3. От чувства общности к совершенству Смысл жизни в понимании Альфреда Адлера
3. От чувства общности к совершенству
Смысл жизни в понимании Альфреда Адлера
Стремление к совершенству возвышает нас.
Альфред Адлер
В своей книге «Зачем мы живем?» (Adler, 1979) и в особенности в последнем своем значительном труде «Смысл жизни» (Adler, 1973) Альфред Адлер обстоятельно рассматривает тему смысла в рамках созданной им индивидуальной психологии. Он различает два значения слова «смысл». Одно из них касается индивидуального смысла, опирающегося на личные убеждения и мнения, на представления человека о себе, об окружающих, о мире и жизни и связанного с его «жизненным стилем». Такой смысл мы называем частичным. Другой аспект слова «смысл» касается его надындивидуального значения, и Адлер называет его «истинным»; в нашей терминологии, это соответствует общему смыслу. Он направлен на благо всего человечества и опирается на «чувство общности», то есть, по Адлеру, на врожденное стремление к людям, которое мотивирует человека к ответственности, надежности и верности. Такое центрирование на обществе Адлер обосновывает тем, что человек создан не одиночкой, а частью большего целого. Поэтому он обязан соблюдать равноправие и быть толерантным к окружающим; в то же время у человека есть и врожденное стремление к совершенству и превосходству, которое Адлер понимает все же как превосходство не «вопреки» или «над» другими, а вместе с другими. Чувство общности – это главная ценность человека в рамках индивидуальной психологии (Metzger, 1973). Для Адлера чувство общности и принадлежности своему окружению является психической основой человека, «необходимой для бытия». Чем более зрелым становится человек, тем сильнее его жизнь определяется социальными целями. «Наша идея о чувстве общности как предельной человечности, о таком состоянии, когда любые жизненные вопросы и отношения с внешним миром представляются нам решенными, – это привлекательный идеал, ориентирующая цель. Эта будущая завершенность, вероятно, включает в себя идею об идеальном обществе. Ведь все, что мы считаем ценным в жизни, на чем стоим и будем стоять вечно, является следствием чувства общности» (Adler, 1973, S. 167).
Динамически-телеологический подход Адлера к теме смысла жизни находится в русле традиции естественно-научного эволюционистского мышления. Он считает чувство общности врожденным, а идеальное братство всего человечества – «конечным итогом эволюции» (Adler, 1973). В отличие от Франкла и его логотерапии, адлеровское понимание ориентировано, прежде всего, на социальное воплощение смысла, на прагматическую ценность «душевного здоровья», которое ограничивается практическими жизненными целями и не принимает во внимание фундаментальную направленность смыслов на самотрансценденцию человека.
В книге Дж. Хиллмана «Исцеляющий вымысел» (Hillmann, 1986) сделан дифференциальный анализ индивидуальной психологии и «представлений Адлера о неполноценности», который доказывает, что часто отправной точкой к «чувству общности» и сопричастности служат отнюдь не высокие идеалы добродетели и совершенства, а чувство неполноценности, слабости и беспомощности.
По Адлеру, стремление к совершенству берет начало во врожденном чувстве неполноценности. «„Быть человеком – значит чувствовать себя неполноценным“, и он поясняет, что человеку „сильное чувство неполноценности дано как благо“… Сопротивление этому чувству является основой человеческого развития и, к счастью, снова и снова возникает в каждом ребенке. Ход жизни отдельного человека, так же как и ход истории человечества, можно рассмотреть как историю чувства неполноценности и попыток его преодоления» (Metzger, 1973).
Перед психотерапией поставлена важная задача – исследовать вопрос о власти, сделать осознаваемыми комплексы власти, поддержать социальную ответственность человека и улучшать его межличностные отношения. Понятие ответственности приобретает особую важность в индивидуальной психологии. Ответственность возлагает обязанность делать что-то для других людей, но часто это требование становится морализаторским и служит лишь для поддержания социальных норм.
По Адлеру, человек в первую очередь стремится к главной цели – совершенству. Преодолевая врожденное чувство неполноценности, он созидает смысл. В то время как Франкл фокусируется прежде всего на ощущении бессмысленности, Адлер строит свои рассуждения вокруг чувства неполноценности. Наиболее характерными темами его размышлений и исследований являются общество, профессия, брак (Kolbe, 1986, S. 79). По мнению Бирнбаума, Адлер подчеркивает важность ценностей созидания, в то время как Франкл исследует более экзистенциальную размерность и «парарелигиозный» смысловой аспект, «когда мысль о смысле оказывается перед лицом непостижимого»; он пишет о мировоззренческих ценностях, о воле к смыслу вместо воли к власти (Birnbaum, 1991, S. 93).
