление открывает личности доступ к архетипическим смысловым рисункам слов, поэтически сближающихся в языке благодаря аналогичному их звучанию». [31]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.