В. Латышев Исцеленное слово

В. Латышев Исцеленное слово

На сцене перед напряженно притихшим залом двенадцать человек. Никто из них никогда раньше не стоял перед аудиторией, не говорил со сцены. Для этих людей, страдающих тяжелой формой заикания, сцена – нож острый. Но на сей раз это целительный нож: они пришли сюда на лечебный психотерапевтический сеанс. Врач, кандидат педагогических наук Юлия Некрасова «снимает заикание» с очередной группы своих пациентов.

Юлия Борисовна Некрасова

Начинает она с того, что по очереди задает каждому короткие простые вопросы. Имя, фамилия, возраст, где живет, чем занимается… Короткие вопросы. И долгие, мучительно трудные ответы! Мучительные не только для тех, кто на сцене, но и для зала: нелегко видеть и слышать, с каким трудом дается этим людям каждый звук.

Закончив этот опрос – демонстрацию возможностей своих подопечных, Некрасова переходит к основной части сеанса. Она вызывает одного из пациентов и погружает его в полугипнотический транс. Следует приказ: «пальцам одеревенеть», – и рука больного застывает в напряжении. «Так же скована и твоя речь, – говорит Некрасова. – Сейчас я освобождаю твою руку. Я освобождаю твою речь!» Человек выходит из транса, снова становится самим собой. Но не прежним. Тяжелого заикания как не бывало.

Врач повторяет вопросы – те же, что и вначале. Ответы теперь звучат свободно, на весь зал. Да у него, оказывается, красивый голос!

– Громче! – командует Некрасова. – Ты можешь и должен говорить громко, смело смотреть мне в глаза! Быстрее, тебе же ничего не мешает!

Действительно, речь юноши льется легко и раскованно. Будто не он полчаса назад не в силах был выговорить собственное имя. «Мы можем, мы будем говорить хорошо и свободно!» – повторяет он за Некрасовой. Напряженный, ожидающий зал взрывается аплодисментами. Родные и близкие тех, кто сейчас на сцене, – а именно они составляют основную аудиторию – впервые слышат нормальную речь из уст этих людей.

Между тем весь сеанс – отнюдь не публичная демонстрация возможностей метода. Более того, как подчеркивает сама Некрасова, «не больные для зала, а зал для больных». Публичное, со сцены выступление перед большой аудиторией – специально созданные тяжелейшие условия, намеренно вызванный стресс для больных. В этом-то состоянии они и получают из рук врача средство победы над недугом. И речь льется свободно.

Чем глубже такой стресс, тем сильней оказывается эмоциональный взрыв, подъем от первой публичной речи. Тем в большей мере разрушается сложившийся у больного речевой стереотип. Сеанс – это психологический удар по болезни. Он позволяет врачу за полчаса-час достигнуть того, что казалось абсолютно невозможным! Больной получает огромную веру в свои силы, в возможности медицины.

Но путь к успеху начинается задолго до сеанса. Начинается он с подробных «исповедей», в которых больной устно и письменно не только рассказывает врачу о себе, но и, пожалуй, впервые откровенно говорит с собой. Идет трезвая оценка искусственно созданного мира, форм общения, позволяющих скрыть недостаток или хоть как-то приспособиться к нему. Такая самооценка значит много. Зная сильные и слабые стороны каждого больного, Некрасова тщательно планирует свою работу с ними, что и гарантирует успех сеанса.

Однако лишь после сеанса и начинается долгая и кропотливая работа ученого. Она идет в течение трех месяцев, по нескольку часов в день. Ее мало кто видит, потому что аудитория здесь не нужна. Это то, что в медицине называется реабилитацией. Фактически это формирование новых жизненных установок у больного, переделка его личности. Мало вылечить от болезни, мучившей годы, надо еще избавить человека от выработанных болезнью навыков. Они могут продолжать отравлять жизнь теперь уже здорового человека.

Очень многому учит врач своих больных. Здесь и аутогенная тренировка, чтобы тело и дух мгновенно подчинялись мысленному приказу, и уроки общения в разных ситуациях, и практика ораторской речи, и пластические движения под музыку… Исследователь ищет наилучший, наиболее эффективный путь. Он начат, подчеркивает Некрасова, не ею. Она и еще несколько советских специалистов продолжают дело своих учителей – К. Дубровского, первым применившего для борьбы с заиканием коллективный сеанс психотерапевтического воздействия (внушение наяву) в экстремальных условиях, и профессора И. Вельвовского, одного из основателей советской школы психотерапии.

«Исцеления», о которых идет речь, пока все-таки еще эксперименты. Очень успешные, чрезвычайно обнадеживающие, но эксперименты, – часть обширной научной работы, которую ведут Некрасова и ее коллеги. Ищут они в условиях научного учреждения и потому не могут охватить всех, кто нуждается в лечении. Медики заняты созданием методики лечения. Поэтому тем, кто захочет немедленно исцелиться, мы посоветуем только подождать. Массового лечения от заикания нет пока нигде в мире. Да и не все еще виды заикания поддаются такому лечению.

Я видел многих, вылеченных Некрасовой. Могу сказать, не боясь словесного штампа, они становятся другими людьми. В двух смыслах этого слова. Во-первых, речь подавляющего большинства из них (стопроцентная удача здесь, как и в других сферах медицины, не достигается) становится совершенно нормальной. Это отрадно потому, что известные методы лечения, и зарубежные также, не столько лечат, к сожалению, сколько учат больного скрывать и обходить свой недостаток. А во-вторых, трансформируются личность и поведение больных. Для большинства из них лечение становится поворотным пунктом в судьбе, открывает возможность заняться недоступной раньше профессией или по-настоящему проявить себя в прежней. Люди познают богатство и прелесть общения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.