В индивидуальной психологии представление о человеке опирается на экзистенциальную конфликтность человека, на напряжение между фактическим состоянием своей «неспасенности» и тоской по гармонии и целостности. Последнее Адлер считает недостижимой фантазией. Чувство неполноценности никогда полностью не преодолевается и является двигателем психического развития, постоянной мотивацией к совершенствованию. Стигма «органической неполноценности», личных слабостей и «ахиллесовой пяты» становится безусловной предпосылкой психического процесса. Адлер приводит в качестве примера уродливые уши Моцарта и глухоту Бетховена. «Мы вырастаем из наших слабостей и живем благодаря именно им» (Hillmann, 1986).
Похожие рассуждения мы встречаем и в юнговской типологии, которая исходит из того, что творческие силы, необходимые для изменений, могут вырастать из нашей «подчиненной» функции, из наименее осознанной позиции.
Поэтому Адлер видит задачу психотерапии в том, чтобы высвободить психический потенциал, скрытый за телесным симптомом неполноценности. Врожденное чувство неполноценности может быть компенсировано с помощью невротического стиля мышления, который приводит к черно-белому видению мира. Такое восприятие и мышление противоположностями и абстрактными понятиями создает иллюзию, что человек способен контролировать действительность вообще и свою неполноценность в частности. При этом «исходным фундаментом мышления противоположностями» Адлер считал пару «мужское/женское» (Hillmann, 1986). Хотя психика имеет и мужские, и женские черты, нас с детства приучают к установке «или – или», в рамках которой возможны лишь две гендерные роли, а любая амбивалентность или неясность приписывается женственности. Поэтому для Адлера психотерапия нацелена на сближение противоположностей и восстановление амбивалентности, присущей психике в состоянии «психического гермафродита».
Адлер хочет, чтобы его идеал совершенства был понят как вымышленная цель без какого-либо конкретного содержания, как образ, служащий ориентиром и «ведущей фантазией», приближающий к «найденному смыслу». Задача психотерапевтического метода (по-гречески methodos означает «путь к чему-либо») состоит в том, чтобы помешать психике сделать некоторые цели предметно-конкретными, поскольку ей присуще стремление к завершению начатого; особая угроза существует для высших бесценных целей, которые «представляют собой путь к смыслу жизни». Психотерапия ведет также к осознанию вымышленного характера этих целей. Понятие целостности больше не является неоднозначным, как у Лесмайстера и Энгелена, ибо цели существуют и перестают быть малоценными иллюзиями. Рассмотрение цели как «фантазии» означает не обесценивание, а, напротив, понимание ее как образ смысла.
Врожденное чувство общности и стремление к совершенству, а также развитие личности составляют, по мнению Адлера, «истинный смысл», то есть основу здоровья. Психическое расстройство возникает в случае искажения «истинного смысла». Этика имеет биологические корни, аналогично тому, как в гуманистической психологии она опирается на «натуралистическую систему ценностей» Маслоу или в логотерапии – на так называемый «орган смысла». Задача индивидуальной психологии состоит в том, чтобы так скорректировать персональную «линию жизни», чтобы она была согласована с общественной целью, и тогда персональный и «истинный», надындивидуальный смысл также совпадут.
Адлеровское понимание религии связано с «конкретизацией идеи совершенства», то есть Бог не является реально существующим, он – лишь «идея, высшая и величайшая идея человечества. Как идея совершенства, Бог отвечает врожденному стремлению человека к совершенству и его глубинной тоске по нему и ведет человека к этой заветной цели» (Kolbe, 1986). Утопическая цель достижения «чувства общности» обладает мессианскими чертами: «Есть все основания ожидать, что по прошествии значительного времени человечество выйдет на новый уровень, и сила чувства общности преодолеет все внешние препятствия. Тогда человеку станет также легко выражать свое чувство общности, как дышать» (Adler, 1973, S. 166). Стремление человека к совершенству включает в себя утопическое представление или же фундаментальное убеждение о спасении человечества. Если же человек не сможет достичь «истинной цели совершенства» и выберет неверный путь, то «гибель видов, рас, племен, семей и тысяч отдельных людей, ничего не оставивших после себя, научит нас тому, как важно каждому найти более-менее правильный путь, ведущий к совершенству» (Adler, 1973, S. 167). Адлер полагал, что чувство общности – это такое состояние, когда «нам представляется, что все жизненные вопросы, все отношения с внешним миром улажены, что мы движемся к идеалу, к ориентирующей нас цели» (Adler, 1973, S. 171).
Метцгер критикует подход Адлера к основным ценностям и понятиям – стремлению к совершенству и чувству общности – за то, что они слишком общие. Стремление к совершенству становится волшебной палочкой, «deus ex machina», которым можно объяснить любой творческий акт. Но ведь в ряде случаев его следует рассматривать как «одну из невротических тенденций» (Metzger, 1973, S. 20).
Если мы рассмотрим понятие смысла и ценностей по отношению к проблеме границ, то в индивидуальной психологии невозможно не заметить известную степень безмерности и безграничности. Обе главных ценности, чувство общности и стремление к совершенству и превосходству, претендуют на всеохватность и общезначимость, сродни религиозному убеждению.
Обратная сторона такого представления о целостности – это ограниченность, обусловленная врожденным чувством неполноценности, которое, в свою очередь, представляется «благом», так как движет вперед совершенствование человека. Видение человечества, объединенного чувством общности, напоминает «Оду к радости» Шиллера с ее «Обнимитесь, миллионы!», но в наше время, сотрясаемое насилием, кажется очень утопичным. Фантазии о будущем, подобные адлеровским, что однажды религии изживут себя и будут заменены этическими представлениями, нередки среди основателей психотерапевтических школ и выглядят, особенно у фрейдистов, гиперкомпенсацией изначального пессимизма Фрейда. Идеи о врожденной склонности человека быть «хорошим» и обладать абсолютно верной системой ценностей и потенциалом развития, объединяет индивидуальную психологию с гуманистической, которая известна своим безграничным оптимизмом. При этом игнорируется теневое зло и деструктивность человека.
Несмотря на идеально сконструированную систему ценностей, смысловое содержание совершенства и целостности не понимается как конкретная и достижимая цель. Хиллман отмечает, что Адлер выступал против идеологического очерствения и против ограничения идеалов и подчеркивал, что врожденную неполноценность и ограниченность следует рассматривать как нечто положительное, как постоянный вызов, с которым человек борется и преодолевает.
В то же время в его позиции по отношению к болезням отчетливо проступает нормативность, ярко иллюстрирующая ценностные представления того времени: «Я мог бы еще отметить, что любой «недостаток» нарушает развитие общности, идет ли речь о трудновоспитуемых детях, невротиках, преступниках или самоубийцах» (Adler, 1973, S. 169). Морализаторство Адлера проявляется в том, как он задается вопросом: «Что стало с теми, кто нисколько не заботился об общем благе? Ответ прост: они бесследно исчезли… будто вопрошающий космос приказал: „Прочь! Вы не постигли смысла жизни“».
Адлер понимал, что действительность может быть лишь частично познана с помощью нашего мышления, расщепленного на пары противоположностей и что мы должны преодолеть этот раскол, и этим он значительно опередил свое время. Его идеи об «ощущении связанности» предвосхитили «новую парадигму»: «Говорить о смысле жизни стоит лишь тогда, когда мы имеем в виду систему отношений между человеком и космосом. Не составляет труда понять, что космос обладает формирующей силой. Космос, если можно так выразиться, есть отец всего живого» (Adler, 1973, S. 162).
Главную роль в концепции Адлера играет напряжение между такими противоположностями, как «частичный/общий смысл» и «созидание/обнаружение смысла». Части у него подчинены целому; частичный смысл врожденной неполноценности – «блага», движущего вперед развитие, – приводит нас к воплощению общего смысла в виде коллективного идеала совершенства и объединения людей. Мы видим, что Адлер апеллирует к социальной ответственности, и в этом заключается мощный моральный момент, то есть недвусмысленное требование активности, созидающей смысл, в виде социальных обязательств. Игнорирование этого императива означает заболевание и жалкое состояние. В то же время Адлер настаивает и на обнаружении смысла, заклиная нас увидеть главенствующее значение собственного совершенства и чувства общности, приводящие к благу человечества. Этот аспект общего смысла, правда, остается для Адлера фантазийной целью. Конкретный же смысл для него заключается в умении человека выдерживать напряжение противоположностей и в том, чтобы смысл преодоления личной органической неполноценности был связан с мотивацией к участию в надындивидуальной эволюции человечества. Таким образом, психотерапия нацелена на регулирование напряжения между внутренними полярностями и на преодоление тенденции человека все расщеплять на противоположности.
Все это напоминает фаустовское «неустанное стремление», обманувшее его ожидания спасения; цель утопична и достижима лишь в очень отдаленном будущем человечества. Она противоположна духовной установке, при которой переживание парадокса «стань тем, кто ты есть» возможно уже «в текущий момент». Таким образом, индивидуальная психология занимает срединную позицию между пессимистической по отношению к теме смысла позицией фрейдовского психоанализа и оптимистической позицией гуманистической психологии, для которой человек хорош от природы и рожден для счастья и реализации смысла.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.